В петербургском микрорайоне Веселый Поселок есть две параллельные улицы: улица Коллонтай и улица Дыбенко. Столь близко эти ничем не примечательные дороги в новостройках расположены неслучайно: Александру Михайловну Коллонтай и Павла Ефимовича Дыбенко при жизни связывало большое чувство.
Многие слышали известный романс Даргомыжского, в котором есть такие слова: «Он был титулярный советник, она - генеральская дочь». Он был написан в позапрошлом веке и пользовался большой популярностью даже в первые годы XX столетия.
Романс о несчастной любви чиновника IX класса к аристократке лишь своей первой строкой напоминает о связи Коллонтай и Дыбенко. В романе с Павлом Ефимовичем как женщина проиграла, скорей, генеральская дочь - непреклонная большевичка Александра Михайловна, чем моряк «из простых». А вот жизнь свою, если так можно говорить, Коллонтай выиграла, выиграла вчистую. Взлет же Дыбенко был случайностью, и за случайную удачу своей молодости он в 1938 году заплатил жизнью, как и многие его соратники. И оплакала его уже не Коллонтай.
Аристократическая коммунистка
Что же объединило матроса Дыбенко с подругой знаменитой переводчицы Щепкиной-Куперник и троюродной сестрой салонного поэта Игоря Северянина? Даже коллеги по большевистской партии шептались: их связала крайняя половая распущенность. Но это не совсем так. То, что у моряка на самом деле было неразборчивостью в интимных связях, у Коллонтай имело под собой прочную идеологическую основу.
Она родилась в 1872 году в счастливой семье генерала Михаила Домонтовича. Но в основе счастья этой семьи лежал бунт ее матери Александры Александровны, которая с тремя детьми ушла к Домонтовичу от первого мужа. Шурочка была рождена в любви. Наверное, война родительницы за подлинность чувств, даже во вполне благопристойном супружестве, и заложила основу убеждений будущей большевички.
Когда Шурочка из нежного ребенка, всеобщей любимицы, превратилась в миловидную девушку с холодными голубыми глазами, за ее спиной стали шептаться. И этот шепот тех, кого шокировало ее поведение, стал спутником Александры до конца долгой жизни.
Сначала из-за нее застрелился Иван Драгомиров - поклонник Домонтович с детских лет. Потом она ответила отказом на предложение адъютанта царя Александра III. Высший свет всколыхнулся. Но мадемуазель Домонтович заявила: в брак вступит только по любви. И любви, конечно, долго ждать не пришлось. Веселый и скромный офицер Владимир Коллонтай вскоре стал ее мужем. В 1894 году родился их единственный сын Михаил.
Но семейная идиллия недолго согревала Александру Михайловну. Работая в публичной библиотеке, она сошлась с кружком вольнодумцев. Позже вспоминала: будучи молодой матерью, измученной заботами о ребенке, она спешила читать труды Ленина и Маркса, когда малыш засыпал. Жажда справедливости привела Коллонтай к большевикам.
Она рассталась с мужем (он, как и Драгомиров, пытался застрелиться из-за нее, но, слава богу, остался жив). Бросила сына на руки родных и нянь: они-де в состоянии присмотреть за ним не хуже, чем мать. И ушла в революцию. Александра закружилась в вихре романов и... митингов, обнаружив незаурядный ораторский талант. Пролетарии как завороженные слушали страстные речи ясноглазой барыни. Противники большевиков ее ненавидели: писатель Иван Бунин рассказывал, как Коллонтай после агитации пролетариев за революцию ложилась в душистую ванну... Вряд ли Иван Алексеевич был свидетелем банных процедур большевички. Но на самом деле она до конца своих дней оставалась эдакой аристократкой от революции. И это нисколько не лишало ее коммунистического пафоса.
От своих соратников по партии Коллонтай отличалась интересом к правам женщин. Она была за «новую женщину», независимую от мужчины, ухоженную и способную радоваться физической близости.
Флотский анархист
Павла Дыбенко - простого парня из крестьян Черниговщины - в революцию также привела тяга к бунту против существующего строя. Правда, бунт его был совсем другого толка. Павел Ефимович с молодости отличался довольно склочным, скандальным характером. И власть он ненавидел в принципе. Еще в начале 1900-х понял: большевики помогут избавиться от начальников, которых он страсть как ненавидел. В ранние годы, работая грузчиком в порту, будущий нарком флота скрывался от призыва в армию. Его арестовали и отправили служить. Однако в армии ему, как ни странно, понравилось. Нет, начальники не импонировали Павлу по-прежнему. Но молодой матрос Дыбенко рано почуял ветры революции. Красивый парень высокого роста с зычным голосом и хорошо подвешенным языком быстро стал заметной фигурой на антиправительственных митингах. Он, правда, был скорей анархистом, чем коммунистом. Но это мелочи. Для Александры Коллонтай - точно. Да и для коллег, как оказалось, - тоже: в 1917 году его избрали главой Центрального комитета Балтийского флота.
На их совместной фотографии Коллонтай - в «простонародной» вышитой рубашке. Видимо, чтобы быть под стать любимому: никаких шелков и роскошных мехов, которые она носила даже в самые страшные годы разрухи. Дыбенко бородат и широкоплеч, немного напоминает Гришку Распутина. Александра Михайловна, как сейчас бы сказали, чувствовала «сексуальный тренд»: Распутина любили аристократки, утонченная американка Дункан вышла за крестьянина Есенина, вот и 45-летняя Коллонтай испытала влечение к простому 28-летнему моряку.
Это было страстное чувство с первого взгляда. Во всяком случае, у несгибаемой большевички. Да и простоватому Дыбенко льстило внимание настоящей дамы. Кроме того, можно себе представить, чему могла его научить столь опытная в «науке страсти нежной» женщина.
Вскоре они поженились. После этого карьеры обоих пошли вверх: ее сделали наркомом общественного призрения, который должен был отвечать за судьбы бедных, больных, сирот и т.п. Его - наркомом военно-морского флота новой страны. Правда, на этих постах супруги продержались недолго.
Неудачливые наркомы
Пьяные матросы во главе с Дыбенко проиграли бой немцам, которые не хотели мира с большевиками. После этого сам Ленин уволил Павла Ефимовича с поста наркома и приказал его арестовать.
Коллонтай же с ужасом для себя осознала, что митинговать гораздо легче, чем помогать нуждающимся. Тут она ничего путного сделать не могла.
Ей было уже не до наркомства: нужно было срочно вызволять любимого мужа. И она этого добилась! В тюрьму она писала ему, что ничто не может запятнать его «чистого, благородного облика».
Вскоре Дыбенко назначили на гораздо более мелкую должность командира стрелкового корпуса в Одессе. Как и жена, склонный к роскоши бравый моряк обставил свой особняк с шиком. Череда его молоденьких любовниц, с которыми он жил, не стесняясь супруги, мягко говоря, смутила Александру Михайловну, привыкшую к тому, что изменяет обычно она.
В конце концов, во время одного из семейных скандалов Павел выстрелил в себя, но орден Красного Знамени не дал пуле войти в сердце - Дыбенко остался жив. Коллонтай было не привыкать к стрелявшимся из-за нее мужчинам: она добилась своего. Только после этого эпизода легендарный матрос продолжил вести разнузданный образ жизни.
В итоге, не снеся такого поражения, Коллонтай развелась с мужем. И испросила у благоволившего ей Сталина направление на работу за границу. По пути в дипломатическое представительство Норвегии она записала в дневнике: «Ну вот я и на территории капиталистической Финляндии с ее духом белогвардейщины... Первое, что я сделала, - это купила себе две пары туфелек, такие легкие, красивые и по ноге».
Тем временем Дыбенко стал засыпать Александру письмами с признаниями в любви. Она, уже было привыкшая блистать мехами и шелками на дипломатических приемах, стала подумывать о возвращении в Россию. Но тут Коллонтай донесли: Дыбенко живет с красивой девушкой и заказывает для нее наряды на имя бывшей супруги. Этого пламенная революционерка простить не смогла...
Коллонтай успешно продолжила дипломатическую работу. Неизвестно, почему, но она уцелела в сталинских чистках. Ее имя даже не фигурировало в списке обвиняемых по делу дипломатов-вредителей. Она умерла в 1952-м - за пару недель до своего восьмидесятилетия, которое собиралась с шиком отметить в московском особняке, который предоставил сам Сталин.
Дыбенко расстреляли в 1938 году. Его обвиняли в связях с Тухачевским, которого он сам отправил на смертную казнь.
(с) Мария Конюкова