«Т’Эрра»… Многопользовательская ролевая игра нового поколения с миллионами поклонников по всему миру. С каждым днем «Т’Эрра» увлекает все больше фанатов, погружающихся в захватывающий виртуальный мир, который для многих стал уже куда привлекательнее и важнее мира реального.
И успехом игры решает воспользоваться группа хакеров. Эти кибергангстеры создают уникальный вирус «REAMDE», который шифрует все данные на зараженном компьютере и требует за них выкуп…
Так начинается новый роман Нила Стивенсона – уникальный сплав научной фантастики и крепкого приключенческого романа!
Отрывок из книги:
Через шесть месяцев жизни в Ванкувере ей ужасно захотелось супа из дыни, что привело к спонтанному визиту в Чайнатаун. Не в старый, центральный, а в новый, на окраине города. Основательно поторговавшись, Оливия стала обладательницей дыни длиной в собственную руку. Они с хозяином лавочки разговорились, и тот спросил, давно ли она в Канаде. «Полгода», – ответила Оливия, и торговец вежливо поинтересовался, в какой части Китая она жила. Чтобы не пускаться в долгие объяснения про своих родителей, Оливия сказала: «В Пекине». Торговец не усомнился в ее словах; другие покупатели, вступившие в беседу, тоже поверили, что она чистокровная китаянка из Китая.
На второй год она переехала в район, населенный преимущественно китайцами, и без труда выдавала себя за аспирантку из Пекина. Только раз ей сказали – хочется верить, в порядке комплимента, – что у нее необычная внешность. С другой стороны, Яо Мину наверняка часто говорят, что у него необычный рост, но никто не сомневается, что Яо Мин – из Китая.
Через некоторое время ее пригласила на английский чай дама из британского консульства. Дама тоже очень мягко и обтекаемо поинтересовалась, по-прежнему ли Оливия намерена вернуться в Сент-Энтони и не хочет ли сперва немного поработать, узнать реальную жизнь. Оливия не исключила второй вариант. После этого чаепития стали регулярными, а когда она приехала домой на каникулы, сменились обедами в хороших лондонских ресторанах.
Работа в МИ-6 накладывала определенные ограничения. Оливии пришлось отказаться от странички в «Фейсбуке», от размещения своих фотографий в Интернете, от поездок в Китай, то есть у китайского правительства не было ее фотографий и вообще записей о ее существовании. Не делала она этого просто потому, что люди из МИ-6 всякий раз спрашивали, есть ли у нее фейсбуковская страничка и прочее, а услышав «нет», восхищенно поднимали брови.
Итак, Лондон, МИ-6. Два года Оливия работала аналитиком, выстраивая свою легенду и составляя докладные записки по самым разным вопросам, и в частности по валлийскому террористу Абдулле Джонсу, который особенно интересовал Оливию, поскольку при одном из его терактов погибла близкая подруга ее двоюродной бабушки.
Джонс (как узнала Оливия) имел вест-индские корни, то есть был потомком рабов, вывезенных на карибские сахарные плантации. Он вырос в кардифских трущобах, где и подсел на героин. Вылечился от зависимости с помощью местного муллы, который обратил его в ислам. Освободившись от наркомании, Джонс окончил колледж в Аберистуите, а затем – Высшее колорадское горное училище, где много чего узнал о взрывчатке. Из Колорадо он вернулся в Уэльс, там сошелся с ячейкой радикальных исламистов и некоторое время тренировался на валлийских и мидлендских автобусах, прежде чем переехать в Лондон и заняться взрывами в метро. Пристальное внимание полиции заставило его бежать в Северную Африку, оттуда в Сомали, затем в Пакистан (там он поставил свой личный рекорд – сто одиннадцать убитых при взрыве в гостинице), далее по маршруту Индонезия – Южные Филиппины – Манила – Тайвань и (неожиданно для всех) Сямынь. Все шаги, кроме последних двух, были абсолютно логичны.
Сказать, как часто говорят, что Абдулла Джонс для МИ-6 – то же, чем был Осама бен Ладен для ЦРУ, значит упустить несколько важных для Оливии пунктов. Да, он был для МИ-6 объектом номер один – тут сравнение работало, но лучшие дни бен Ладена закончились 12 сентября – один из самых знаменитых людей в истории человечества, он до конца дней мог только смотреть на себя по телевизору из разных убежищ. Джонса же за пределами Великобритании знали довольно мало, хотя он к тридцати годам совершил восемь терактов с общим числом жертв в сто шестьдесят три человека, и никто не сомневался, что это только начало.
Поскольку Джонс покинул Соединенное Королевство и едва ли планировал туда вернуться, ловить его следовало в другой стране.
Большое неудобство.
По счастью, существовала МИ-6, специально созданная для операций в местах, не принадлежащих к Соединенному Королевству. Так что когда начальство поручило Оливии писать докладные про Абдуллу Джонса, она поняла, что информация нужна не только для того, чтобы увеличить и без того пухлое досье. Они искали способ поймать его или убить.
Оливия считала работу чисто научной, по крайней мере со своей стороны. Она знала английский, китайский, русский (хуже), валлийский (еще хуже). В странах, где действовал Джонс, требовались другие языки и другая внешность. Так что ее безупречно составленные доклады и пауэрпойнтовские презентации о том, какой Джонс плохой и как важно его поймать, были лишены всякого личного интереса: МИ-6 может бросить на его поимку весь годовой бюджет, но это не даст Оливии Галифакс-Лин возможности распоряжаться деньгами и шанса отличиться на оперативной работе.
После перестрелки на Минданао, стоившей жизни нескольким американским и филиппинским бойцам, Абдулла Джонс месяца на два переместился в Манилу, откуда сбежал аккурат перед полицейским рейдом, оставив действующую фабрику по производству взрывчатки, начиненную множеством мин-ловушек. По косвенным свидетельствам выходило, что он рыбачьим суденышком переправился на Тайвань. Зачем и что там собирается делать, оставалось только гадать.
Полгода он никак себя не проявлял, затем переправился через залив… в Сямынь!
Даже эти скудные сведения предполагали, что задействованы исключительные источники и методы. Подробностей Оливии не раскрывали, но ясно было, что у МИ-6 есть человек в Пакистане, имеющий доступ ко всей связи Джонса с его контактами в «Аль-Каиде».
Наверняка она знала одно: этот человек сообщил МИ-6 название города (Сямынь) и два мобильных номера. Радиочастотное оборудование отследило цифровые идентификаторы обоих телефонов и локализовало область, откуда идет сигнал. Работа велась совместно с американскими спецслужбами. Использовались спутники, посты перехвата на ближайшем тайваньском острове Кинмен и дистанционно управляемые приборы, размещенные в Сямыне нанятыми людьми, которые, разумеется, понятия не имели, что делают и на кого работают.
Вся эта фаза операции основывалась на предпосылке, которую первой высказала Оливия: что Джонс будет по большей части сидеть на одном месте. Высокий чернокожий, разгуливающий по китайскому городу, привлек бы слишком много внимания. Он должен залечь в какой-то норе и связываться только по телефону. Это было очевидно всякому, кто хоть раз бывал в Китае или хотя бы в Чайнатауне, но оказалось ценной подсказкой для людей из МИ-6. Они полагали, что раз Сямынь – большой международный порт, Джонс сможет ходить по нему свободно, как по Берлину или Парижу.
С помощью технических ухищрений область поисков сузили примерно до квадратного километра, но тут Джонс сообразил выбросить телефоны и завести новые.
В тот день, когда его мобильные умолкли, Оливию отправили самолетом в Сингапур.
Ее не ждало никаких конкретных приказов; она несколько дней просто бродила по Чайнатауну, убеждаясь, что и впрямь может сойти за китаянку.
Потом, так же внезапно и без объяснений – она уже начала к этому привыкать, – ее перебросили в Сидней и оттуда на остров Гамильтон. Там Оливию встретил загорелый британец Джон, бывший офицер Специальной лодочной службы королевской морской пехоты, а ныне (по крайней мере официально) инструктор в дайвинг-центре. Из аэропорта Оливия и Джон прошли (впервые в жизни она шла из аэропорта пешком) пару сотен метров до пристани, где ждал катер. Оливия устроилась в каюте, а Джон повел катер к островку, который находился в нескольких километрах от пристани.
За следующие три дня Джон научил Оливию всему, что знал про плавание с аквалангом.
Потом он отвез ее обратно, крепко обнял просоленными руками и усадил в самолет. Оливии было немножко жаль расставаться с Джоном навсегда, однако она чувствовала и некоторое облегчение. Через двенадцать часов после ее прилета они начали трахаться и закончили за пятнадцать минут до прощания у трапа. Оливия еще никогда не разгонялась с нуля до сотни так быстро; она была счастлива, ошеломлена, смущена и понимала, что если бы задержалась в катере еще на какое-то время, то все бы испортила и, может быть, даже сгубила свою карьеру.
Она прилетела в Сингапур, еще почти чувствуя на себе руки Джона, и получила указание явиться в определенный ресторан. Там ее ждал некий Стэн; цивильный наряд довольно плохо скрывал его принадлежность к ВМС США. Стэн и Оливия съели по миске китайской лапши и отправились на такси в Сембаванский порт, где Оливия в длинном плаще с капюшоном под большим зонтом поднялась на борт американского эсминца. Дождя не было.
Эсминец, видимо, только ее и ждал, потому что отдал концы и вышел в море, пока Оливию только провожали в каюту. Ни со Стэном, ни с кем из членов команды она не закрутила, к некоторому своему облечению.
Через полтора суток, под низкими предрассветными облаками, ее пересадили на подлодку британских ВМС. На лодке было невероятно тесно, и по косвенным свидетельствам Оливия понимала, что кому-то пришлось поспешно и неохотно освобождать ей место. На койке лежал непромокаемый мешок. Там оказался дешевый, но довольно приличный деловой костюм, сшитый шанхайским портным по ее меркам, и сумка, где лежало пластиковое удостоверение и загранпаспорт на имя ее фиктивной личности, потертый бумажник с деньгами, кредитками, фотографиями и что там еще обычно люди носят в бумажниках; начатые косметика и парфюм – те, которыми она пользовалась обычно, по большей части «Шисейдо», продающиеся в любом городе мира; всякая мелочь, включая использованные билеты, чеки, леденцы от кашля, мятные таблетки, тампоны, зубную нить, тюбик суперклея, подарочный швейный наборчик из гостиницы и, разумеется, просроченный на три года презерватив: дата была подобрана так, будто Оливия купила его давным-давно на всякий пожарный, да так и забыла в сумочке.
Капитан субмарины вручил ей запечатанный пакет в полдюйма толщиной – судя по штампам, чрезвычайно секретный. Оливия вскрыла его и увидела три вложения:
• Письмо от шефа с поручением установить точное местопребывание Абдуллы Джонса. Документ не сообщал, даже не намекал, что затем будет с Абдуллой Джонсом, но от одной этой мысли он показался Оливии тяжелым, будто напечатанным на урановой пластине.
• Досье на ее китайское альтер эго. Бо́льшую часть она написала сама и запомнила наизусть, однако его все-таки приложили: вдруг ей захочется перед экзаменом еще разок заглянуть в шпаргалку.
• Объяснение, каким ветром ее альтер эго занесло в Сямынь. Этот документ Оливия прочла очень внимательно, потому что сведения были для нее новые.
На субмарине находился взвод десантников из Специальной лодочной службы. Один из них показал ей место, где на корпусе субмарины, словно горб на верблюде, сидела отдельная гондола. В нее можно было попасть через систему люков. Оливия не сомневалась, что это самый дорогой предмет, какой она видела в жизни. Гондола была крохотной субмариной, вмещающей до шести человек. «Или пять мужчин и одну женщину», – заметил десантник. Устройство было в некотором смысле совсем простое: ему не надо было наполняться воздухом и выдерживать давление морской толщи. Вода заливалась внутрь, и людям надлежало оставаться в аквалангах. Однако при том гондола была нашпигована фантастическим навигационным оборудованием.
Оливия провела на подлодке день, по большей части в одиночестве, хотя ей и закатили роскошный обед в кают-компании. Прозвучали тосты за саму Оливию, за ее замечательные качества, за ее миссию, за удачу и так далее.
И вот тут ей стало страшно.
Казалось бы, испугаться надо было давно. И сообразить, каким будет план, тоже. Однако ее сразил сам обед, понимание, что это традиция: сотни лет британские военные моряки отправляются в далекие страны с дерзкими миссиями. Прощальным обедом те, кто остается, выражают им свое восхищение, словно заранее искупая вину выживших перед погибшими.
С сильным опозданием до Оливии дошло: ей надо пересечь китайскую границу. При легальном въезде останутся следы, несовместимые с ее легендой. Даже если въехать по другим документам и выкинуть их в помойку, у китайского правительства будут ее снимки, а оно наверняка уже обзавелось аппаратурой для цифрового распознавания лиц. Горами через Тибет как-то уж совсем по-викториански, да и чересчур долго. Значит, под водой. В три утра она надела гидрокостюм с аквалангом, взяла непромокаемый мешок и перебралась в мини-субмарину. Там, как и обещали, ждали пятеро десантников. Последовала долгая и нудная процедура проверки готовности. Потом гондола наполнилась водой и отошла от большой лодки.
Час были только темнота и тишина. Десантники управляли лодкой, глядя на большие электронные карты. Оливия начала узнавать знакомые береговые линии: в экран вдвинулся большой круглый остров Сямынь.
Лодка подошла к одному из внешних островков. Главный десантник долго смотрел через электронное оборудование в перископ. Наконец он принял решение и отдал приказ. Оливия вместе с другим десантником проплыла последние сто метров до берега, ползком выбралась на замусоренный пляж в укромной бухте и так же ползком добралась до леса. Здесь они сняли маски и какое-то время лежали тихо, убеждаясь, что рядом никого нет. Оливия сняла гидрокостюм. Десантник, скромно отвернувшись, открыл мешок и начал через плечо подавать ей вещи одну за другой, начиная с трусов. Когда она закончила одеваться, он повернулся к ней и отсалютовал – еще одна деталь, которая чуть ее не убила, – затем пополз через мусор обратно к воде, волоча за собой мешок с гидрокостюмом Оливии. Волна накатила на него, и он исчез.
Оливия намазалась средством от комаров и часа два сидела в лесу, потом поднялась по тропке на холм и оттуда еще с час шла по дороге до места, где множество людей, по большей части молодых женщин, направлялось от новостроек к автобусной остановке. Как и они, Оливия влезла в автобус, доехала до паромного причала, влилась в толпу, переходящую по алюминиевым сходням на тесно забитый паром, и через час была в центре Сямыня. Здесь, согласно заученной наизусть инструкции из пакета, она зашла в офис «Федэкса» и забрала посылку. В сумочке имелся перочинный ножик. Оливия вскрыла посылку и увидела самый обычный чемодан на колесиках, какие крутятся на багажных лентах в аэропортах всего мира.
За пять минут такси доставило ее в скромную гостиницу у набережной. Оливия вошла туда с таким видом, будто только что прибыла из аэропорта, предъявила удостоверение личности и сняла номер. Там она раскрыла чемодан и увидела ноутбук, который тут же узнала, поскольку сама его купила и настроила, следя, чтобы каждая мелочь соответствовала ее легенде. Потом включила его, через гостиничный Wi-Fi вошла в Интернет и обнаружила в почтовом ящике кучу писем от клиентов в Лондоне, Антверпене и Стокгольме.
Теперь она была Мэн Аньлань и работала в вымышленной гуанчжоуской фирме «Синью кволити контрол лимитед» у единственного владельца и учредителя, своего вымышленного дядюшки Мэна Биньрона, который хотел открыть в Сямыне филиал. «Синью кволити контрол лимитед» осуществляла посредничество между мелкими производственными фирмочками в Китае и западными клиентами: довольно распространенный и прибыльный вид деятельности. Необычным в легенде был только пол Мэн Аньлань – в Китае женщины такими делами просто не занимаются.
Вернее, не занимаются официально. Есть множество фирм, которыми руководят женщины, однако в директорах там числятся мужчины. Посему легенда Оливии держалась на вымышленном гуанчжоуском дядюшке, якобы ее боссе. Мэн Аньлань лишь выполняет его поручения и по любому серьезному вопросу должна консультироваться с Биньроном.
Чуть сложновато для хорошей шпионской легенды, однако у девушки в Китае не так много причин жить независимо. Миллионы женщин трудятся на фабриках и живут в общежитиях, но МИ-6 не для того засылала ее в Китай, чтобы она трубила от звонка до звонка. Как агент, она должна располагать деньгами и свободой перемещений. Оливию даже подумывали сделать девушкой по вызову или содержанкой: это не обязательно подразумевало реальный секс, клиенты могли быть вымышленные. На деловом варианте остановились потому, что он давал предлог много ездить, общаться с бизнесменами, снимать офисные помещения.
С помощью электронных ухищрений звонки и факсы на гуанчжоуский номер переадресовывались в штаб МИ-6, где имелся небольшой штат сотрудников, свободно говорящих по-китайски: женщина, игравшая роль секретаря, и голубоглазый блондин-англичанин, он же дядюшка Биньрон. Таким образом, пока с ее дядей будут общаться по телефону, по факсу или по электронной почте, легенда выстоит, однако рассыплется в тот же миг, когда кто-нибудь навестит гуанчжоуский офис «Синью кволити контрол лимитед» и не обнаружит там никакой фирмы. Или копнет Мэн Аньлань чуть глубже. Если такое произойдет, Оливии придется как минимум уехать и никогда не возвращаться в Китай. Как максимум ей грозило длительное тюремное заключение или смертная казнь.
Ее слили, другого слова не подберешь. Внешность, подготовка и знание языка делали Оливию уникальным сотрудником, и, видимо, кто-то в МИ-6 возлагал на нее большие надежды – планировал использовать для чего-то важного. На разработку фиктивной личности угрохали уйму труда и средств. Однако когда Абдулла Джонс перебрался в Сямынь и выбросил телефон, о старых планах забыли. Кто-то из начальства решил, что Оливию надо отправить в Китай – ловить одного конкретного человека.
Она отыскала уютную квартирку на острове Гуланъюй, сразу через пролив от деловой части Сямыня, и обставила ее в соответствии с легендой. Начала каждый день ездить в центр на пароме – «искать помещение под офис». На самом же деле она квартал за кварталом прочесывала тот самый квадратный километр, на котором, по данным МИ-6, укрылся Абдулла Джонс.
За это время она несколько раз переходила от эйфории к отчаянию. Тысяча метров не расстояние: десять футбольных полей, – так что из уютного далека задача представлялась довольно простой. В первые две недели сбивания каблуков о сямыньский асфальт Оливия готова была взвыть от тоски: ничего не получится. На данном квадратном километре жили от двадцати до тридцати тысяч человек. Число зданий равнялось нескольким сотням. Блуждая весь день по запутанным людным улочкам, она чувствовала себя раздавленной, ночами долго лежала без сна, перебирая свои действия, а когда задремывала, дневные картины повторялись в галлюцинаторных кошмарах.
Зато хоть квартирка радовала. Гуланъюй – маленький холмистый зеленый остров почти без машин; узкие дорожки вьются между отдельными анклавами. Парки и дворы связаны улочками и каменными лестницами. В период после Опиумных войн, когда Сямынь носил фуцзяньское название «Амой», европейцы строили здесь виллы и консульства. Та эпоха давно прошла, а здания сохранились.
Впрочем, сохранились почти что чудом. На Гуланъюй сразу вспоминаешь, что Фуцзянь когда-то была тропическими джунглями и отчаянно хочет вновь ими стать. Если бы люди ушли отсюда или перестали отбиваться от природы секаторами и пилами, лианы, ползучие растения, корневые системы, побеги, споры и семена за несколько лет уничтожили бы все созданное человеком. Видимо, нечто подобное случилось в правление Мао: нынешние инвесторы поспели на выручку в последний момент. Кое-где по-прежнему встречались европейские здания, в режиме замедленной перемотки разрушаемые стеблями и листьями, настолько ветхие, что там жили только крысы и жуки-древоточцы. Однако довольно много старых зданий успели спасти (Оливии рисовалось что-то вроде высадки в Нормандии: садовники с пилами и лопатами спускаются на парашютах), вырвать у колючих и цветущих лиан, очистить от крыс, отремонтировать и сдать в аренду. Квартирка была маленькая, но удачно располагалась на верхнем этаже здания – бывшей виллы французского купца, где теперь жили десятка два молодых менеджеров. С балкона в спальне открывался вид на сияющий огнями сямыньский центр. По ночам, если не удавалось заснуть, Оливия сидела на кровати, обняв коленки, глядела через пролив и гадала, какая из этих звездочек ноутбук Абдуллы Джонса.
По мере того как шли недели и план квадратного километра вырисовывался у нее в голове, надежда отыскать Джонса мало-помалу возвращалась. Девяносто процентов домов можно было попросту исключить. Это коммерческие здания, не жилые. Если не рассматривать крайне малую вероятность, что Джонса прячет хозяин лавчонки или состоятельная семья, он должен жить в обычной многоэтажке, причем такой, где обитают гастарбайтеры. Так что после первых недель замешательства и депрессии на руках у Оливии внезапно остался короткий список возможных укрытий Абдуллы Джонса.
Логически она не могла из них выбрать, однако чутье указывало на местный бомжатник – пятиэтажное здание в старой части района, причем так близко к его краю, что дело явно шло к выселению, сносу и возведению очередного небоскреба. В эпоху, когда город звался Амой и европейцы держали на Гуланъюй винные погреба, это было что-то очень приличное, возможно, гостиница, но ее давно превратили в жилье для пролетариата.
Оливия сделала вид, будто хочет снять помещение в доме напротив. Здания были одной высоты и примерно одного возраста; их соединяли разноцветные жгуты самопальной проводки. Хозяин усиленно предлагал офисы на нижних этажах, где подъем короче, а цены соответственно выше. Оливия уже натренировалась затягивать «выбор офиса» до невозможности, ссылаясь на феноменальный жмотизм дядюшки в Гуанчжоу. У нее был целый арсенал анекдотов про его скупость, которыми она гнала хозяина все выше по лестнице, заставляя открывать двери в пыльные помещения, где хранились двери, краска для ремонта, унитазы и сломанные вентиляторы. При осмотре каждого потенциального офиса Оливия распахивала окно и высовывала голову в сырую духоту снаружи – мол, красивый вид и возможность проветривать комнату искупят для нее необходимость подниматься по лестнице. На самом деле она смотрела на соседнее здание – не мелькнет ли в окне высокий чернокожий валлиец.
Откуда-то по соседству доносился непонятный стук. Поначалу его заглушали уличные шумы, но чем выше Оливия тащила усталого и злого хозяина, тем отчетливее становилось постукивание: пять-шесть тактов, словно удары сердца, потом ничего, потом еще несколько тактов, иногда быстрее, иногда медленнее. Изредка после них слышался глухой удар. Оливия прекрасно знала эту последовательность: она звучала фоном к разговорам Джонса по мобильному, и они в МИ-6 всю голову сломали, что же там стучит. Первая гипотеза была, что в соседней квартире идет ремонт, но что за ремонт, при котором только приколачивают и никогда не сверлят? Может, Джонс живет над мясной лавкой, где рубят туши? Или над школой боевых искусств, где отрабатывают удары? Ответ не находился, и это их бесило.
Чем выше поднималась Оливия, тем меньше сомневалась, что из здания напротив долетает тот самый звук. Он становился все отчетливее, и с каждым лестничным пролетом волнение Оливии нарастало.
В офисе на пятом этаже окно закрывала драная фасадная пленка. Оно было старомодное, с двумя распашными створками. Оливия подошла, открыла рамы и отодвинула край пленки.
Прямо через улицу, метрах в двадцати от нее, на крыше подростки играли в баскетбол.
Оливия смотрела, как один из них обходит защитников – шлеп-шлеп-шлеп-шлеп, – затем делает бросок. Бумц!
– Это, наверное, подойдет, – сказала Оливия немного рассеянно, потому что снимала баскетболистов на мобильный. – Я осмотрюсь повнимательнее.
Хозяин позвонил по телефону. Оливия продолжала любоваться видом. В квартире под баскетбольной площадкой почти все окна были заклеены постерами или чем-то в таком роде. Ее так и подмывало тоже позвонить и крикнуть: «Я его нашла!» – но она не собиралась повторять ошибку Джонса. Для связи с Лондоном имелись другие средства.
Она отыскала ближайшую ванбу, бесцельно полазила по Интернету, потом зашла в некий блог и оставила в комментах условную фразу.
На следующий день ей пришло сообщение, зашифрованное в битах графического файла, с указаниями, что делать дальше.
Оливия отчасти надеялась, что МИ-6 тут же выдернет ее назад в Лондон, угостит обедом в шикарном ресторане и повысит в должности. Фантазия строилась на допущении, что с Джонсом разделаются немедленно.
В шифрованном сообщении излагался совершенно иной план на ее следующие недели или даже месяцы.
Оливию поздравили (в исключительно сдержанных выражениях), но кто-то наверху решил, что Абдуллу Джонса рано отправлять к чернооким девственницам – прежде нужно выудить из него побольше информации. Оливии поручалось отыскать место, откуда можно следить за квартирой Джонса, и отрапортовать о результате.
Оливия позвонила хозяину, вернулась в офис, сфотографировала его на мобильный и договорилась об аренде. Снимки она отправила Мэн Биньрону электронным письмом вместе с подробным описанием офиса и условий аренды. Письмо ушло на почтовый ящик, зарегистрированный из Гуанчжоу, а оттуда – уже зашифрованное – в Лондон.
На следующий день пришла одобрительная шифровка. Оливии предписывалось работать над легендой и ждать дальнейших указаний.
Первый совет был очень своевременным: осваиваясь в Сямыне, она запустила эту сторону работы. Оливия заказала в новый офис стол и впряглась в фиктивную работу: обменивалась тоннами электронных писем с вымышленными клиентами и вымышленным дядюшкой, организовывала поездки на производства в эстуарии Реки Девяти Драконов и постоянно краем глаза следила за квартирой 505 дома напротив. Жильцы по большей части держали окна закрытыми, но иногда проветривали квартиру, и тогда Оливия видела много интересного: матрасы на полу, канистры с чем-то вроде промышленных растворителей, много людей некитайской внешности. Джонс не появился ни разу; впрочем, она и не ждала, что такой острожный человек подойдет к открытому окну.
Начало прибывать оборудование, замаскированное под образцы бытовой электроники, которую ее клиенты якобы хотели массово производить в Китае. Маскировка большого труда не составляла: начинка всех электронных устройств выглядит примерно одинаково, поскольку состоит из микросхем. Известно, что китайская разведка начала вставлять чипы в схемы, поставляемые на Запад, – чипы, запрограммированные так, чтобы через Интернет отправлять домой разного рода информацию. Оливия подозревала, что первоначально ее готовили к расследованию этой проблемы, и теперь радовалась, что Европа платит Китаю его же монетой. По очень подробным шифрованным инструкциям от разработчиков в Лондоне и Форт-Миде она собрала в офисе приборы, улавливающие все электромагнитные сигналы из здания напротив. Данные сжимались, шифровались и пересылались в Лондон и Форт-Мид, где знающие люди могли их разобрать и осмыслить.
И здесь в расследовании произошел первый серьезный сбой. Устройство ловило массу данных, но обнаружилось (если коротко), что квартира Абдуллы Джонса расположена прямо над гнездом китайских хакеров, чьи компьютеры и телефоны забивают эфир электронным шумом. Эти хакеры, насколько Оливия могла понять, и были баскетболисты на крыше; они часто работали наверху, так что убежище Джонса оказалось между двумя слоями хакерской активности. Вычленить его сигнал было трудно – настолько, что напрашивалась мысль: Джонс выбрал это место сознательно.
Прибыло еще оборудование – как и первое, «Федэксом». Оливия сходила в соседнюю пятиэтажку и спрятала за батареей в коридоре рядом с квартирой Джонса небольшое устройство. Подробностей она не знала, но догадывалась, что оно как-то позволяет отличать одни биты от других. Затем МИ-6 прислала электронщика, который представился Алистером, – якобы клиента «Синью кволити контрол». Алистер и Оливия провели в офисе долгие «переговоры», за время которых Алистер настроил уже работающее оборудование и установил дополнительное: коробочку, направляющую лазерный луч на окна пятьсот пятой квартиры и принимающую отраженный сигнал. От всякого разговора окна в комнате слегка дрожат; лазерная коробочка считывала колебания стекла и переводила обратно в удивительно четкий звук; тот записывался и пересылался в Лондон. Кроме того, Алистер поставил автоматическую видеокамеру, включавшуюся от движения, то есть всякий раз, как террористы (а теперь уже не было сомнений, что это и впрямь террористы) открывают окно.
То, что в офисном здании шел капитальный ремонт, превращало его в идеальную наблюдательную площадку. Фасад скрывали леса, тросы, пленка, бамбуковые ограждения, кабели и шланги. За всем этим оборудование Алистера – довольно миниатюрное – было незаметно. Видеокамера смотрела через отверстие в пленке размером с ноготь Оливии.
Она и без восторженных реляций из Лондона знала, что нашла золотую жилу. Тон приходящих шифровок подсказывал: получаемая информация так важна, что МИ-6 теперь желает Абдулле Джонсу долгой и успешной карьеры подрывника в Сямыне, лишь бы и дальше перехватывать его разговоры. Читая в иностранных газетах, что беспилотники типа «Предатор» нанесли удары по целям в Вазиристане, Оливия надеялась, что тут есть и ее заслуга.
Она обслуживала одну из самых дорогостоящих станций в глобальной войне против терроризма, и в этой роли ее никто заменить не мог. Операция была фантастически успешна. Куда значительнее той работы, к которой ее готовили изначально. Однако даже в нынешней эйфории Оливия понимала: когда-нибудь это все кончится. Рано или поздно Джонс соберется перейти к действиям: не может же он месяц за месяцем изготавливать бомбы без всякой цели. В один прекрасный день они из записанных разговоров узнают, что Джонс намерен что-то взорвать. И тогда перед МИ-6 встанет интересный выбор. Если не делать ничего, взрыв произойдет и УОБ в ходе расследования выйдет на квартиру Джонса, а затем и на офис Оливии. Все высокотехнологическое оборудование попадет в руки китайской полиции. Саму Оливию арестуют и будут допрашивать неизвестно какими методами. Этого допустить нельзя: ей надо по возможности уничтожить оборудование и выбраться из города раньше, чем такое произойдет.
А можно, в духе международного сотрудничества, известить китайские власти о планах Джонса и тем предотвратить взрыв. Однако при этом китайцы поймут, что у англичан есть способ получать такого рода занятную информацию, и последствия для Оливии будут те же.
Еще есть вариант прислать боевую группу, которая убьет либо похитит Джонса – операция, мягко говоря, не из легких.
Так или иначе, Оливию снабдили подробными инструкциями на случай ликвидации офиса. Здесь не было ни бумаг, ни кассет – ничего, что надо измельчать или жечь. Все хранилось в электронном виде. Итак, требовалось лишь «прибить» всю электронику. Об этом позаботились разработчики. У каждого прибора имелась экстренная кнопка: при ее нажатии ток высокого напряжения проходит через все платы и уничтожает хранящуюся в них информацию. УОБ может заполучить платы, но, по словам Алистера, сами по себе они интереса не представляют: обычные микросхемы, которые любой может купить через Интернет, смонтированные самым очевидным образом. Уникальность заключается в их конфигурации, в записанных битах – а они-то и уничтожатся. Правда, Алистер подчеркнул, что в идеале лучше бы не оставлять китайцам и сами платы: можно, например, бросить их в море с парома или поджечь здание (в последнем случае Оливия не поняла, шутит он или нет), однако главное – нажать экстренные кнопки.
На серьезной шпионской базе были бы по меньшей мере три сотрудника, работающие посменно и готовые в любую секунду ее ликвидировать. Несколько десятилетий назад МИ-6, наверное, изыскала бы средства для засылки дополнительных агентов в Китай. В случае почти любой другой страны это и сейчас не было бы проблемой. Однако Китай – другое дело. Как только Алистер улетел в Англию, Мэн Аньлань осталась в полном одиночестве. Она не могла торчать в офисе круглые сутки. Мэн Биньрон в электронных письмах изображал себя этаким надсмотрщиком на плантациях, что давало ей предлог вкалывать по двенадцать, четырнадцать, иногда по шестнадцать часов кряду, но она должна была возвращаться в квартиру хоть ненадолго, чтобы не вызвать подозрений у хозяина и соседей.
Возможно, хронический недосып и сосредоточенность на работе отчасти извиняют то, что Оливия не распознала очевидную цель приготовлений Абдуллы Джонса. В Сямыне должна была пройти международная конференция, на которую съедутся дипломаты со всего мира. Официально ее приурочили к триста пятидесятой годовщине освобождения Тайваня от голландцев войском Чжэн Чэнгуна, однако все понимали, что на самом деле речь пойдет об отношениях Тайваня с материковым Китаем и что ожидаются важные результаты. Некоторые радикальные исламисты считали Чжэн Чэнгуна своим героем, а Тайвань соответственно частью исламского халифата. Претензия была смехотворная, но исламистов возмущали репрессии против мусульман в Западном Китае, поэтому годился любой предлог.
Оливия видела, как на фонарях появились флаги с героическими портретами Чжэн Чэнгуна, но не знала, что конференция открылась, пока не начала из-за нее по утрам застревать в пробках. Тут-то до нее с опозданием дошло, с чем связан недавний всплеск активности в квартире номер пятьсот пять. Что-то должно было произойти, причем очень скоро.
* * *
Как-то утром она вернулась в офис после нескольких часов сна и увидела маленькую странность: улицу между домами загородил микроавтобус, к большому недовольству прохожих и уличных торговцев. Если бы не дипломатическая конференция и ожидание каких-то больших событий, Оливия не обратила бы на это внимания, а так ей первым делом подумалось, что игра окончена: полиция пришла к Абдулле Джонсу спросить, что он и его дружки тут делают. Или хуже: пришли арестовывать Оливию.
Впрочем, при ближайшем рассмотрении стало ясно, что машина не государственная, а водитель – девушка в синих сапогах, у которой что-то случилось с ключами. Тем не менее сердце забилось чаще. Очень спокойно и неторопливо Оливия прошла к дому, а на лестнице, где ее никто не видел, припустила через две ступеньки. В офисе она переборола искушение высунуться в окно и надела наушники, через которые слушала звуки в квартире Абдуллы Джонса.
Все было как обычно: кто-то храпел, кто-то сонно ходил по квартире и заваривал чай, слушая арабский подкаст. Оливия успокоилась и обозвала себя дурой: надо же было так переполошиться на пустом месте. Она вытерла со лба пот, села, положила сумочку на стол, включила компьютер и проверила почту.
В наушниках что-то грохнуло, и сразу зазвучали взволнованные голоса.
Следом раздались хлопки, приглушенные электроникой так, что казались пропаданием сигнала в общем потоке шума.
И вдруг все разом смолкло. Оливия сняла наушники и обнаружила, что слышит новые хлопки непосредственно через улицу. Она подошла к окну и проверила лазерное устройство. Вроде бы исправно. Тогда она поглядела на соседний дом через дырку в пленке и поняла, в чем проблема. Устройство принимало лазерный луч, отраженный от стекла, однако конкретного стекла больше не было.
Справа что-то зазвенело и затрещало. Оливия повернулась и увидела, что половина окон выбито и на полу валяются осколки. В воздухе висела пыль, в противоположной стене зияли кратеры. С сильным опозданием до Оливии дошло, что она слышала автоматную очередь с другой стороны улицы и что добрая половина пуль попала в ее офис.
Она плюхнулась на четвереньки, подняла руку и нажала экстренную кнопку лазерного устройства.
Коллеги из МИ-6 прислали боевую группу, а ее предупредить забыли.
Или она просто уже никому не нужна.
| Нил Стивенсон. Вирус «Reamde» |