Датчанку Нанну Фабрициус, которая поет под псевдонимом Oh Land, называют молодой Бьорк. Певица от сходства не отказывается, но равняться предпочитает на Пеппи Длинныйчулок.
На первый концерт Oh Land в Нью-Йорке пришли семь человек, считая ее бойфренда, художника-абстракциониста Эске Ката. Не густо, но мысль перебраться на Гудзон в любом случае была верна на сто процентов. Музыкальная индустрия в США работает как хронограф, и то, что в Москве или Копенгагене проходило бы под грифом «на грани фантастики», там — нормальная практика: в числе случайных семи зрителей послушать никому не известную датчанку заглянула Аманда Гоуст — автор песен Джеймса Бланта и Бейонсе, глава звукозаписывающей компании Epic Records. «Зашла в пустой клуб, там была эта девочка с большим бантом на голове, — вспоминает Аманда. — Я присела и, хотя обычно ухожу с концертов минут через пять-десять, осталась до конца. У хорошего музыканта должны быть три вещи: лицо, голос и песня. У Oh Land есть все что нужно, поэтому я сразу предложила ей контракт. Помню, она чуть со сцены не упала, когда меня увидела, потому что только прочитала в журнале статью, где меня назвали самой влиятельной женщиной в мире музыки. Что неправда, конечно».
Рожденный быть повешенным не утонет — это точно про нее, двадцативосьмилетнюю Нанну Эланд Фабрициус. Музыка была ей написана на роду: мама, оперная певица, любила разгуливать вокруг дома в кринолине и петь во весь голос, а папа, органист, приводил домой коллег на репетиции. В их доме было весело, взбалмошно и креативно. «Мы с сестрой не играли в куклы, а сразу придумывали целый мир», — вспоминает Нанна. Но безмятежность копенгагенского пригорода оказалась девушке не по вкусу: «Наверное, я перфекционистка, поэтому выбрала балет, который требует от человека абсолютного совершенства». Отучившись в местной балетной школе, в шестнадцать она объявила, что отправляется покорять Нью-Йорк. Родители с трудом уговорили ее не уезжать так далеко и ограничиться школой в Стокгольме при Шведском королевском балете. Через три года врачи диагностировали у нее сдвиг позвонка и запретили танцевать.
«Я всегда думала, что, если что-то пойдет не так, у меня останутся танцы, и даже если я буду несчастна в любви, то по крайней мере точно буду хорошей балериной. Танцы были единственным, в чем я была действительно сильна, и когда они исчезли, я провалилась в черную дыру». Нанна вернулась домой и дни напролет валялась в кровати, слушала музыку и представляла, что танцует. Потом музыка стала рождаться у нее в голове, к аккордам добавились слова, и обнаружилось, что вообще-то она всю жизнь сочиняла песни: «В детстве я писала обо всем на свете — от моей морской свинки до страсти к пирожным, просто не придавала этому значения».
Выложенную на Myspace запись заметил местный диджей, вместе они на коленке записали альбом Fauna. На обложке двадцатитрехлетняя Нанна поставила Oh Land, превратив свое второе имя в название волшебной страны, куда «можно спрятаться от реальности и творить». Ее второй альбом спустя два с половиной года вышел уже в Америке, на лейбле Epic Records, и с новенькой захотели познакомиться, а еще лучше сотрудничать Рианна, Шакира и Кэти Перри.
Нанна стала очередным скандинавским поп-сюрпризом, какие появляются примерно раз в десятилетие, чтобы взмахнуть натуральными волосами цвета пшеницы, игриво взглянуть из-под челки, спеть простую мелодию с легким северным акцентом — и покорить Америку. В семидесятых так сделала группа ABBA, потом a-ha, потом Бьорк, с которой теперь сравнивают Нанну. А она ни в каких сравнениях не нуждается — просто сражает наповал непосредственностью и талантом, идущим откуда-то из расщелин в северных фьордах.
Нанна сейчас выступает по всей Америке и из гастролей каждый раз привозит по сувенирному стеклянному шару с пластмассовым снегом и фигуркой внутри. В нью-йоркской квартире с видом на Манхэттен, где певица живет с верным бойфрендом Эске и шитцу по кличке Ян, шаров все равно уже больше полусотни.
Этим летом Oh Land выпустила сингл Renaissance Girls и объявила, что намерена стать продюсером и создать собственный лейбл Tusk or Tooth.
В отличие от Мадонны, которая в ее возрасте заявляла, что цель у нее одна — покорить мир, Oh Land власть над планетой не интересует: «Я лучше буду маленькой девочкой из Дании, которая пишет саундтрек к жизням людей, правящих миром. Пеппи Длинныйчулок мне куда симпатичнее Снежной королевы». Но по балету она тоскует, как прежде, и, тщательно подходя к выбору одежды («Я по четыре раза возвращаюсь в магазин, чтобы понять, «разговаривает» ли со мной понравившаяся вещь»), не может устоять при виде розового атласа. «Из него шьют пуанты, которые мне уже не надеть, — вздыхает Нанна и тут же снова улыбается: — Зато можно безнаказанно есть пончики».