Как плодовита была Франция XVIII века авантюристами всех мастей! Их тянуло сюда как магнитом. Кроме всеми любимого Калиостро, блистательного Сен-Жермена, были еще шулер и бретер маркиз Даррагон, вечный должник барон Сент-Элен, учитель танцев Кампиони... Да всех и не вспомнить! Но самым знаменитым, без спора, был Казанова. В чем же секрет его успеха? И вообще, как образовалась эта каста прожигателей жизни? Наверное, эти люди поняли главную слабость эпохи. В чем она заключалась? В желании сделать всех счастливыми, опираясь на силу разума при страстной любви ко всему иррациональному.
ЗАПУТАННАЯ ИСТОРИЯ
Философы и политики блистательного века желали исправить общество, сделать людей счастливыми — пусть даже насильно! Что за этим следует, нам хорошо известно — пучина террора. И дыхание кровавой революции уже ощущалось всеми. На этом фоне все больше появлялось магов, алхимиков, астрологов, прорицателей, чародеев, целителей... Огромной популярностью пользовался великий Франц Месмер, открыватель «животного магнетизма», у которого появились целые секты последователей. И наш красавец Казанова не отставал от него, он приобрел славу потрясающего лекаря: как же! Ведь ему удалось избавить от ломоты господина Латур д'Оверня, а еще убрать прыщи с прекрасного чела герцогини Шартрской, уж не говоря о том, что он умудрился продать принцу Курляндскому рецепт изготовления... золота! Говорят, Казанова устраивал сеансы ясновидения для принцессы Ангальт-Цербстской — блистательной маменьки нашей Екатерины II. Венецианец предсказывал ей будущее и вроде бы составлял шифрованные послания к духу ее бабушки, а также и ответы. Впрочем, шутки шутками, но существует много свидетельств того, что некоторые предсказания сбывались. К примеру, юной красавице мадемуазель Роман Казанова поведал, что она станет фавориткой короля, а ее сыну суждено осчастливить Францию, и все случилось именно так! Что ж, как говаривал сам чародей, «если предсказание не сбывается, то грош ему цена». Так можно ли считать, что все эти авантюристы были обыкновенными плутами и обманщиками? Очевидно, нет. Хотя, разумеется, каждый из них был плутом и искателем приключений, но каждый давал обществу то, чего оно требовало. А именно? Заряд энергии, если хотите — прививку пасси-онарности. А в эпоху надвигающихся социальных катаклизмов это было важно.
МНОГО БЫЛО РАЗНЫХ...
Авантюристы, во множестве колесившие по Европе, разносили по городам и странам новые идеи, слова, моды, вкусы, политические взгляды,.. Они проникали во все слои общества, общались и с крестьянами, и с королями, и с учеными, и со шлюхами... Они рушили социальные и государственные границы, ломали старые нравственные нормы, совершали своего рода духовную революцию. И недалеко уже было до рождения самого яркого типажа эпохи, властителя дум нескольких поколений, ставшего самым совершенным гением и вместе с тем демоническим авантюристом — Наполеона. У всех искателей славы XVIII века мы обнаружим общие качества: непредсказуемость, импульсивность, веру в удачу, необузданную фантазию, а также смелость, решимость и даже жестокость в достижении цели. А еще они все были гедонистами, отличались любовью к внешним эффектам, склонностью к обманам, к интригам... Таково было время, таковы его дети.
Итак, собирательный Казанова умел, оставаясь самим собой, быть зеркалом своего собеседника, а еще — среды, в которую он попадал. И в этом — тайна его успеха. Оказавшись в обществе с умным человеком, в большинстве случаев ведь достаточно просто молчать. И тогда собеседник расскажет вам многое из самых последних знаний, а кое-что и превосходно объяснит. Так пошколярски образованный химик Казанова «учился» таинствам алхимии у подлинного знатока темы — маркизы д'Юрфе. И так же вел он ученые беседы с великим швейцарским биологом и медиком А. Галлером, черпая необходимые для своей репутации лекаря сведения из лучшего по тому времени источника. Как и все авантюристы XVIII века, Казанова был прекрасным фехтовальщиком и неплохим стрелком, но его главное оружие — слово. Он научился безошибочно располагать к себе слушателя, заставлять его сочувствовать своим невзгодам. Человек начитанный, наш собирательный авантюрист прекрасно знает античную, итальянскую, французскую литературу, он тонкий ценитель живописи и театра. В своих бесконечных путешествиях он научился не принимать ничего на веру, не терять мужества и чувства юмора!
УРОКИ СТРАСТИ НЕЖНОЙ
Но как быть, если встречаешь на пути поистине великого человека — к примеру, Вольтера? С этим «атлетом духа» соревноваться в знании литературы или остроумии, пожалуй, бесполезно. И в реальном поединке с ним Казанова Великий проиграл. Вольтер смотрел на него как на пустое место, заявил, что он — лишь жалкая пародия на него самого, и этого презрения авантюрист ему не простил. Но была, конечно, область, в которой Казанова, как и многие его братья по цеху, равных себе не знал — тут ни Вольтера, ни Руссо он не опасался как конкурентов. Это сфера эротическая. И таланта она требует недюжинного — умения обольщать, развращать, покорять.
Думаете, это просто стать законодателем моды в вопросах любви? В эпоху, когда, к примеру, Людовик XV превратил двор в огромный гарем, а попасть тогда в Версаль — публичный дом по сути — было главной мечтой каждой целомудренной девицы. Любовные приключения в ту эпоху — не просто фон, на котором происходят великие события века, нет! Они и есть существо этого века. Они выше войн, семьи, добродетели, порока. Разве что свобода — конкурент этой ценности. «Я любил женщин до безумия, но всегда предпочитал им свободу», — говаривал наш главный герой. Для авантюристов блистательного XVIII века нет разницы меж добродетелью и пороком, меж продажной и высокой любовью. Имена бесчисленных соблазненных крестьянок в их списках побед стоят рядом с именами герцогинь и придворных дам. Возвышенное чувство и плотская страсть, искренние порывы и денежные расчеты — все слилось в эпоху Казановы воедино. Ненасытная жажда приключений влечет их вновь и вновь прибегать к искусству обольщения, пополняя свои списки «взятыми крепостями». Лучше сказать, любовь была в эпоху этих шалопаев не только жизненной потребностью, но и профессией. Именно потому так много воспето в литературе этих эротических сражений — в них участвовали финансисты, ученые мужи, вельможи и короли... Вытягивающие деньги из мужчин куртизанки — вовсе не парии, это дамы, которых принимают в лучших домах, в отличие от трактирных служанок или мещанок, будь они хоть трижды добродетельными женщинами.
СТАРОСТЬ И РАСКАЯНИЕ
Авантюрист — профессия молодых. Старея, все наши герои-любовники становились брюзгами и моралистами. На старости лет Казанова начинает писать, причем отдается этому занятию с той же страстью, с которой пятью годами раньше осаждал белошвейку или актерку. Он работает без устали. Причем пишет не о своих похождениях, нет! Он работает над опровержением столетней давности труда «История Венецианского государства» французского дипломата Амело де ла Уссе (1677).
«Что до мемуаров, — писал Казанова своему другу в 1794-м, — то боюсь, что брошу их, так как, перевалив за рубеж пятидесяти лет, я могу рассказывать лишь о печальном, отчего и сам печалюсь...» Вот так — печаль о прошлом. В котором, разумеется, были подвиги не только постельные. Герои минувшей эпохи, они не боялись конфликтовать с внешним миром, с королевскими дворами, нарушать его законы. Скажем, Казанову за двенадцать лет, с 1759-го по 1771-й, одиннадцать раз высылали из девяти европейских столиц! Почему? Да потому что он, как и все его братья по оружию, исполнял роль дипломатического и финансового агента французского короля. То есть эти праздные гуляки-авантюристы были шпионами. И масонами — как и самые почтенные сыны XVIII века: Прево, Вольтер, Дюкло, Буше, Гельвеций, Лакло, Кондорсе, Лафайет, Сийес, Наполеон... И эти тайные связи помогали обыкновенным искателям приключений чувствовать себя на равных с аристократами, обеспечивали высокую протекцию, выручали в самые трудные минуты. А теперь... Все прошло, время переменилось. «Истории моей жизни», по выражению самого Казановы, были «единственным средством, мною изобретенным, чтоб не сойти с ума, не умереть от горя и обид». Причину старческой ранимости Казановы, его обидчивости можно объяснять по-разному: кто-то винит тяжелый недуг — он был в последней стадии сифилиса, который калечит психику, делает человека маниакально подозрительным. Но, думается, главная причина была в том, что великий авантюрист пережил свое время. Эпоха кончилась, а с ней ушла потребность в подобных героях. Его шитый золотом жилет, черный бархатный камзол и шелковые чулки с подвязками, усыпанными стразами, становились столь же смешны, как и напыщенная речь и бездумная шпага...