Какая девушка не желала бы, чтобы ее спас прекрасный рыцарь? Но когда в жизни Хелен Лоуренс появляется лучший из них, благородный сэр Ланселот, она отказывается верить своим глазам. Ланселота не существовало! Она историк и твердо знает это. Но у Времени свои взгляды на судьбы людей, и поэтому ей придется не просто поверить, а стать частью этой древней легенды, ведь от любви никто не может уйти — ни мудрый король, ни великий воин, ни даже практичная Хелен…
Отрывок из книги:
Ланселот проснулся от того, что кто-то его тихонько тормошил.
— Милорд, проснитесь. Время ужина.
Он сладко потянулся на кровати, вновь наслаждаясь приятным ощущением чистоты и удобства. А эта иностранная злючка неплохо умеет управлять замком. Он потрогал рукой простыню. Сам бы он никогда не додумался использовать ткани для рубашек таким образом. Увидев сначала, что она сделала, он снова хотел разругаться, но сил у него уже не оставалось. А после горячей ванны его и вовсе разморило. Но он удивился, когда его принялись мыть две хорошенькие служанки. Вот уж не ожидал такого подарка от леди «язвы». Он-то думал, что она ханжа, как некоторые дамы при дворе, а она сразу поняла, что нужно мужчине. Еще раз потянувшись, он спустил ноги с кровати и снова мысленно поблагодарил Хелен. Ноги его коснулись не холодного камня, а мягкой шкуры, постеленной вместо ковра. Служанка, улыбаясь, подала ему одежду.
Ланселот спустился в зал, предвкушая, что за ужин его ждет. Он вспомнил, что ел на обед, и улыбнулся. Она нашла вино! А ей не откажешь в храбрости. Ни тогда, в бою с саксами в лесу, ни сейчас, когда она не задумываясь выгнала управляющего, даже не испугавшись гнева хозяина замка. А когда она послала слуг обыскать дом Хогана! Он усмехнулся, представив лицо своего бывшего управляющего. Позже он с этим разберется.
Спустившись вниз, он с удовлетворением отметил, что зал принимает свой прежний вид, разумеется, более чистый. Флаги вернулись на свои места, люстра снова висела под потолком, а его любимое кресло стояло перед камином. Там же сидел Гавейн и строгал деревянную игрушку. Увидев Ланселота, он не встал, а махнул рукой, приглашая сесть рядом.
— Смотри, что сделала твоя маленькая колючка. — Он похлопал по креслу, обитому тканью.
— Она не моя, — пробурчал Ланселот, усаживаясь в кресло. Странно, оно показалось ему очень мягким.
— Но колючка? — уточнил Гавейн.
— Это правда. Очень большая заноза в одном месте, — кивнул Ланселот, соглашаясь. Затем потрогал сиденье. — А что она сделала с креслами?
Гавейн довольно захохотал.
— Так тебе нравится? Вот увидишь, она еще не то придумала. А здесь подушки с овечьей шерстью.
— Где все? — спросил Ланселот, откидываясь на спинку кресла.
— Приходят в себя, как и ты.
Он с удовольствием отметил, что зал действительно стал красивее. А на большой стене рядом со столом появился огромный гобелен.
— А это откуда? — спросил он, изумленно указывая на него. — У меня нет такого гобелена.
— Она покопалась в вещах твоей матери, — с улыбкой ответил Гавейн, ожидая очередного взрыва, который незамедлительно последовал.
Ланселот вскочил с кресла и закричал:
— Что она сделала?
— А разве вам не нравится? — вдруг раздался голос Хелен. — Вы бы предпочли, чтобы эта красота гнила в сундуках?
Только тут она заметила, что он не только умылся и переоделся, но и побрился. Нет, она, конечно, знала из легенд, что Ланселот красивый мужчина, но он был не просто красив. Он был божественен! Хелен смотрела на него, не отрывая глаз. Густые длинные брови вразлет, прямой нос, исключительно мужественный подбородок и огромные темные глаза, взгляд которых, казалось, проникал в душу! И почему она думала, что этот взгляд жесткий и суровый? Наверное, это все его страшная черная борода. Она вдруг представила со стороны, что, должно быть, выглядит как дурочка, с раскрытым ртом уставившаяся на своего кумира. Краем глаза она успела заметить смеющийся и все понимающий взгляд Гавейна. Наверное, она не первая, на кого так ошеломляюще действует красота Ланселота.
Хелен снова ринулась в атаку, чтобы скрыть свое смущение.
— Я и в вашем кабинете повесила гобелены, — с вызовом сказала она. — Вы еще не видели их?
— В моем кабинете? Что вы там делали?
— То же, что и везде. Убиралась!
Ланселот вдруг замялся. Он не знал, как достойно ответить ей. Похоже, каждый раз она одерживает над ним победу. Гавейн встал и, проходя мимо, шепнул:
— Думаю, тебе нужно перестать перечить ей. Если выгонишь ее, уверен, рыцари поднимут восстание, — и ушел, довольно посмеиваясь.
Ланселот опустился обратно в кресло.
— Ладно, ваша взяла, — проворчал он.
Хелен решила проявить снисходительность, ведь он признал поражение.
— Обещаю впредь уведомлять вас обо всех предпринимаемых мною действиях, если хотите.
Ланселот недоверчиво взглянул на нее. Что это с ней? Разве она не должна радоваться своей победе?
— Хотелось бы, но вряд ли это возможно, — ответил он, подумав.
Хелен тут же встала в позу.
— Вы хотите сказать, что я не сдержу слова? Снова сделаю что-нибудь важное, не посоветовавшись с вами?
— Да нет же, — Ланселоту не хотелось ссориться. — Я просто хотел сказать, что в замке много женских дел, в которые мужчине незачем вникать. Например, я рад, что вы переделали мое кресло. И вы смогли это сделать, не спрашивая моего совета, который здесь не был нужен.
Хелен немного подумала. Она не совсем понимала его. То он орет на нее из-за того, что она распоряжается без его разрешения, то говорит, что она может заниматься этим, не ставя его в известность. Странный человек. Ну да ладно. Она ведь старается не ради него, а для того, чтобы ей самой было комфортно жить здесь. Кто знает, когда она еще поедет в Камелот, и кто знает, когда она вернется домой.
— Хорошо, сэр Ланселот, — сказала она. — Но предупреждаю вас: еще раз на меня накинетесь без повода, я заберу все свои рецепты и вас будут кормить по-прежнему.
Совершенно неожиданно для себя при этих словах Ланселот вскочил.
— Кормить по-прежнему?
Гавейн, наблюдавший за ними, чуть не рассмеялся. Самого великого воина Британии купили едой! Тристан, подошедший сзади, хмыкнув, толкнул его в бок. Оказывается, он тоже все слышал.
— Я так понимаю, это и есть полная капитуляция, о которой нам столько раз рассказывал Ланселот? — произнес он с улыбкой.
— Она самая, Тристан. Только на этот раз капитулировал он сам.
— Хорошо, что ты не позволил ему бросить ее тогда в лесу.
— Я и сам несказанно рад.
И друзья, посмеиваясь, прошли к столам, которые устанавливали слуги.
После ужина Ланселот отправился в свой кабинет и не удивился, обнаружив перемены. Здесь переставили мебель, и он, усевшись за стол, нашел это расположение мебели более удобным, чем раньше. Стены украшало старинное оружие, доставшееся ему еще от деда. Гербы семей его отца и матери висели на прежних местах, и обещанные гобелены тоже были здесь. А над камином появился большой портрет отца. Ланселот долго не вешал его сюда, считая незаконченным, но Хелен, видимо, думала иначе. Ланселот решил: пусть висит. Даже незаконченный, он служил ему напоминанием о славных делах его отца.
Он часто приходил в кабинет размышлять, и никто из слуг не мешал ему здесь. Им было запрещено заходить сюда. Однако он сомневался, что кто-либо из слуг посмел бы ослушаться эту маленькую язвочку Хелен, даже помня о наказании, которое он присудил ослушникам. Поэтому в его кабинете сейчас было чисто и светло. Окна, которые он с таким трудом заказал из Рима, были чисто вымыты. Бронзовая люстра на потолке тоже была вычищена и блестела. И к тому же все свечи на ней были зажжены. С трех огромных книг, что так любил читать Галахад, была стерта пыль, и они заняли свои места на высоких подставках.
За ужином Хелен поведала ему о ревизии, которую провела в его амбарах, и сказала, что нет нужды экономить на свечах. Ведь свечи они производят сами, а не закупают. Она много о чем ему рассказывала, однако он слушал вполуха, наслаждаясь вкусом еды, поданной к ужину. Он также отметил, что его рыцари тоже выглядят чистыми и ухоженными, и из разговоров мужчин понял, что всем им помогали купаться. И вот тогда он похвалил Хелен за ее сообразительность. Лучше бы он этого не делал! Он вспомнил, как она мгновенно вскипела.
— Вы воображаете, что я послала вам служанок для утех? — задохнулась Хелен от изумления. — Да вы просто невообразимы! За кого вы меня принимаете? За сутенершу? Разбирайтесь сами со своими потаскушками, а я леди! Не впутывайте меня в ваши интрижки!
— Но… — лишь сумел он пробормотать, чувствуя, что снова свалял дурака.
Рыцари, посмеиваясь, ждали продолжения. Ланселот уже готов был их всех отослать прочь. И ведь никто, никто не допускает ни единого промаха, только он! И черт дернул его за язык!
— А вы не видели, что на ваших кроватях постелено чистое белье? — Ее голос уже почти сорвался на крик, хотя она старалась себя сдерживать. — А в каком состоянии вы приехали с пожара? И ведь никто не обратил внимания на мои слова о том, что неплохо было бы помыться, прежде чем заваливаться в кроватку!
Последние слова он не понял, но общий смысл был ему ясен. Она трудилась над чистотой и не позволит им ее портить.
— Я послала служанок проследить за тем, что вы вымоетесь, а не для утех! — снова заявила она, в то время как рыцари откровенно давились от смеха.
Гавейн даже подавился косточкой и долго кашлял. Ланселот бросил на него суровый взгляд, однако это ни к чему не привело.
Закончила она отповедью, из-за которой он и ждал ее сейчас в своем кабинете.
— Вот из-за вашей излишней приязни к хорошеньким женщинам о вас в истории и останется дурная слава, — заявила она.
Он не сразу понял, о чем это она, и переспросил:
— Что останется?
— Дурная слава! — воскликнула Хелен. — Да, вас все запомнят как храброго рыцаря, великого воина, но все это ничто по сравнению с тем, как вы своей пагубной страстью к хорошеньким женщинам загубите целое королевство!
Он сидел некоторое время молча, обдумывая услышанное. Затем попросил ее объяснить эти загадочные слова, но Хелен уже поняла, что у нее только что вырвалось, и стойко молчала, лихорадочно придумывая, как выкрутиться. Произнесла она все это достаточно четко и ясно, так что все рыцари и даже слуги, что были поблизости, замерли, ожидая объяснений.
Не зная, как быть, Хелен резко встала и ушла, прежде чем он смог остановить ее. Еда уже не лезла в горло. Гавейн наклонился к нему и спросил, о чем это она. Но Ланселот не имел ни малейшего понятия. Поэтому он велел служанке Хелен передать, что ждет ее госпожу в своем кабинете. Немедленно. Конечно, она не пришла немедленно, он мог бы догадаться. И теперь он терпеливо ждал, заинтригованный ее словами.
Хелен чуть не била себя по губам. Надо же так проговориться! Теперь придется объясняться. И что ему сказать? Как повернуть ненароком вылетевшие слова в другую сторону? Вот так всегда. Она не умеет держать язык за зубами. И ведь сколько раз наступала на эти грабли, пора бы извлечь урок.
Она шла по залу, и рыцари, попадавшиеся ей на пути, кланялись ей и сообщали, что такого вкусного ужина они не ели со времен свадьбы короля Артура. Она обрадовалась. Если Рита училась у миссис Смит старинному шитью, то Хелен всегда интересовало, кроме истории, конечно, то, как из сырых яиц, муки и прочих ингредиентов получались такие вкусные вещи. Даже из простой картошки миссис Смит умудрялась стряпать великолепные блюда, а ее доведенные до совершенства десерты можно было подавать к королевскому столу. Конечно, готовка Хелен была далека от искусства миссис Смит, но здесь, в эти древние века, еще не избалованные фуа-гра, тирамису и прочими деликатесами современности, даже простой бисквитный торт казался верхом совершенства.
Хелен улыбалась, получая комплименты буквально отовсюду. И по поводу блюд, и по поводу чистоты и красоты замка, а некоторые с улыбкой благодарили ее за ванну. Вспомнив свою перепалку с Ланселотом по этому поводу, она и сама теперь улыбнулась.
Проходя мимо Гавейна и Тристана, она остановилась. Может быть, сначала посоветоваться с рассудительным Гавейном? Он-то не станет сразу накидываться на нее и орать. Или объявлять сумасшедшей. Гавейн увидел, что она замешкалась.
— Леди Хелен, — сказал он с улыбкой, — если он захочет причинить вам вред, только крикните. Мы все на вашей стороне.
Он указал на рыцарей, смотревших на них.
— Еще ни одной женщине не удалось сделать так много, как удалось вам. Поэтому идите смелее, мы поддержим вас, что бы вы ни сделали. Если, конечно, вы не решите выгнать самого Ланселота отсюда.
Рыцари захохотали.
— А что, Гавейн, леди Хелен не хуже Ланселота сможет повести нас в бой!
— Ты только посмотри, что она сделала с замком за один день!
— Да мы этих саксов в порошок сотрем, если с нами будет леди Хелен!
Хелен чуть не заткнула уши от оглушительного шума. Снова ей влетит от Ланселота. Ведь он тоже слышит все это. Она натужно улыбнулась и, кивнув в знак благодарности, поспешила в кабинет.
Ланселот встретил ее, красный от гнева. Конечно, он все слышал.
— Вы настраиваете моих людей против меня? — свирепо прорычал он, хватая ее за плечо и силой усаживая в кресло. — Не хотите присоединиться к Хогану в темнице?
Хелен уже в который раз за сегодняшний день возмутилась. Похоже, это становится привычным ее состоянием.
— Вы глупы, — спокойно сказала она, решив не поддаваться на провокацию. — Они шутят.
— Надо мной никто не шутил до вашего появления! — прогремел он. — Я не какой-нибудь бродяга без роду и племени, я уважаемый…
Тут он внезапно замолк, вспомнив, зачем позвал сюда эту невыносимую особу.
— Так о чем вы говорили за ужином? Я требую объяснений.
Хелен заерзала в кресле. Как она сможет объяснить? Если сказать ему правду, он снова посчитает, что она лжет. Она молчала, а Ланселот ходил вокруг нее.
— Ну же? Вы считаете, что в истории обо мне останется дурная память? Почему? Из-за того, что я слишком люблю хорошеньких женщин? И каких же женщин я люблю? Говорите!
Он схватил ее за плечи и рывком поднял. Теперь он смотрел ей прямо в глаза, и Хелен снова в который уже раз поразилась тому, как он красив. В неясном свете свечей его дьявольская красота воспринималась еще острее. Его глаза, казалось, пронзали ее насквозь, читая все ее сокровенные мысли об идеальном мужчине, рыцаре, о котором она так долго мечтала, который снился ей по ночам и из-за которого она не могла уснуть. Черные как смоль волосы были коротко подстрижены и крупными волнами спадали на глаза. Высокий лоб у правого виска пересекал шрам, придававший Ланселоту сходство с пиратом. Рот был немного широковат, но это совсем не портило его, а придавало особый шарм, губы, немного пухлые и чувственные, вдруг изогнулись в измученной улыбке.
— Я устал с вами бороться, — прошептал он внезапно. — Я действительно люблю хорошеньких женщин, а вы — самая хорошенькая женщина, которую я когда-либо встречал…
Последние слова его утонули в тишине, и Хелен завороженно смотрела, как его ровно очерченные, мужественные губы медленно приближаются к ее лицу. Его глаза притягивали к себе как магнит и не отпускали, так что она не могла отвести взгляд и высвободиться из их плена. Хелен почувствовала, как ноги медленно подгибаются, а руки цепенеют, а еще поняла, что сама подается навстречу ему. Ее мозг кричал, чтобы она сейчас же остановилась, но тело не слушалось, и, когда мягкие губы Ланселота коснулись ее губ, она уже не хотела подчиняться приказам разума.
Он прижался к ней в таком страстном поцелуе, что последние остатки мыслей вмиг улетучились, и она могла думать только об одном — о великолепном мужчине в ее объятиях. Конечно, она его обнимала. В тот же миг, как он коснулся ее губ, ее руки сами собой обхватили его за шею, а сама она прижалась к его сильному и тренированному телу. Она вся задрожала от своих ощущений.
Ланселот продолжал целовать ее, словно не мог оторваться, и прижимал все сильнее и сильнее, тем самым лишь распаляя жар внутри. Он и не думал, что так сильно желал ее. Он считал, что ненавидит ее, но оказалось, она ему нравится. И настолько сильно, что он не смог бы оторваться от нее сейчас, даже если бы сами саксы ворвались сюда.
Его губы переместились на ямочку на ее шее, и Хелен выдохнула. Руки Ланселота перекочевали со спины на ее ребра, поднялись выше, и она почувствовала, как его крепкая ладонь сжала ее грудь, отчего ее тело мгновенно выгнулось навстречу ему. Он ответил ей в тот же миг, просунув ногу между ее ног и прижав к стене. Его руки беззастенчиво блуждали по ее телу, и она прижала его к себе еще крепче.
— Хелен, — услышала она как во сне и вдруг открыла глаза.
Боже! Что она делает? Она попыталась оттолкнуть Ланселота, но у нее это плохо получалось. Наконец она сумела это сделать, и хозяин замка посмотрел на нее затуманенным взором своих прекрасных темных глаз.
— Почему ты меня отталкиваешь? — хриплым шепотом спросил он, не желая ее отпускать.
— Мы не должны этого делать, — дрожащим голосом ответила Хелен.
Ланселот не обратил на ее слова ни малейшего внимания и снова склонился за поцелуем, но она принялась так энергично отталкивать его, что ему пришлось сдаться.
Хелен опустилась на стул и закрыла лицо руками. Еще немного, и она отдалась бы ему прямо здесь! Господи, что с ней происходит?
— Ты мне нравишься, я тебе тоже. Я могу попросить твоей руки у Артура завтра же, — по-своему истолковал ее отчаянный жест Ланселот.
Хелен изумленно подняла голову. Попросить ее руки! Да они ссорятся каждый день по нескольку раз, а он делает ей предложение!
Ланселот, видя, что Хелен не отвечает, тоже немного протрезвел. Насчет руки он погорячился. А если она сейчас примет его предложение? Холодный пот прошиб его. Как он мог вообще такое сказать? Он, закоренелый холостяк! Как во сне, он вспомнил слова Гавейна о том, что найдется такая женщина, с которой он позабудет все на свете. И вот такая нашлась. Своенравная злючка, которую он сначала даже считал сумасшедшей и клялся себе, что, как бы ни была хороша эта женщина, нужно держаться от нее подальше. И что же он сделал? После первого же поцелуя предложил ей выйти за него! Следующие слова Хелен немного успокоили его.
— Не нужно просить моей руки. Ни ты, ни я не годимся для брака.
Ланселот облегченно выдохнул, но в то же время почему-то почувствовал некоторое огорчение. Раньше женщины не отказывали ему ни в чем.
— Да я и не могу выходить здесь замуж, — продолжила Хелен. — Ни за тебя, ни за кого другого.
Ланселот принес себе кресло из-за письменного стола и сел перед ней. Она все прятала лицо в ладонях. Он бережно отодвинул ее руки от лица и сжал их.
— Конечно, найдется мужчина, который пожелает взять тебя замуж, — тихо проговорил он. — Ведь один уже нашелся. Хоть ты ему и отказала.
При этих словах он замер, ожидая подвоха, но его не случилось. Хелен, отводя глаза, снова проговорила:
— Нет, я не выйду замуж, — и, наконец, решившись, отрывисто бросила: — Ни в вашем времени, ни в своем.
Ланселот резко отпустил ее руки. Он не ослышался? Что она имела в виду, говоря это? Он взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть себе в глаза.
— Что это означает?
Хелен твердо встретила его взгляд.
— Только не надо считать меня сумасшедшей, — с вызовом заявила она, вырываясь из его рук. — А понимать это нужно так, что я не из этого времени. Не из пятого века, — пояснила она, видя, что Ланселот отказывается верить.
— Не из пятого века? Тогда откуда же?
— Из двадцатого. Через пятнадцать столетий, считая с сегодняшнего дня. Я пришла сюда из тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.
Ланселот глядел на нее во все глаза. А Хелен, боясь, что он прервет ее и объявит сумасшедшей, продолжала:
— Я родилась двадцать первого августа тысяча девятьсот шестидесятого года в замке Сент-Невилл, в пятнадцати милях от города Солсбери. Я всю жизнь прожила в этих местах, поэтому можете представить мое недоумение, когда вы сказали, что здесь нет никакого замка. Я думала, вы разыгрываете меня. Обманываете зачем-то. Вот почему я так долго не верила вам и спорила с вами. Теперь я вижу, что все это: рыцари, борьба с саксами, ваш замок — правда.
— Но как ты оказалась здесь? — ошеломленный Ланселот не знал, что и думать.
— Видишь ли, я историк, — начала объяснять Хелен. — Изучаю жизнь людей, живших за много лет до появления меня самой. Так же я изучала эпоху короля Артура, но в мое время люди мало знают о нем…
Ланселот прервал ее:
— И ты решила больше узнать, придя сюда?
— Это произошло не по моей воле. Я не знаю никого из своего мира, кто мог бы перемещаться во времени вперед или назад. Я всего лишь поднялась на чердак, начала разбирать старые вещи и случайно наткнулась на часы. Теперь я думаю, что они сыграли главную роль в том, что я здесь. Я искала бабушкины вещи и нашла старинную одежду, то платье, в котором я была, когда вы меня спасли. Кстати, теперь я могу поблагодарить вас.
Ланселот нетерпеливо кивнул, показывая, что благодарность принята и она может рассказывать дальше.
— Но перед тем, как примерить платье, я зачем-то завела часы, висевшие на стене. Затем они пробили полночь, и мне почему-то стало плохо. Я потеряла сознание, а когда очнулась, мир вокруг меня уже изменился. Кто-то пытался ворваться на чердак, как оказалось, это были саксы. А потом пришли вы и спасли меня.
Несколько минут они сидели в молчании.
Ланселот думал. Он слышал неоднократно, что Мерлин мог появляться в любое время в любом месте, и никто не знал, как он это делает. Люди говорили, что это настоящий волшебник. Но как здравомыслящий человек, давным-давно выросший из того возраста, когда верят в сказки, он не мог воспринимать эти слова всерьез. Ланселоту вдруг вспомнилось, как Хелен отказывалась верить ему, когда он говорил, кто он. Как боялась, что он убьет ее, как убил саксов, требовала, угрожала, просила отвезти домой, отпустить ее. Разве можно было сыграть это? И зачем?
— Так вот почему вы думали, что я не настоящий… — проговорил он, не веря, что произносит эти слова. Неужели эта сумасшедшая заставила его воспринимать всерьез подобные сказки?
— Да, именно поэтому я не поверила, что вы настоящий Ланселот. Я не верила, что люди, которых вы убили, саксы. Я думала, что вы — банда убийц.
Ланселот со свистом выдохнул воздух. Да, такого с ним еще не случалось. Всю жизнь он воюет с саксами и в каких только передрягах не побывал, да и интриги при дворе тоже не шуточное дело, но все это просто ерунда по сравнению с тем, что рассказывает леди Хелен.
— Затем я предположила, что это розыгрыш, а вы — актеры. А потом я уже не знала, что и думать. И когда увидела Стоунхендж, а города рядом не было, я решила, что сошла с ума. Разве можно попасть в прошлое? Но я тут, как ни странно мне это сознавать.
Конечно, — продолжала Хелен, — я не ожидаю, что вы мне поверите, ведь я и сама с трудом в это поверила, и лишь после того, как получила доказательства. Но вы-то таких доказательств насчет меня получить не можете. Мне нечего вам предъявить.
Ланселоту тоже нечего было сказать. Так они и сидели еще несколько минут, пока дверь не открылась и не показался Гавейн.
— Я решил проверить, — сказал он, а глаза его смеялись. — Как вы тут, не поубивали друг друга?
Но тут Хелен, вспомнив, что случилось как раз после ссоры, залилась краской и выбежала из кабинета. Гавейн остался стоять с раскрытым ртом.
— Ты победил? — спросил он у друга, но тот промолчал, а затем так же молча вышел из комнаты.
Ланселот смотрел из окна на поле, где каждый день тренировались его воины. На сегодня они закончили занятия и отдыхали в замке, но поле не пустовало. Там была Хелен. Со вчерашнего дня они почти не разговаривали друг с другом, лишь вежливо обменивались общими фразами за едой. Гавейн удивленно смотрел в их сторону, сначала пытался отпускать шуточки, но затем, видя удрученное состояние Ланселота, перестал шутить. Рыцари тоже заметно притихли, ведь они никогда не думали, что их глава может потерпеть поражение от женщины. Многие начали считать, что он влюбился. Гавейн даже подходил к нему с таким вопросом, но Ланселот лишь изумленно посмотрел на него, давая понять, что подобное невозможно.
Приехал Галахад, и ему сразу же поведали обо всем, что случилось в его отсутствие. И похоже, младший братец тоже принял сторону этой невесть откуда появившейся дамочки, потому что сейчас он учил ее сражаться на мечах. Глядя с балкона на Хелен, снова и снова пытавшуюся идти в атаку на Галахада, наблюдая, с какой решимостью она пытается научиться этому тяжелому искусству, он думал о тех словах, что она сказала ему в кабинете. Она из другого времени. Он сразу заметил, что она не такая, какой положено быть обычной женщине. Но как можно поверить в подобное?
Внизу рассмеялись, и он тут же вспомнил и другое, что произошло в кабинете. Ланселот сжал кулаки. Она заигрывает с его братом! А Галахад тоже хорош!
Он вздрогнул от прикосновения и резко обернулся. Гавейн положил ему руку на плечо.
— Нехорошо подглядывать, сэр Ланселот, — заметил он с улыбкой.
— Неужели мне нельзя просто подышать свежим воздухом в моем собственном замке? — огрызнулся Ланселот и отвернулся от друга.
— Они там уже час. И ты здесь почти столько же.
— Да он даже меч не умеет держать правильно.
— Ты сам его учил.
Ланселот собрался уйти, но Гавейн удержал его.
— Раньше ты был другим. Если тебе нравилась женщина, ты просто шел к ней. А сейчас ты убегаешь. Почему?
Что Ланселот мог ответить? Что Хелен утверждает, будто прибыла из будущего? И он не может взять и пойти к женщине, которая ему нравится, если не знает, кто она такая.
Вдруг снизу его окликнули:
— Сэр Ланселот!
Кричала Селина, служанка Хелен.
— Сэр Ланселот! Леди Хелен подвернула ногу! Сэр Галахад просит вас и сэра Гавейна прийти!
Он взглянул на поле и увидел, как Хелен сидит на земле, схватившись за ногу, а Галахад топчется вокруг нее, не зная, что делать. Конечно, этот хилый малец не сможет ее поднять, а тем более донести. Ведь они практически одного роста. Ланселот зло усмехнулся и длинными шагами направился туда. Гавейн предпочел остаться на балконе.
Узнав, что у Ланселота есть младший брат, по имени Галахад, Хелен сразу поняла, что именно этот молодой рыцарь послужил прототипом сына Ланселота в легенде, особенно учитывая немалую разницу в возрасте между братьями. Такой же идеалист, как и описанный в легенде, увлеченный наукой и литературой, древними философами, очень набожный для своего времени, этот молодой рыцарь вполне мог хоть сейчас поехать на поиски Святого Грааля.
Галахад сразу понравился Хелен. Он не видел ее истеричной и злой, какой она была, когда остальные рыцари спасали ее из замка леди Кассандры, поэтому сразу отнесся к ней как обычный романтичный средневековый рыцарь. Конечно, все воины обращались с ней весьма вежливо, но Галахад ею прямо-таки восхищался. Как только он узнал о том, как она добыла в бою с саксами меч, то сразу предложил научить ее владеть им. Хелен с радостью согласилась. Мало ли где ей понадобится это умение? К тому же замок Ланселота она уже привела в порядок, нашла толкового слугу, который будет исполнять обязанности управляющего, пока Ланселот не присмотрит себе нового. Да и вообще, хозяйство ее не особо привлекало, поэтому, поставив дела на поток, она предпочла более интересные вещи.
Теперь Хелен собиралась заняться изучением замка, его истории, истории каждого рыцаря и семьи Ланселота. Правда, с самим Ланселотом она на эту тему еще не разговаривала, а расспрашивать остальных рыцарей за его спиной считала неприличным. Она понимала, что, если хочет больше узнать о семье легендарного рыцаря, ей придется обратиться к нему самому, но все время откладывала разговор, собираясь с духом. Она буквально не узнавала себя. Раньше ей ничего не стоило подойти к любому важному человеку и в правлении университета, и в правлении любой страны, где ей хотелось производить раскопки, но сейчас каждый раз, когда она собиралась завести разговор с Ланселотом, ее охватывала необъяснимая робость. Возможно, это происходило потому, что каждый раз, глядя на его пронзительно мужественное, прекрасное лицо, она вспоминала его поцелуй? Именно из-за этого она вчера ворочалась час или два перед тем как наконец заснуть.
Сейчас она сидела на земле и ждала Ланселота. Конечно, он снова рассердится. Но лучше пусть он сердится, чем целует ее. Хелен ожидала новых насмешек, но хозяин Солсбери, подойдя к ней, зло взглянул не на нее, а на Галахада, что-то отрывисто бросил ему, отчего молодой рыцарь сразу побежал по направлению к замку. Затем Ланселот наклонился и легко поднял ее на руки. Хелен еще никогда не поднимали на руки так легко. Каждый раз, когда мужчина пытался это сделать, она чувствовала, как его руки начинают мелко дрожать от напряжения. Ведь она немало весила. Даже будучи худощавой, она была очень высокой для девушки — пять футов десять дюймов, и к тому же кавалеры ее современности отнюдь не отличались силой. Впрочем, как поняла она, и древние рыцари тоже. Галахад не стал даже пытаться помочь ей, а сразу послал за старшим братом. Хелен не успела возразить против вмешательства Ланселота, как Селина уже умчалась.
Ланселот нес Хелен ровно и спокойно, так что нога ничуть не болела. Его лицо было совсем близко, и она видела, как черная щетина вновь пробивается на щеках и подбородке. Как она испугалась в первый раз, когда увидела его! Он появился в дыму, как сам дьявол, схватил ее за руку, а когда она попыталась сопротивляться, просто закинул на плечо. А сейчас ей вдруг захотелось дотронуться до этих жестких волос на его лице. От мысли об этом Хелен залилась краской и решила о чем-нибудь заговорить, чтобы отвлечься от маячившего прямо перед глазами дьявольски красивого лица.
— Как вы думаете, что с моей ногой? — спросила она, чувствуя, что голос слегка охрип от волнения. Хотя с чего бы это ей волноваться?
— Пока сказать не могу, — ответил Ланселот, не глядя на нее. — Но если вы не орете от боли, значит, не сломана.
— Я бы не орала, даже если бы она была сломана, — отпарировала Хелен, мгновенно возвращая себе свою уверенность. — Вы думаете, раз я женщина, то должна быть слабой?
— Все женщины, которых я знаю, визжали бы от боли. — Ланселот вдруг понял, что она снова становится такой же, какой была до разговора в кабинете, и его это почему-то обрадовало.
— А я не все женщины. Я уже ломала ногу. И сама сделала перевязку. И дошла до лагеря.
— До какого лагеря?
— Я же вам говорила, что я историк. Даже больше археолог. Это такая профессия.
— Профессия?
— Вы — воин, Артур — король, а я — археолог.
— Что это означает?
— Я ищу следы древних цивилизаций. Копаюсь в земле, раскапываю древние поселения, курганы. Нахожу свидетельства прежней жизни.
— И как же это связано с вашей ногой?
— Чтобы искать все это, нужно выезжать из дома. Древние артефакты не лежат у меня дома. Я собираю экспедицию, отряд работников, — пояснила она. — Мы едем в поле, или в лес, или еще куда-нибудь, где предположительно есть древние поселения, встаем там лагерем и работаем.
— Вы, женщина, руководите отрядом?
— Экспедицией, — поправила Хелен.
— Называйте как хотите.
— Да, я руковожу всеми работами. Я там главная.
Ланселот искоса взглянул на нее, но решил больше не смотреть. Ее нежные губы были всего в нескольких дюймах от него, волнистые мягкие волосы касались его шеи, а соблазнительное тело покоилось у него на руках. Он отчетливо ощутил, как она напряглась под его взглядом.
— Расскажите, как вы работаете, — попросил он, отворачиваясь.
Хелен поспешно согласилась. Когда же он ее донесет?
— Копаем землю, — начала она. — Очень осторожно, чтобы случайно не повредить ценности, которые могут там быть. Кстати, я видела недалеко от вашей деревни какие-то полуразрушенные стены, что это?
— Старое поселение кельтов.
Хелен встрепенулась.
— Так это же чудесно! Я завтра же съезжу туда.
— С больной ногой?
— Это пустяки. Я уверена, там небольшое растяжение, и все. Вы ведь дадите мне коня и пару рыцарей?
— Вам так хочется туда съездить?
— Конечно, ведь вполне возможно, что через пятнадцать веков от этих стен и пыли не останется, поэтому я хочу осмотреть их сейчас.
Галахад, прибежавший в замок раньше, держал двери открытыми, а слуги и рыцари собрались у входа, желая узнать, что случилось с леди. Ланселот коротко приказал всем заниматься своими делами и понес ее наверх, в ее комнату.
Хелен отметила про себя, что он совсем не запыхался. А ведь от тренировочного поля до замка не меньше полумили, а ее покои находятся на втором этаже.
Ланселот опустил ее в кресло, услужливо пододвинутое Селиной, и присел на корточки.
— Давайте сюда вашу ногу. — Он сказал это довольно грубо, но Хелен в волнении не обратила внимания. Она даже не заметила, как Селина тихонько вышла и закрыла за собой дверь.
Ланселот нежно взял ее ступню в свою руку. На улице было тепло, поэтому Хелен надевала туфельки на голую ногу. К тому же они были тканевыми и совсем не натирали ноги.
— Вы не носите чулок? Почему? — Голос Ланселота вдруг стал приглушенным, и Хелен сразу вспомнила, когда он с ней так разговаривал. Кровь ударила ей в голову, щеки раскраснелись.
Она попыталась отдернуть ногу, но вряд ли смогла бы вырваться из его стальных рук. Но эти сильные руки не причиняли ей боли. Он медленно погладил гладкую кожу на ее ступне, взбираясь выше по голени и мягко массируя ее. Затем вдруг резко отпустил ее ногу, так что она даже стукнула об пол, и встал.
— Там ничего нет. Возможно, небольшое растяжение, как вы и предполагали. Приложите холодный компресс, и все пройдет.
И быстро вышел из комнаты. Хелен осталась сидеть с горящими щеками и с горящей ногой, которая теперь в самом деле заболела. Тихонько зашла Селина.
— Что-нибудь принести, госпожа? — спросила она сама, видя, что Хелен ничего не приказывает.
— Да, — медленно повернула голову в ее сторону Хелен. — Холодной воды и кусок ткани, чтобы забинтовать ногу.
Нужно было наложить фиксирующую повязку на стопу, чтобы связки находились в постоянной поддержке.
В прошлый раз, в кабинете, ее охватили совсем неуместные чувства, и Хелен ощутила, как они снова накатывают на нее. Нет, она должна быть твердой. То, что это весьма романтическая эпоха, не означает, что она пришла сюда за тем, чтобы влюбиться в рыцаря. Даже если этот рыцарь сам Ланселот.
И тут Хелен впервые с момента своего появления здесь задумалась о том, зачем она вообще попала в это время. Неужели только для того, чтобы убедиться в существовании Камелота и рыцарей Круглого стола? Каким-то образом это можно было бы понять, если бы в двадцатом веке она упорно искала следы их существования. Если бы она была зациклена на артуровских легендах, то можно было бы предположить, что ей снится сон из-за чрезмерной занятости ее мозга образами рыцарей. Но она никогда не интересовалась этой легендой, раз и навсегда решив, что это лишь сказка, не имеющая под собой никакой реальной основы.
Тогда зачем ей здесь появляться? Что за странный скачок времени и почему это произошло именно с ней? Может, какие-то временные аномалии присутствуют в самом Сент-Невилле? Но с самого основания замка не было отмечено ни одного подобного явления, ни одного исчезновения человека. Значит, это не связано с замком. Но почему именно она оказалась здесь?
Поломав порядком голову и не придумав более-менее подходящего объяснения своему появлению здесь, Хелен решила: что бы ни произошло в дальнейшем, возможность выяснить правду об эпохе короля Артура упускать нельзя. К тому же все то, что она видела сейчас, настолько ей нравилось, не считая, конечно, отсутствия ванной и туалета, что она решила пока не задумываться о возвращении домой.
Но влюбляться здесь нельзя. Категорически. Хелен подумала над этой стороной вопроса и успокоилась. Сколько раз она говорила Рите, что у нее не голова, а машина. А вместо сердца — кусок льда. Она слишком расчетлива и слишком разумна, чтобы влюбляться с первого взгляда. Сначала она должна полностью убедиться в том, что человек ей подходит, и лишь потом можно позволить себе испытывать к нему какие-то чувства. Рита смеялась над этими ее утверждениями и говорила, что когда-нибудь Хелен встретит такого человека, влюбится в сей же миг, как только увидит его. Ну, насчет Ланселота она могла не волноваться. Даже по теории Риты, она ведь не влюбилась в него в тот же миг, как увидела? Скорее, наоборот.
Селина принесла холодную воду и сделала компресс. Туго обвязав ступню, Хелен села в кресло перед окном. Ноге нужен покой, поэтому она не сможет сегодня много ходить. А впереди еще полдня. Чем же заняться?
Хелен велела принести к ней в комнату сундуки и занималась тем, что разбирала старые вещи (то есть старые даже для этого времени) и старалась как можно подробнее запомнить детали нарядов. Самой большой бедой для нее было отсутствие возможности все это записать и зарисовать. Даже если бы она сделала чернила из чернильных орешков, что в изобилии встречаются летом на дубовых листьях, то писать все равно было не на чем. Она помнила — бумагу придумали китайцы в первом веке, и она даже до арабов дошла примерно только в восьмом, что уж говорить о древней Британии. Хелен постаралась вспомнить, на чем писали древние римляне, и вспомнила о пергаменте и церах — деревянных навощенных дощечках, прикрепленных друг к другу наподобие книги. Пергамент был слишком редким и дорогим материалом, так что придется использовать церы.
Она позвала Селину и велела идти в кабинет Ланселота. Наверняка там должно быть что-то для письма. Служанке так же было велено позвать к Хелен рыцарей, которые пожелают поведать ей какие-нибудь занимательные истории. Таким образом она надеялась записать истории их семей.
Хелен сидела в ожидании Селины, когда дверь распахнулась и вошел Ланселот. Он был немного зол, впрочем, как всегда.
— Вы и минуты не можете просидеть, чтобы не взбаламутить моих рыцарей? — недовольно произнес он.
Хелен удивленно уставилась на него. Что еще она сделала?
— Все рвутся к вам, — объяснил он. — Скажите, что вы задумали?
— Ничего особенного, — с вызовом ответила Хелен. Он всегда подозревает ее в каких-то недобрых делах. А ведь она уже столько сделала и для него самого, и для рыцарей!
— Так что же все-таки?
— Мне просто скучно сидеть здесь одной.
— Вы можете спуститься.
— Я не могу. У меня болит нога. Особенно после того, как вы уронили ее на пол!
— Нужно было держать ее, а не пялиться на меня.
Хелен в ярости и возмущении вскочила, забыв про ногу.
— Ах вы напыщенный павлин! — вскричала она. — Вон из моей комнаты!
— Это пока еще мой замок! — ответил ей Ланселот, не двигаясь с места.
— Тогда уйду я!
— Посмотрим, далеко ли, — с насмешкой продолжил Ланселот, глядя, как она хромает.
— Я обошла пешком почти пол-Европы, так что не испугаюсь, будьте уверены.
Хелен уже дернула ручку двери, когда Ланселот остановил ее.
— Извините меня, — сказал он. — Я всегда говорю не то в вашем присутствии. Возможно, это ваша красота так действует на меня.
Хелен гневно обернулась. Он еще смеет делать ей комплименты, очевидно, для того, чтобы разжалобить ее!
— Вы действительно очень красивы, это невозможно отрицать. А я мужчина. И вы мне нравитесь. Но я не знаю, как к вам относиться. Возможно, поэтому я говорю все эти глупости.
— Это не глупости, а оскорбления, — сердито сказала Хелен.
— Прошу меня простить. Я постараюсь более не оскорблять вас.
— Верится с трудом.
— В знак моих извинений могу отнести вас на ваш стул.
— Не трогайте меня. — Хелен прохромала к своему креслу. — Вы уже в который раз оскорбляете меня. А разве я давала вам повод? Скажите.
Ланселот не мог думать, глядя в эти прекрасные глаза цвета заморской корицы, поэтому отвернулся. Все это слишком далеко заходит. Пора от нее избавляться. Он завтра же выступает в Камелот и сдаст ее там Артуру. А может, удастся отправить ее с Гавейном? Тот давно не был дома. Съездит, побудет со своей семьей и заодно отвезет Хелен. От этой мысли у Ланселота на душе стало одновременно и радостно, и грустно.
— Нет, — сказал он. — Это все я. Обещаю больше не оскорблять вас, потому что завтра вы едете в Камелот, ко двору Артура. Вас отвезет Гавейн.
Хелен в удивлении открыла рот. Он отправляет ее в Камелот? Да еще и не сам будет сопровождать, а поручит это Гавейну? Он так сильно хочет избавиться от нее? Что ж, у нее тоже есть гордость.
Она не смогла ничего сказать, лишь кивнула головой, стараясь держаться как можно прямее. Он снова оскорбил ее и даже не подозревает об этом.
— Увидимся за ужином, леди Хелен. Я надеюсь, к тому времени вы уже будете чувствовать себя лучше и сможете к нам присоединиться.
 | Оксана Елисеева. Ланселот, мой рыцарь |