Отнюдь не повышение страховых взносов на 19 тыс. рублей в год спровоцировало в России массовый отход индивидуальных предпринимателей от дел. «Моровое поветрие» среди ИП — нечаянный результат целой серии законодательных и административных инициатив, которые последовательно выбивали экономическую почву из-под ног малого бизнеса на протяжении последних двух-трех лет. Именно поэтому быстро отыграть ситуацию назад невозможно.
Полный мартиролог потерь малого бизнеса за полгода состоит из 589,3 тыс. снявшихся с учета индивидуальных предпринимателей (133,8 тыс. за этот период встали на учет). Это означает, что бизнес свернуло 14,3% ИП из числа зарегистрированных в стране на начало декабря прошлого года. Подвижка заметная, вот только интерпретации больших цифр, как всегда, могут быть различными.
Недавно подоспели данные Федеральной налоговой службы: там подсчитали, что 77% «самоликвидировавшихся» индивидуальных предпринимателей официально не вели никакой хозяйственной деятельности на протяжении последних нескольких лет. Выходит, смыло лишь «пену» — и беспокоиться не о чем? «Часть ИП действительно не работала или работала «в черную», — соглашается Никита Кричевский, председатель Экспертного совета ОПОРЫ РОССИИ. — Как велика эта часть — одному богу известно, но в общей сложности, наверное, не меньше половины от закрывшихся: с повышением взносов им стало невыгодно иметь официальную регистрацию. Реально же работающие предприниматели ощутили повышение как незначительное: в крупных и средних городах взносовая нагрузка составляет от нескольких десятых до 6% от затрат предпринимателя».
В комментариях властей различных уровней единственной причиной «исхода» индивидуальных предпринимателей из бизнеса называется именно повышение страховых взносов для ИП с 1 января 2013 года — в полном согласии с латинским изречением «После этого — значит, по причине этого». И такая позиция сама по себе удобна тем, что предполагает довольно легкое лечение проблемы — снижением взносов. Депутаты действительно спохватились и готовят новый законопроект, который если и не вернет размер взносов к прежней отметке, то сильно приблизит. Для самозанятых с годовым доходом меньше 300 тыс. руб. их планируется сократить до 19 425 руб. Иначе, как опасаются депутаты, уже к сентябрю-октябрю число закрывшихся ИП может достичь 800 тысяч.
Чего не получится изменить быстрыми законодательными корректировками — это условий, в которых приходится работать малому бизнесу в нашей стране. Они ухудшались на протяжении нескольких лет. Свернувшие деятельность или находящиеся на грани этого индивидуальные предприниматели подтверждают: административная, рягуляторная и конкурентная среда в последние годы стала куда более агрессивной. За судьбой каждого ИП — своя человеческая и предпринимательская история, и ее нужно уметь разглядеть за общими цифрами и показателями, чтобы разобраться, что происходит с малым бизнесом в действительности.
ПО ТЕХНИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ
Не будем наивными: немало ИП действительно выполняло и выполняет сугубо «техническую» роль или регистрировалось «про запас». Сейчас, с повышением взносов во внебюджетные фонды, такая регистрация уже начинает тянуть карман, поэтому от нее избавляются. И численность ИП в стране (4,1 млн на декабрь прошлого года) «сдувается».
Типичная история из недавнего прошлого: владелец небольшого бизнеса вроде салона красоты или кафе (нередко сам — в статусе ИП) просит своих работников зарегистрироваться в качестве индивидуальных предпринимателей, а затем «нанимает» их по договору подряда. Вполне «чистая» схема минимизации налогов. К тому же очень удобная в смысле взаимоотношений с персоналом: наемного работника в случае необходимости нужно увольнять по Трудовому кодексу, чтобы никто не подкопался, — а с индивидуальным предпринимателем просто расторгается хозяйственный договор.
Даже незначительного повышения страховых взносов оказалось достаточно, чтобы сделать невыгодным использование ИП в «схемотехнике».
— Сейчас, открывая микробизнес, многие выбирают форму ООО, — делится наблюдениями Ирина Агафонова, руководитель петербургской компании «Премьер АСД». — Например, для того чтобы не отвечать всем личным имуществом по «коммерческим» долгам и не иметь проблем при выезде за границу. Это косвенно подтверждает и статистика. На фоне убывания ИП за пять месяцев 2013 года юридических лиц зарегистрировано на 19 969 больше, чем закрыто.
Нельзя сбрасывать со счетов и естественную «смертность» малого бизнеса. «По нашей статистике, 50% стартаперов закрывают свой бизнес в первый год работы», — подсчитывает Михаил Повалий, руководитель блока «Массовый бизнес» Альфа-Банка.
Отдельная категория отошедших от дел индивидуальных предпринимателей — участники программы содействия занятости населения. Это бывшие безработные, зарегистрировавшиеся в качестве ИП и получившие при содействии служб занятости финансовую помощь в размере 58,8 тыс. руб. на открытие собственного дела. Запустить полноценный бизнес или обеспечить себе нормальную самозанятость на эти деньги было сложно и при прежнем размере страховых взносов, но многие безработные соблазнялись возможностью получить такую сумму сразу — взамен ежемесячных пособий по безработице. Кроме того, при известной ловкости они могли рассчитывать и на дальнейшие субсидии и субвенции по линии поддержки малого бизнеса. Сейчас все очарование «перековки» безработного в ИП сошло на нет: все равно большая часть финансовой помощи уйдет на социальные взносы. Да и программы содействия занятости во многих регионах переживают не лучшие времена и не блещут показателями — тем более что с 2012 года их перевели на финансирование из местных бюджетов.
ЧП С ИП
Глава движения «За честный рынок» Илья Хандриков не склонен преувеличивать влияние на судьбу малого бизнеса повышения страховых взносов. Они скорее стали лишь последней каплей.
«Государство и органы исполнительной власти за последние годы нанесли колоссальный удар по мелкой рознице, которую прежде всего и представляет большинство ИП, — говорит Хандриков. — Проблема в бизнес-климате, запретительных законах и общем отношении к малому бизнесу. Страховые взносы как причина закрытия бизнеса даже не обсуждаются малыми предпринимателями. 80% их проблем связано с совершенно иными причинами».
Одно из более реалистичных обоснований массового исхода ИП, занятых в мелкорозничной торговле, не так давно дал председатель РСПП Александр Шохин. Дело в принятии законов, запретивших малому бизнесу продажу пива и сигарет. Похожая точка зрения и у Никиты Кричевского из ОПОРЫ РОССИИ. По его подсчетам, пиво и сигареты суммарно составляли до 80% валового дохода ларечников. Более того: предприниматели рассказывают, что запрет на продажу пива заставил их еще сильнее сузить ассортимент, поскольку заодно пришлось отказаться от продажи «сопутствующих» продуктов — сухариков, чипсов и рыбных снеков. Что касается сигарет, то вступление в силу антитабачного закона, инициированного Минздравом, также непременно приведет к упадку малого предпринимательства, а заодно будет способствовать развитию коррупции и появлению черного рынка табачных изделий, предсказывает исследование НИУ-ВШЭ и РАНХ и ГС при Президенте РФ. По прогнозам экспертов, товарооборот мелкой розницы в результате этого должен сократиться на 30%.
На фоне искусственного уменьшения ассортимента и общего падения доходов предпринимателей страховые взносы и стали чувствительными для предпринимателей. «Если бы не закон о пиве, никто бы и не заметил повышения», — уверяет Татьяна Гончарова, председатель правления воронежской областной общественной организации «Объединение предпринимателей».
Однако и пивной запрет в конечном счете не столь смертелен, сколь непредсказуемость как законодателей, так и местных администраций, на «земле» которых ведут свой бизнес ИП. Работать приходится в условиях большой неопределенности и постоянно меняющихся правил игры. «Сегодня ты вложишь средства и расширишь павильон до 50 кв. метров, чтобы можно было продавать пиво, — рассуждает один из собеседников «Бизнес-журнала», — но нет никакой гарантии, что уже через год законодатель не поднимет планку до 60, затем — до сотни и так далее. Легче совсем ничего не делать: все равно придется переделывать».
Как «рассыпается» бизнес малых предпринимателей и насколько он зависим от административных решений, хорошо видно, например, по истории индивидуального предпринимателя из Оренбурга Светланы Внуковой. Как все ларечники, она сильно потеряла в обороте после запрета на продажу пива в прошлом году — настолько, что пришлось уволить сотрудников и сдать один из своих ларьков в субаренду по минимальной цене — только для того, чтобы хватало на оплату коммунальных услуг. В оставшемся ларьке она теперь торгует сама — выпечкой, напитками и сигаретами. «Когда строились, с нас затребовали столько документов, будто речь идет о девятиэтажном доме, — вспоминает Внукова. — А когда прошло время, нас сочли «временным сооружением»: значит, теперь придется отказаться и от продажи сигарет». Впрочем, больше всего Светлану волнует другая проблема. «Нас держат на коротком поводке, — говорит она. — Недавно в администрации решили продлевать документы на аренду каждые три месяца. Это значит, что в любой момент бизнес может быть приостановлен ».
У индивидуального предпринимателя из Смоленской области, которая попросила сохранить анонимность, также целый букет причин, чтобы закрыть свой бизнес. Недавно она лишилась ларьков (не продлили аренду), а сейчас готовит к продаже свой магазин. На такое решение повлияли не столько запретительные законы, сколько административный прессинг. Как объясняет предпринимательница, претензии властей заключались в том, что ларьки не были оборудованы санузлами. Но разрешения на перестройку и расширение ларьков, чтобы вместить биотуалет, власти также не давали. «В конце концов снесли всех — включая тех, кто все же ухитрился втиснуть санузел на свои площади, — говорит собеседница журнала. — Лично я не собираюсь всю жизнь бороться за свой бизнес и судиться, поэтому сворачиваю его и уезжаю с семьей на ПМЖ в другую страну».
Сворачивают бизнес малые предприятия подчас со вздохом облегчения: «Отмучились!» Бывшая индивидуальная предпринимательница из Воронежа, с которой удалось пообщаться «Бизнес-журналу», не сдерживает эмоций, уверяя, что жить ей теперь стало намного проще: «И в доходах я не сильно потеряла — нашла себе другое занятие. Зато избавилась от этого ужаса — постоянного давления, общения с чиновниками, судебных тяжб...» Ее кафе власти снесли как нестационарный объект, хотя, по ее уверениям, постройка давно уже была капитальной. «Суд признал мою правоту, — говорит она, — однако это ни к чему не привело. В результате я лишилась бизнеса, в который была вложена вся жизнь. В том числе — квартира и машина».
Обычно не особенно склонные к общественной деятельности, в момент опасности владельцы малых торговых предприятий сплачиваются и самоорганизуются. Предпринимательница Татьяна Киреева, например, в пылу борьбы за выживание бизнеса возглавила профсоюз предпринимателей саратовской ярмарки, которую местные власти предназначили под снос. Ярмарка — это сорок павильонов, в которых арендуют места около сотни предпринимателей, и восемьдесят бесплатных мест для садоводов и огородников, торгующих здесь в сезон. «От ярмарки зависит судьба почти тысячи человек, если считать вместе с семьями, — говорит Киреева. — Притом что работы в Саратове практически не найти».
Оформить землю в долгосрочную аренду власти долго не разрешали, а потом вдруг сообщили, что ярмарка «нарушает архитектурный облик города», и нашли для территории «социального инвестора». «Мы ведь сами могли стать таким «социальным инвестором» и обустроить все заново! — негодует глава профсоюза. — Проблема еще и в том, что нас собираются закрыть, не предлагая никакой альтернативы, — и это после того, как мы проработали здесь почти двадцать лет». За последние полгода арендаторы пережили не один визит силовиков, учредили профсоюз, собрали подписи окрестных жителей в свою защиту, устраивали митинг, обивали пороги кабинетов высокопоставленных чиновников, были даже у представителя по правам человека. «Когда нас в 1998 году пытались снести в первый раз, к нам хотя бы приезжали и с нами разговаривали! — расстраивается Татьяна Киреева. — А сейчас нас называют «ларечниками-торгашами».
В поисках решения местных проблем профсоюз предпринимателей ярмарки дошел до депутатов Госдумы. «Нас познакомили с хорошим юристом, который обещал помочь, — сообщает Киреева. — Говорит, у нас есть шансы: похожее дело он уже выиграл в Красноярском крае».
ТОТАЛЬНОЕ УПОРЯДОЧИВАНИЕ
Пример действенных методов по решительному упорядочиванию мелкорозничной торговли всей стране продемонстрировала в 2010 году Москва, когда новый столичный мэр Сергей Собянин начал кампанию по сносу ларьков. Тогда пожелание мэра ликвидировать «нецивилизованные форматы уличной торговли» префектуры восприняли буквально и начали массово убирать с улиц торговые точки — нередко с продавцами и товаром внутри и без каких-либо весомых юридических оснований. В дальнейшем была пересмотрена схема размещения нестационарных объектов, а точки, вошедшие в схему, выставлены на аукцион. Часть предпринимателей, которые не смогли получить места, пополнили статистику исчезнувших ИП. Некоторые могут к ним присоединиться в ближайшее время.
Предпринимательница Надежда Баранова — типичная жертва того упорядочивания. Формально она числится среди действующих ИП, но бизнес ее — в руинах. Хотя еще совсем недавно ее можно было бы назвать крепким индивидуальным предпринимателем — одновременно ларечником и фермером. Фермерское хозяйство в Рязанской области выращивало овощи, а шесть ларьков в столице обеспечивали сбыт и неплохие обороты. Сейчас все шесть снесены: четыре не вошли в схему размещения, для двух власти изменили специализацию. Получить альтернативные места на аукционе ей не удалось. Сейчас на местах, где некогда стояли объекты Надежды, под открытым небом — прямо из ящиков — торгуют овощами и фруктами мигранты. «Два ларька, появившиеся вместо моих «Овощей», так и не работают, — говорит Баранова. — «Театральная касса» до сих пор не открылась, а «Хлеб», по всей видимости, разорился. Сейчас там пусто: все съехали».
Фермерские дела без ларьков тоже пошатнулись. В прошлом году Надежда засеяла картофелем 100 га земли и, оставшись без сбыта, была вынуждена выбросить 30% урожая. В этом году она смогла засеять только 38 га. Удастся ли компенсировать затраты, продав урожай оптовикам, фермер сомневается. При этом на ней «висит» кредит в банке, а два из четырех сельхозрабочих уже уволились, потому что не получали зарплату несколько месяцев. «Но самое страшное — это то, что я не развиваюсь, — расстраивается предпринимательница. — Меня взяли и отбросили назад. Сейчас префектура округа пошла мне навстречу и согласовала три места. Однако объекты нового образца нужно купить, а у меня уже нет денег».
Надежда Баранова не закрывается в силу своей недюжинной энергии и «любви к искусству»: заниматься сельским хозяйством она решилась, после того как побывала на выставке овощей и фруктов в Берлине. «На меня она произвело впечатление, сравнимое с тем, которое я получила от выставки «Сто картин» из Метрополитен-музея 40 лет назад, когда картины привозили в Москву!» Сейчас для того, чтобы поддерживать свое увядающее хозяйство, Баранова выходит к метро «Измайловское» и играет там на аккордеоне. «Недавно, — рассказывает она, — собрала 900 рублей за два часа, добавила полторы тысячи и отправила в свое хозяйство в Рязанской области — рабочим».
Среди закрывшихся ИП часть составляют фермерские хозяйства, которые также стали жертвами целого ряда обстоятельств — в том числе упорядочивания мелкорозничной торговли (лишившего их сбыта) и повышения страховых взносов, которые для фермеров оказались весьма существенными — ведь в деревни каждая копейка на счету. «Когда-то по недомыслию своему мы всерьез восприняли призывы государства заниматься сельским хозяйством, — рассказывает бывший фермер Виктор Муранов из деревни Черная Слобода Шацкого района Рязанской области. — В итоге тот, кто еще не закрылся, — закрывается. Среди моих знакомых за последний год с учета снялись пять индивидуальных предпринимателей. Конечно, есть и те, кто регистрируется. Но я вас уверяю: желание заниматься предпринимательством на селе у них пройдет года через три».
Малый бизнес принято хвалить за гибкость и адаптивность к любым условиям. Кому-то действительно удается выйти из несчастных обстоятельств. К примеру, Василий Киселев, индивидуальный предприниматель из Пензы, после того как стало нельзя продавать пиво, сдал свой павильон в аренду, купил камаз, нанял водителя и теперь специализируется на перевозках грузов для строительных компаний.
Однако возможности найти для себя новую сферу применения неодинаковы в различных регионах. По данным мониторинга Альфа-Банка, в некоторых городах — например, Москве, Петербурге, Сургуте, Нижневартовске, Хабаровске — есть экономические условия для роста малого бизнеса. Среди городов, показатели которых падают, — Омск, Волгоград, Липецк. По словам Михаила Повалия из Альфа-Банка, на развитие малого бизнеса влияет множество факторов: «И местная экономика, и наличие вузов как источника предпринимательских инициатив, и появление в регионах крупных игроков, вокруг которых сразу же начинает развиваться малый бизнес: клининг, доставка воды и т. д. Малый бизнес очень чувствителен к подобным факторам».
По мнению некоторых собеседников «Бизнес-журнала», меняется и само время, а вместе с ним — культура потребления, которая все-таки складывается уже не в пользу традиционной мелкорозничной торговли. Таким образом, по мнению московского индивидуального предпринимателя Сергея Захарова, ларечники, ведущие свой бизнес по принципу 1990-х годов, рано или поздно все равно должны будут покинуть рынок.
Захаров — из числа тех, кто зарегистрировался в качестве индивидуального предпринимателя, когда о повышении страховых взносов уже было известно, — в декабре прошлого года. У него торговая точка с очень узкой специализацией — продажа рыбы, причем исключительно сибирской. Сергей — классический индивидуальный предприниматель, даже за прилавком стоит сам. С момента запуска бизнеса он успел в первые же два месяца выйти на окупаемость, пережил закрытие первого магазинчика (павильон сносили), вынужденный полуторамесячный простой и переезд на новое место. Аренда здесь в три раза выше, местного покупателя еще только предстоит приучить к такой продукции, но Захаров все равно полон энтузиазма. «Предприниматель должен выигрывать за счет уникального товара и обслуживания, — говорит он. — Это может стоить дорого, но по крайней мере для Москвы цена большой роли не играет. В любом случае жизнь изменилась, рынок насыщен, и сейчас торговля предполагает более умную конкуренцию, для которой запрет или возможность торговать сигаретами и пивом имеет второстепенное значение».
Впрочем, Сергей Захаров признает, что в этом деле он еще неофит — и превратности малого бизнеса его по-настоящему пока не коснулись. «Возможно, через год, когда придется платить налоги, я изменю свое мнение, — допускает предприниматель. — Тем более — могу себе представить, как было бы мне тяжело отказываться от бизнеса лет через двадцать, когда парадигма потребления снова изменится. Это примерно так же, как если бы ты всю жизнь проработал в одной корпорации и в один прекрасный день вынужден был бы уйти. В этом случае возникает ощущение полной катастрофы. Хотя, возможно, и иллюзорное».
Сейчас Сергею тридцать три года, и если вдруг что-то заставит его отказаться от продажи рыбы, он сможет найти себе другое применение. Совсем другие перспективы у предпринимателей предыдущего поколения. Часть из них подходит к пенсионному возрасту и попросту не преодолеет возрастного ценза работодателей, если придется устраиваться на работу наемным сотрудником. Не говоря уже о том, что бывших предпринимателей вообще неохотно берут на работу, резонно добавляет Светлана Внукова из Оренбурга.
БИЗНЕС НА ПЕНСИИ
Многие нынешние индивидуальные предприниматели из числа тех, кому за пятьдесят, в 1990-е годы, когда останавливались производства и закрывались предприятия, уже проходили через период безработицы. У многих сейчас почти де-жавю: возникает полное ощущение, что их «увольняют» из ИП, отстраняя от ставшего привычным за последние годы дела. «Фактически я безработный, — рассуждает московский предприниматель Сергей, ставший несколько месяцев назад жертвой кампании «Гормоста», повысившего арендную плату для арендаторов торговых точек в подземных переходах столицы в 6-20 раз. — Если не придумаю, как вести бизнес дальше, не знаю, как быть. Мне пятьдесят, работу я не найду. При этом у меня семья, трехлетний малыш, ребенок от предыдущего брака. Да и старшая дочь, которая была у меня управляющим, тоже потеряла работу. Единственное, что меня еще радует, — я не успел взять никакого кредита».
Татьяна Киреева из Саратова также называет свою защиту ярмарки от сноса борьбой за физическое выживание. Ей пятьдесят восемь, пенсия составляет 5 800 рублей, при этом она воспитывает внука-сироту и должна обеспечивать себя лекарствами: Татьяна болеет сахарным диабетом. «Для меня это вопрос жизни и смерти в буквальном смысле», — говорит она.
Что до социальных взносов... Предприниматели называют их повышение не более чем легким уколом — неприятным напоминанием о своей будущей пенсии, которая — понятно со всей очевидностью — будет весьма небольшого размера. «Мало того что мы всю жизнь кормим чиновников, которые мешают нам работать, так еще и на выходе получается так, что их пенсия будет немногим меньше оклада, а мы получим копейки», — возмущается Татьяна Гончарова, председатель правления воронежской областной общественной организации «Объединение предпринимателей». Предпринимательница из Смоленской области сообщила, что в налоговой инспекции недавно ей сказали прямым текстом: «Зачем вы всем этим занимаетесь? Вас фактически приравняли к бомжам. И на пенсии вы будете получать примерно столько же, сколько вы получали бы, будучи безработными».
(с) Наталья Ульянова