Лихие девяностые, приватизация госсобственности, коммерсанты, похожие на бандитов, бандиты с устремлениями коммерсантов, разборки, перестрелки, а в центре этого круговорота скромный, забитый жизнью инженер Говоров, вынужденный работать дворником и, в силу стечения обстоятельств, оказавшийся важной фигурой в процессе приватизации крупного завода. Сможет ли он преодолеть окружающие его опасности? Сумеет ли воспользоваться выигрышем, который подбросила ему судьба?
Отрывок из книги:
Придя домой, Андрей достал с балкона дрель, нашел подходящие шурупы, тут же подумал, что в комплекте должны быть свои. Но там алюминиевые, а у него стальные – красивые, прочные, блестящие. Впрочем, это ерунда! Надо будет цветы купить. И тортик с шампанским. Или неудобно? Первый раз все-таки, может, она что-то плохое подумает. А лучше сделать работу, а потом пригласить ее прогуляться. Но вдруг она не хочет с ним гулять? А тут отказать неудобно, и будет выглядеть, что он ее вынуждает. Вроде как на крючок поймал: сначала навязался со своими услугами, а потом требует ответных. Нет, так неудобно. Лучше просто установить светильник, попрощаться и уйти. Но взять номер телефона. И уже потом приглашать на свидание. Захочет – пойдет. Не захочет – откажет. Так честнее. Но если спросить Валерку Коня, он скажет, что это полная глупость. И назовет его лохом. Ну почему так?
Андрей налил полстакана спирта, настоянного на жгучем красном перце и чесноке, разбавил водой на треть и опрокинул в себя с такой жадностью, будто на стеклянном дне надеялся прочитать рецепт правильного поведения. Закусил свежей колбасой. Налил ещё немного, граммов пятьдесят, выпил не разбавляя. Тёплая волна быстро ударила в голову, как газ из баллончика врывается в воду в сифоне. Молекулы алкоголя разбежались по клеткам мозга и стали наводить там порядок, раскладывая по полочкам сумбурные мысли. Почему за правильные мысли, слова и поступки его называют лохом? И почему неправильное поведение приносит успех и достаток? Все-таки продавать основной документ гражданина России неправильно! Но если бы он этого не сделал, то не с чем было бы идти на рынок, он бы не купил стартер и не познакомился с Леной…
«Кто она такая, интересно? – гадал он. – Мужа у нее нет, любовника, скорей всего, тоже, трудится она, конечно, на чистой работе: в библиотеке, книжном магазине или конструкторском бюро (откуда при этом новая малосемейка, Андреем не осмысливалось) и ждёт именно такого парня своей мечты, как Говоров, – честного, порядочного, живущего по правилам. Только такое житье-бытье обрекает на нищету, а когда в кармане – вошь на аркане, заинтересовать красивую девушку сложно. Да и некрасивую тоже… Если Лена согласится продолжить знакомство, то надо будет повести ее в кафе, покупать цветы, делать подарки… Деньги за паспорт быстро закончатся, даже машину не получится отремонтировать. Только и останется рассматривать новый стартер и радоваться… Наверное, надо быть более гибким, приспосабливаться к идущей в стране экономической реформе… Точно, надо начинать новую жизнь! Отбросить чистоплюйство, по-быстрому заработать, или, как сейчас говорят, – срубить деньжат, и пригарцевать к ней на белой праворульной «японке»…»
Говоров в мистику не верил, но давно заметил одну закономерность: в трезвом виде можно мечтать о чём угодно, и ничего, кроме огорчения и разочарования, не намечтаешь, но стоит напрячь мозг, слегка отравленный алкоголем, как решение любого вопроса зачастую приходит само и самым неожиданным образом.
В дверь позвонили, он даже вздрогнул от неожиданности.
«Любаня. Некстати», – подумал Андрей, вставая из-за стола, и пошёл открывать, нарочито громко шаркая шлёпанцами и стараясь придать лицу болезненное выражение.
На пороге стоял муж Любани, охранник-диабетик Толя. Андрей, заулыбавшись, распахнул дверь и широким жестом пригласил соседа в дом. Это был тот редчайший случай, когда Говоров был рад мужу Любани больше, чем ей самой.
– Проходи, Толя. Здравствуй, – он крепко пожал вошедшему руку. – Как жизнь? По пять капель?
– Да нет, Андрюха, я ж не пью. Особенно спирт…
Говоров крякнул. Значит, знает, что жена любовнику еще и спирт таскает!
– Чай, кофе, ванну, постель? – дурашливо протараторил Говоров, понимая, что это уже перебор, но, не определившись ещё, как вести себя сейчас с мужем любовницы.
Толя, улыбаясь только кончиками губ, удивлённо посмотрел на Андрея: таким он его ещё ни разу не видел. Пригладил привычным движением несколько закучерявившихся волосков на лысине и, как всегда, решив не напрягать обстановку, махнул пухлой ладошкой:
– Да нет, я ж по делу.
Андрей наконец взял себя в руки и, улыбаясь уже без всякого шутовства, сказал:
– А что за дело такое?
– Перспективное, – беря деловой тон, Толя присел к столу. – У нас в соседнем доме, в полуподвале, фирма оргтехникой торгует, ну, знаешь, наверное.
– Это где вывеска большая? «Ор-ган-майзер», что ли?
– «Органайзер».
– Ну, видел, конечно.
– Так у них уволился ночной охранник. Как тебе это?
– Жаль, конечно, – сказал Андрей, не сразу ухвативший тему.
– Чё жаль-то, место освобождается. Пойдёшь? Ты ж сам хотел подработку найти. А тут рядом – пять минут ходьбы! И платят аккуратно!
Тут до Говорова дошёл смысл сказанного Толиком: ночная работа, дополнительный заработок! Как раз то, что надо!
– Конечно, пойду! Спасибо, Толя!
* * *
– Большие проблемы, шеф! – озабоченно кричал в трубку Леня Заборовский. – У моих работников изъяли пропуска и на территорию не пускают!
– Это ты называешь «большими проблемами», – тихо переспросил Семен Борисович.
После обстрела он уже сутки пил антидепрессанты, наглухо задергивал шторы и старался без крайней необходимости не выходить на улицу. Несмотря на то что он уже давно занимался деликатными делами, для улаживания которых нередко приходилось стрелять и взрывать, но занимались этим специально обученные люди, а выстрелы и взрывы гремели где-то далеко, были направлены в нехороших и неправильно действующих хищников бизнеса, к тому же он узнавал о происшествиях из газет и телепередач. А теперь грубая и страшная сторона работы затронула его лично! Это его, Семена Борисовича Храмцова, хотели убить! Это в него, порядочного партнера, человека слова, отца двоих детей и хорошего семьянина, стреляли из автомата! Он не мог спать: стоило закрыть глаза, как появлялся какой-то тип с физиономией дегенерата, который с нескольких метров палил прямо в него, и самые настоящие пули щелкали в бронестекло прямо напротив его лица! Если бы машина не имела бронирования, сейчас его бы хоронили!!
– Не только это, Семен Борисович! Мои люди пришли в дом к пенсионерам завода и столкнулись там с конкурентами! Их избили! У Юры разбита губа, Люсьене Фёдоровне поставили синяк под глазом!
– Это ты называешь «большими проблемами»? – тем же тоном повторил вопрос Храмцов. Внутри у него все дрожало.
– Ну… Гм… Конечно…
– Кто эти конкуренты? На кого они работают? – Храмцову все трудней было сдерживать то, что клокотало внутри.
– Гм… Наверное, на Малышева. На кого же еще?
Взведенная пружина, которую сдерживали валериана, тазепам, воспитание и умение держать себя в руках, лопнула:
– Ты идиот, дебил, козье дерьмо! – заорал Семен Борисович. – Ты еще не знаешь, что такое большие проблемы! Ты вообще не хочешь ничего знать! Ты хочешь только получать деньги! Кто тебя вытащил из того говна, в которое ты влез в Москве? Ты даже не узнал, кто набил харю твоим подчиненным! – На удивление, этот выплеск ярости его успокоил, напряжение внутри исчезло, душа расслабилась. – Немедленно разузнай это, придурок! И завтра придешь ко мне с докладом! – уже почти спокойно закончил он.
* * *
Хозяин просторного, хорошо обставленного кабинета в новенькой, еще необмятой генеральской форме положил перед собой белые, поросшие рыжими волосками кулаки и навалился грудью на большой полированный стол. Простецкое, но облагороженное шитыми золотом погонами и печатью власти лицо выражало откровенное недовольство.
– Что происходит в городе?!
Честно говоря, вопрос был… не очень умным. Это – мягко говоря. Очень «не очень». Прямо скажем – дурацкий вопрос! Но задавал его начальник областного УВД Золотов, а вопросы больших начальников дурацкими не считаются, какими бы они ни были. Хотя могут ли руководители городской милиции знать все, что происходит в экономической, политической, социальной, бытовой и других сферах миллионного города? А что касается уголовщины, так каждое утро на стол генерала ложится сводка о происшествиях за сутки, поэтому вся криминальная обстановка ему хорошо известна.
– Уголовный розыск работает, товарищ генерал, – сказал плотный сорокапятилетний мужчина с грубым «ментовским» лицом. Это был начальник городского УВД полковник Максимов.
Ответ был обтекаемый и очень умелый: с одной стороны – начальник УВД города не отмолчался, проявил себя как компетентный руководитель, а с другой – выставил вперед начальника УР майора Петрова. Правда, в данном случае умелость и компетентность не имели никакого отношения к милицейской работе. Но «стрелки» на подчиненного Максимову перевести удалось.
– Где ваша работа?! – загремел генерал, обращаясь уже к майору. – У «Адмиральского причала» обстреляли автомобили важных московских бизнесменов. Кто?!
Высокий, худощавый, с красным лицом, которое тоже можно было назвать типичным «ментовским», Петров привык к подставам и умел из них выходить.
– Так этот Храмцов молчит, как рыба об лед, товарищ генерал! «Ничего не знаю, никого не подозреваю, врагов и недоброжелателей у меня нет». А сам на бронированном «Гелендвагене» ездит…
– На Южном рынке взорвали машину генерального директора крупнейшего предприятия. Кто?!
– Так и Малышев молчит! Тоже ничего не знает и никого не подозревает, – высокий краснощекий мужик оправдывался, как третьеклассник, сваливающий вину на другого, перед строгим учителем.
– Вы что, от потерпевших ждете раскрытий?! – поросший рыжими волосами кулак ударил по гладкой лакированной столешнице. – Может быть, мне Храмцова и Малышева на ваши должности поставить?
– Не-е-ет, товарищ генерал! Мы сами раскроем! – бодро отрапортовал Максимов.
– Сгорел офис Храмцова, пострадал охранник. Кто?!
– К сожалению, нет никакой информации…
– На складах УМТС перестрелка, двое убитых! – продолжил генерал. – Кто?!
Теперь он опять обращался сразу к двум стоящим перед ним офицерам, но Максимов требовательно посмотрел на Петрова, так что отвечать предстояло ему.
– История там запутанная. Шинный склад – это вотчина Бескудникова, по прозвищу Бескозырка…
– Вор в законе? – блеснул оперативной осведомленностью Золотов. – Значит, его и хотели устранить!
– Ну и память у вас, товарищ генерал! – восхитился Максимов. – И версия совершенно правильная! Мы ее как раз отрабатываем…
– Продолжайте, майор, – смягчившимся тоном приказал генерал.
– История запутанная, – повторил Петров. – Бескозырка уверяет, что нападающие перестреляли друг друга. Можно бы подумать, что он врет, но один действительно убит очередью в спину!
– Та-ак! – протянул генерал. – Что еще?
– Установлены личности убитых, – сказал Петров. – Оба – московские бандиты. Лазаренко, кличка Карнаух, судим за вымогательство, отбыл три года. Второй Чижов, кличка Чиж. Судим за торговлю оружием. Причем не где-нибудь, а на территории Чечни. Дважды привлекался за бандитизм, но не доказали.
А может, его выкупили… В общем, фигуры серьезные. И как они оказались у нас в морге – непонятно!
– А кому это должно быть понятно? – снова озлился Золотов. – Запутанностей здесь – выше крыши! Храмцов – крупная фигура в Москве, он представляет «Консорциум». Слышали про такой?
Полковник и майор переглянулись, пожали плечами. Генерал махнул рукой:
– Ладно, это не ваш уровень. Вопрос: что Храмцов делает в Тиходонске? Почему он разъезжает на бронированных машинах? Знаете, на сколько бронированный вариант по стоимости отличается от обычного? В десятки раз! Что делали здесь Карнаух и Чиж?
– Разрешите доложить оперативную информацию и собственные версии, товарищ генерал! – напряженным тоном сказал майор Петров, не обращая внимания на грозные взгляды Максимова.
– Докладывай!
– Группа Храмцова прибыла на «Сельхозмаш» с предложением продать завод. Но гендиректор Малышев это предложение отклонил. После этого сгорела дача главного инженера Вайса, хотя с заявлением по этому поводу он не обращался. Потом обстреляли кортеж Храмцова, агентура сообщила, что организовал нападение Бескозырка. Потом взорвали машину Малышева. Потом сожгли офис Храмцова. Потом московские бандиты устроили перестрелку на шинном складе УМТС, где заседает Бескозырка. Считаю, что все это – звенья одной цепи. Борьбы московской группировки за «Сельхозмаш».
– Вот даже как! – поднял бровь Золотов. И повернулся к Максимову.
– А вы что об этом думаете?
– Я бы не стал делать скоропалительных выводов! – обтекаемо ответил тот. Но на этот раз не попал в цель.
– А что я должен докладывать губернатору?! – в ярости закричал генерал. – Что я должен докладывать в министерство?! Как мне объяснять резкий всплеск особо опасной преступности?!
Полковник немного подумал и почтительно, но твердо произнес:
– Я бы не стал усложнять доклад непроверенными фактами и объединять различные происшествия в одну цепочку. Тем более на основе догадок. При чем здесь «Сельхозмаш»? Пожар на даче – обычный несчастный случай, он так и прошел по сводке происшествий. Офис сгорел по неизвестной причине, сейчас проводятся пожарно-технические экспертизы, которые прояснят дело. Был ли в действительности обстрел кортежа, неизвестно: никто не пострадал, возможно, это выдумки. На шинный склад напали с целью ограбления, при этом преступники, по неосторожности, перестреляли друг друга, а потому скрылись. И картина получается совсем другая! А то, что изложил Петров, – это его частное мнение!
– Гм… – Генерал встал, прошелся к двери и обратно, сопровождаемый преданными взглядами подчиненных. Потом потер руки и вернулся обратно в кресло. – Что ж, думаю, в таком виде доклад будет более выигрышным… Вы свободны!
* * *
У проходной Андрей встретился с Заборовским. Тот стоял, неспешно прикуривал, исподлобья поглядывал по сторонам. Говоров подумал, что он кого-то ждет.
– Отработал? – спросил Забор, дружески улыбаясь и протягивая руку.
– Ага… А ты?
Заборовский подумал несколько секунд и ответил:
– И я отпахал на сегодня.
Они прошли через вертушку, вышли на улицу.
– А у тебя, Говорок, какие планы в этот прекрасный день? – вдруг спросил Заборовский.
Андрей посмотрел на сочащееся слякотью небо и пожал плечами:
– Да, собственно, никаких.
– Тогда приглашаю на ужин. Посидим в уютном месте, ты мне расскажешь, как дела у ребят. А то я на встречу не успел, так и остался в стороне…
Говоров удивился. Откуда такая любовь к однокурсникам, которых не видел десять лет, да и отношений никаких не поддерживал?
– Я, видишь ли, Леня… Может, в другой раз?
– У меня сегодня повод есть. Двоюродный дядька помер. В Канаде. В завещании отдельным пунктом выделил: обмыть с корешами. Печать гербовая. Подпись нотариуса. Ничего нельзя поделать.
Было очевидно, что Забор врет, что никакого канадского дядьки нет и не было, а если и был, то наследства не оставлял. Но виду Говоров не подал и недоверия не выразил. Только спросил:
– Разве бывают такие завещания? Чтобы про обмывание писали?
– Дядька-то наш был человек! Понимал: не обмоешь – не будет в жизни счастья… Ну, не кошерно это.
В отличие от многих, Говоров не любил угощаться на халяву, но необычный аргумент «не кошерно» его сразил. Раз так, почему бы и нет? Тем более давно уже не приходилось есть по-человечески… А дома только «Доширак» да настойка на спирту…
– Не кошерно, говоришь? – переспросил Андрей.
– Сукой буду, – убежденно ответил Забор. Он уже уловил перемены в настроении Говорова, подхватил его под локоть, увлек за собой.
– Куда ты? Остановка – вон она!
– Какая остановка, у меня тачка! – с оттенком самодовольства сказал Забор.
– У меня тоже есть, – не удержался Говоров. – Надо только стартер поменять. Уже купил, и со Славкой Игнатьевым договорился, чтобы автослесаря привел. Так что скоро и я тебя подвезти смогу…
Они зашли на стоянку. Машин там было мало. На ходу Заборовский опустил руку в карман, выудил ключи, вытянул вперед руку, нажал кнопку брелока. Большой темный автомобиль мигнул габаритами, пискнул. Андрей почувствовал себя дураком: нашел чем хвастать!
– Подожди, Лень, подожди. Я и не одет для ресторана…
– Фигня все это – нам накроют в отдельном кабинэте! Прыгай в тачку!
Они сели в машину. Говорову никогда не приходилось ездить в иностранных автомобилях. Конечно, он видел такие машины в кино, а в последние годы они появились и на улицах Тиходонска. И все же в салоне иномарки Андрей Говоров оказался впервые. Он начал осматриваться. Все здесь сильно отличалось от привычного «жигулевского» интерьера – кожаные, очень удобные сиденья, люк над головой, необычной формы «торпеда»…
Забор вставил ключ в замок зажигания, и Андрей обратил внимание, что и замок находится под правой рукой, а не под левой, как в «жигулёнке». Неслышно прошелестел стартер, почти бесшумно заработал двигатель. Шкала приборов озарилась оранжевым светом… Автомобиль казался кусочком иного мира, иной жизни – не марсианской, конечно, но все-таки очень-очень далекой.
Андрей спросил:
– Это ведь «Форд»?
– Да, «Форд Скорпио»… Говно, в сущности, тачка.
– Да ну! – искренне удивился Андрей. А про себя подумал: «Не дурак я, а полный идиот! Своей развалюхой хвастаюсь…»
– Говно, Андрюха, говно… Вот скоро мне «бомбу» подгонят – вот тогда увидишь.
– «Бомба» – это что?
– БМВ. Трехлетка, считай, новьё!
Андрей был ошеломлен и всю дорогу молчал, прислушиваясь к новым ощущениям. Мотор работал ровно и тихо, мощно тянул вперед и резво набирал скорость, мягкая подвеска гасила все ухабы, колдобины, торчащие трамвайные рельсы. Да, живут же люди!
Заведение оказалось новым частным ресторанчиком в полуподвале старого дома. Ярко светила красно-зеленая неоновая вывеска, обозначая название: «Джон Сильвер». Похожий на брачного афериста официант, в бабочке и с прилизанными волосенками, встретил их на входе и поприветствовал Заборовского по имени-отчеству:
– Добрый день, Леонид Григорьич… Давно у нас не были.
– Некогда, Веня, некогда, брат, – дела… Закуточек-то свободен у тебя?
– Вип-зал? Свободен.
«Ничего себе! – подумал Говоров. – Я за всю жизнь раза три в ресторанах был, а про вип-залы и не слышал! А Ленька здесь как у себя дома!»
«Брачный аферист» провел их в глубину помещения, распахнул дверь, щелкнул выключателем. На стенах вспыхнули бра в розовых абажурах, осветив довольно просторную комнату с овальным столом, вокруг которого стояли шесть стульев. В углу расположился бордовый бархатный диванчик, над ним висела бархатная же тяжелая штора. Почему-то этот полуподвальный вип-зал вызывал ассоциации с декадансом, развратом и убийством…
Официант повесил в зеркальный шкаф-купе шикарное кашемировое пальто Заборовского и поношенную «семисезонную» куртку Говорова. Ленька остался в желтом замшевом пиджаке, бежевой сорочке и желтом галстуке, а Говоров – в старом сером свитере с протертым локтем.
– Вот что, Веня, – сказал, потирая руки, Заборовский. – К нам, может, еще девушки подойдут.
А пока сообрази-ка нам для разгону пивка-водочки, закусь, ну и дальше как обычно.
– Понял, Леонид Григорьевич… мигом.
Официант исчез.
– Какие еще девушки? – насторожился Говоров.
– Да каких захотим, таких и вызвоним! – Заборовский закурил, выпустил сизое облачко дыма, весело посмотрел на Андрея.
«Брачный аферист» Веня принес бутылку «Абсолюта», запотевшие кружки с янтарным пивом и шапкой плотной белой пены, поставил блюдо с крупными красными раками, щучьи котлеты, жареного сома. У Говорова, который питался суррогатами быстрого приготовления, именуемого в народе «бомж-пакеты», слюни потекли.
– За встречу!
Рюмки встретились, звякнули, в меру охлажденная водка потекла по пищеводу.
Говоров выдохнул, причмокнул языком:
– Хорошая водка.
– «Абсолют» есть «Абсолют», – ответил Заборовский.
– Он же дорогой! Могут того… разбодяжить…
Забор взял рака, сорвал панцирь, выел спинку и веско сказал:
– Моё бодяжить никто не станет… Понятно?
– Па-анятно, – протянул Говоров. Он жадно набросился на закуски.
– Ну, между первой и второй перерывчик небольшой… Наливай! – сказал Забор. – И рассказывай, что там у наших ребятишек? Как Олег Прокопенко?
– Бухает. Вижу иногда около рынка – совсем опустился.
– Ну, ты смотри! А ведь такой был идейный юноша со взором горящим – настоящий комсомолец!
А теперь комсомольцы на теплых местах. В Москве Эдика Бицоева встретил – помнишь, в обкоме оргработой заведовал? Он теперь управляющий банком. Ездит на шестисотом «мерине» с сопровождением, три квартиры купил на Тверской. Сейчас там все перестраивает – евроремонт делает!
Заборовский одобрительно поцокал языком:
– Ай, джигит!.. Вот с кого пример брать! А остальные как?
– А кто как. Шеремет секонд-хендом торгует, Виталька Егоров – в строительной шарашке, Игнатьев пробитые скаты ремонтирует. Петька Вельветов поднялся: машина крутая с шофером, девушка – как кинозвезда… И Лешка Плугин доволен жизнью – ресторанчик держит в Халтыре. А Сенька Звягинцев подсел на наркоту. Была у него квартира хорошая, продал каким-то приезжим с Кавказа. Кинули его, конечно, – меньше половины реальной стоимости получил. Что с ним сейчас – не знаю. Может, и помер уже… А вот Гусева с Шальневой неизвестно чем занимаются, но все в шоколаде…
– Им положено так, – усмехнулся Забор. – Давай за девчонок вмажем!
Говоров почувствовал, как растекается по телу приятное тепло. Он положил на тарелку щучью котлету. Это была настоящая котлета – сочная, со вкусом и запахом. Она была совсем не похожа на те рыбные котлеты, которые продавали в «Манхэттене»… Лампы в розовых абажурах сеяли мягкий свет. Лицо однокурсника, который не был Андрею ни другом, ни даже близким приятелем, стало казаться почти родным.
«Как хорошо, что мы встретились, сидим за дружеским столом и беседуем», – совершенно искренне подумал он.
– Ну, а ты как живешь? – спросил Забор и глянул с интересом. С куда большим, чем когда расспрашивал о других.
– Да как… Зарплату плохо платят. Говорят, денег нет, все на перестройку производства уходит…
– Говор! – перебил генеральный директор ООО «Артемида». – Говор, ты знаешь, сколько я отстегиваю вашим кровососам за аренду помещения? Наличкой, бля, отстегиваю, мимо кассы.
– Не знаю… А сколько?
Заборовский шумно вздохнул и произнес:
– Лучше, Андрюха, тебе и не знать. Только одно скажу: всем дворникам хватило бы на бесперебойную зарплату. А сколько другие арендаторы платят! Твои начальники – брехливые суки! Сами богачами стали, а вам зубы заговаривают! Так что на них не надейся…
– Да я и не надеюсь особо. Вот, пытаюсь сам с бедностью бороться. А то познакомился с красивой девушкой, а в карманах пусто…
Последняя фраза вырвалась сама собой, под влиянием пива и водки. Андрей тут же пожалел о ней. Не такой уж Забор ему верный друг, чтобы так открывать душу. Еще смеяться станет…
Но тот отнесся к услышанному вполне серьезно.
– Ты не с бедностью борись, ты с собой борись! Будешь яркой, запоминающейся личностью, тогда и бабы тебя заметят. Хоть ты и без денег будешь, и вообще без штанов. Я вот с одним сидел… – Он осекся, бросил быстрый взгляд, улыбнулся открыто и пояснил: – В Шереметьеве сутки ждали летной погоды. Он профессиональный мошенник, баб разводит на чувствах. Так они ему сами все отдают – деньги, ценности, все, что хочет. Одна дом продала, чтобы ему тачку купить! И потом в зону передачи слали, сами на свиданки приезжали… Ладно, что это мы на грустную тему съехали!
Говоров глотнул пива, ухмыльнулся и спросил:
– А ты, я вижу, тоже богачом заделался?
– Шутишь, Андрюха! До богача мне, как до городу Пекину раком… Но двадцать копеек на мороженое заработал…
– А как заработал, коль не секрет?
– Не секрет – с асфальта поднял… Бежал заяц, карман дырявый. Он уронил, а я подхватил. Понятно это?
– Чего ж не понять? – ухмыльнулся Говоров. – Меня научишь подхватывать?
– Затем и позвал! – улыбнулся Забор.
В зал вошел «брачный аферист», спросил:
– Основное блюдо, Леонид Григорьич, когда подавать?
– Тащи сюда свое основное… Андрей, накатывай! Как раз пора к основному разговору переходить!
Они пили водку под сочные, пахнущие дымком стейки. Говоров никогда не ел такого вкусного мяса.
– Сейчас ты пешка на шахматной доске жизни, – философствовал Заборов. – Я смотрю из окна, как ты метешь – под дождем, на ветру, за жалкие копейки, – и мне тебя жалко. Потому что я, не выходя из кабинета, зарабатываю в сто раз больше! Но пешка, если пройдет на другой край доски, превращается в кого?
– В ферзя, – с полным ртом проговорил Андрей.
– Во! – Леонид многозначительно поднял вверх палец. – И я хочу провести тебя в ферзи!
– Я готов! – сказал Андрей, откидываясь на спинку кресла. Он действительно наелся, напился и испытывал полное физическое удовлетворение.
– Помнишь мое предложение? Будешь моим агентом в рабочей среде: скупать акции, отыскивать людей, у которых они есть, ну и выполнять разовые поручения… А я тебя не обижу!
– Да что вы все с ума посходили с этими акциями? – спросил Андрей. – То никому не нужны были, их в мусорку выбрасывали, а за последнее время только и разговоров: акции, акции!
Забор насторожился.
– А кто эти разговоры разговаривает?
– Да разные люди! Один даже ко мне домой приходил: прадай, дарагой! – Говоров преувеличенно изобразил акцент «джинна».
Забор насторожился еще больше:
– Кавказец, что ли? А какой он из себя?
– Обычный. Узкие усики, вот тут вроде бородка крохотная, – он коснулся указательным пальцем подбородка.
Леонид подскочил на месте:
– Да ты что? Он, гад, наших представителей избил! А ну, рассказывай подробнее!
Сытый и разомлевший Говоров готов был рассказать всю правду, но что-то удержало.
– Какие подробности? Акций у меня нет, я ему так и сказал. Он спросил, у кого есть. И ушел.
Заборовский, перегнувшись через стол, впился в него взглядом:
– Про дом на Ченцова, где пенсионеры живут, ты рассказал?
– Да нет… А что?
– Да то, что там он и напал на моих сотрудников! Одному парню в челюсть заехал, женщине под глазом фингал поставил!
– Так что, у вас уже до драк доходит? – изумился Говоров. – Из-за паршивых акций? За них же еще дивиденды не выплачивают!
Но Заборовский отмахнулся.
– А ты не знаешь, откуда этот тип? – озабоченно спросил он. – Как его найти?
Говоров улыбнулся:
– Его фамилия Акопян. Зовут Ашот… Степанович, кажется…
– Ай да молодец, Андрюша! – просветлел лицом Забор, записав имя на салфетке, и дернулся было, будто собрался куда-то бежать, но взглянул на часы и передумал. – Зря тебя лохом звали – никакой ты не лох! И мы с тобой еще такие дела замутим! Ты еще раньше меня богачом станешь!
«Брачный аферист» принес счет, Заборовский вложил в кожаную обложку внушительную стопку купюр и, обращаясь к Андрею, сказал:
– Ужин окупился, да еще с избытком! – Он весело подмигнул. – Так ведь, Андрюха?
Говоров ничего не понял, кроме одного: Забор сильно пьян и ему нельзя садиться за руль. Свою мысль он озвучил, когда они, провожаемые довольным официантом, вышли на улицу. Но Забор даже слушать не стал.
– Запомни, дружище, это пешкам ничего нельзя, а ферзям – все можно!
Они снова сели в «Скорпио» и помчались по опустевшим улицам, Андрей снова наслаждался невиданными ходовыми качествами образца американского автопрома. Через три квартала их остановили гаишники.
– Ну, попали! – сказал Говоров. – Предупреждал же…
– Не ссы, мальчик, – ответил Забор. – Дядя Леня щас все устроит…
Он вылез из машины, не очень твердой походкой подошел к инспекторам. Говоров с тревогой наблюдал, как его посадили в милицейскую «шестерку».
«Повяжут, – сказал он сам себе. – Может, и меня в вытрезвитель заметут…»
Но через пять минут Заборовский вернулся, сел за руль и только сказал:
– Мусора, они и есть мусора…
«Форд» быстро набрал скорость. Из магнитолы звучала модная «Макарена».
Выходило, что Забор был прав насчет пешек и ферзей…
 | Данил Корецкий. Джекпот для лоха |