Захватывающий остросюжетный роман-боевик представляет собой новеллизацию игры Survarium. В XXI веке сама Земля вступила в схватку с человечеством, стремясь уничтожить его. На планете возникла чудовищная биоаномалия – Лес с его мутировавшими растениями и животными. Мало кому удалось выжить в новом мире свирепых мутантов и аномальной природы. Люди сбиваются в банды, кланы и группировки, которые соперничают в борьбе за то немногое, что осталось от разрушенной цивилизации. Главный герой романа, охотник Стас Логин, балансируя между жизнью и смертью, в одиночку сражается против банды варваров-кочевников и пытается разгадать тайну зловещего Полигона Смерти.
Отрывок из книги:
Ночное болото – не то место, где можно хорошенько разогнаться. И уж тем более напряженно себя чувствуешь, когда рядом идет человек, намерения которого по отношению к тебе вызывают большие вопросы.
Несмотря ни на что, мы двигались быстро. Хорошо ночь была звездная, да и месяц помогал, хоть что-то видно без фонариков. Их включать было нельзя – лучи выдали бы нас беглянке.
– Справные стволы у тебя, – негромко заговорил Рыба, когда мы с двух сторон обогнули плотную поросль осоки, заодно внимательно осмотрев ее.
– Обычные, – возразил я.
Ствол АКСу, которым был вооружен бандит, и глушак «вала» смотрели вперед.
– Ты б автомат убрал, – посоветовал я. – Если что, я ее вальну, у меня стреляет тихо, а твой грохочет на все болото.
На это Рыба ничего не ответил, и некоторое время мы двигались дальше молча, а потом он сказал:
– Таких фабричных обрезов я в округе больше ни у кого не видел.
– А я видел, ну и что?
– Дай мне его посмотреть, – не поворачивая головы, он требовательно протянул в мою сторону руку, будто не сомневался, что подчинюсь.
Я хмыкнул:
– Что-то ты разговорчивый какой-то. Обычно молчишь, а тут трещишь как сорока.
– Дай «махновку» посмотреть, – повторил Рыба.
– Письку свою лучше посмотри, вдруг там болячка. Я свои стволы кому попало не даю.
Он опустил руку. Мы двигались быстро, почти бежали, сруб остался далеко сзади, других преследователей по сторонам не видно – успели далеко разойтись.
– Вроде впереди что-то светится, – сказал я. – Тускло совсем и на уровне земли… Непонятно.
– Хрен с ней, с девкой, – произнес вдруг Рыба, замедляя шаг. – Сбежит – меньше обузы. К лучшему.
Я удивился:
– Ты что это? Слышал же, что ваш старший говорил: она ренегатов на нас наведет.
– Ночью на болотах они нас не поймают. Метис не о том думает.
– А о чем надо думать?
– О том, что выстрел у «махновки» запоминающийся. Недавно ночью я такие слышал.
Я шел дальше. Правая половина лица словно заледенела под пристальным, мертвым взглядом повернувшего голову Рыбы. Свет впереди стал ярче, но до сих пор было непонятно, что служит его источником.
– Чего молчишь, охотник?
– В смысле, а что мне говорить? Слышал ты выстрелы какие-то ночью, мне какое дело? Не отвлекай.
– Я их слышал, когда на нашу стоянку на Черном Рынке напал какой-то одиночка. По звуку тогда понял: шмаляют из «махновки». Четко понял, охотник. У тебя такой ствол. И больше ни у кого в округе их нет.
Я сделал вид, что только сейчас допер, к чему он клонит, приостановился и вытаращился на него:
– Чего?! У тебя крыша в Лес уехала по грибы? Ты к тому клонишь, что я напал на вашу стоянку, потом за вами следил и уже тут напросился к вам в проводники? Да ты реальный псих, Рыба! Я из болота месяц носа не высовывал, а вашу компанию впервые вижу!
Прежде чем он ответил, я поспешил дальше, словно мне было наплевать и на подозрения Рыбы, и на него самого.
– Стой, охотник! – окликнул он с пробуждающейся злобой, но я не оглянулся.
Мне показалось, что в мерцающем впереди свете что-то мелькнуло, будто тень скользнула, – и провалилось куда-то под землю. Все еще не понимая, что же это там такое, я пробежал по стволу поваленного дерева, спрыгнул, сделав еще несколько шагов, остановился на краю уходящей в сторону Гниловки расселины.
Она была глубокая, но не длинная. Дно заросло мелким кустарником, склоны почти отвесные, каменистые, там тоже кусты.
В дальнем конце расселины переливалось сполохами облако синей кристаллической ваты. «Болотная туча», как я окрестил такие аномалии. Только эта отличалась от двух, что мы видели раньше: цвет более насыщенный, такой густой и глянцевый, что начало ломить виски. Даже в полутьме были видны волны искажения, расходившиеся от «тучи». Пространство вокруг рябило, натягивалось и съеживалось, словно вот-вот порвется.
Я подался вперед, заглядывая на дно расселины. Никого – наверное, движение мне почудилось. Опустив ствол «вала» и стоя спиной к бандиту, приближение которого определил по тихому звуку шагов, я выудил из кармана перчатки и стал их натягивать.
Рыба, остановившись рядом, сказал:
– Я тебя раскусил. Ты вправду охотник.
– Вот это новость, – пробормотал я.
– Напарник того, старого, который сгорел в нашем грузовике. Ты ж его и подпалил. Наверное, старый тогда уже сдох.
– Бред! – Я делал вид, что разглядываю дно расселины. Обе перчатки уже плотно сидели на руках.
– Ствол на землю, охотник! – В голосе Рыбы появились нотки удовлетворения. – Пусть с тобой Метис разбирается.
Он стоял неудачно – справа от меня, и пришлось бить левой, в развороте. Правой в это время я выхватил нож.
Удар должен был прийтись в челюсть, но шипы лишь скользнули по уху Рыбы, в последний момент успевшего отклониться. Они зацепили ушную раковину, и тут же кулак бандита врезался мне в подбородок снизу. Я отшатнулся. Нога провалилась в пустоту.
Ремешок «вала» слетел с плеча, рукоять ножа выскочила из ладони, а я упал на дно расселины, ломая кусты. Секунду надо мной на фоне звездного неба маячил силуэт Рыбы, потом он спрыгнул. Я провернул «махновку» у бедра – короткий приклад ее уперся в землю, ствол обратился кверху – и выстрелил.
То есть я вдавил спусковой крючок, но выстрела не было. А Рыба уже стоял надо мной, и его «калашников» нацелился мне в лицо.
Раздался стук, бандит завалился вбок, автомат трижды глухо рявкнул, пули ударили в землю рядом. На склоне произошло быстрое движение. Снова удар, и Рыба упал.
Я сел. На дно расселины соскользнула Аля. Встала над слабо шевелящимся бандитом, двумя руками подняла большой камень, нагнулась и резко опустила. Что-то треснуло.
– Лес забери! – Я привстал. – Ты ж ему череп раскроила… Все, все, спокойно, он уже остывает!
Бросив камень, Аля зашарила возле тела, и я понял, что она ищет в переломанных кустах автомат. Женщина вполне могла с перепугу выстрелить в меня. Она схватила оружие, но тут аномалия, до которой от этого края расселины было меньше десятка метров, выстрелила в нашу сторону извивающимся пучком синего света. Внутри него сверкали кристаллические нити, из которых и состояла «туча». Они потрескивали, жужжали, световые точки бежали по ним, из-за чего отросток казался пятнистым.
Он обхватил Алю за лодыжку, потянул. Вскинув руки и выпустив автомат, женщина упала. Отросток потянул ее через расселину. Я сжал запястье женщины, и меня тоже поволокло. Второй рукой схватился за Рыбу. Трещащие нити напряглись и стали ярче, точки света быстрее побежали по ним.
Нас троих потащило дальше. Ну нет, красавица, теперь без меня – оказаться внутри хищной аномалии в мои планы не входит! Я отпустил Алю и выругался, когда понял, что это не помогло: теперь она держалась за меня, как утопающий за соломинку.
– Помоги!
– Не могу! – крикнул я. – Отпусти!
– Не отпущу!
Я заозирался. Три тела аномалия тянет с трудом, но все же тянет. У меня обе руки заняты. Если отпущу Рыбу, скорость увеличится. Что делать? Я не могу ни выстрелить в отросток, ни дотянуться до него ножом, да и не факт, что пуля или клинок помогут. Облако жгуче-синего, пульсирующего света было все ближе. Оно гудело, разгораясь.
А что, если… Мысль пришла внезапно, и я выпустил Рыбу. Нас сразу поволокло быстрее.
– Что ты делаешь?! – завопила Аля.
Я поджал ноги, сунул руку под левую штанину и рванул повязку с «ониксом». Жалко его, ох и жалко! К тому же это может ничего не дать… Но до аномалии всего пара метров, и другого выхода нет.
Посильнее сдавив левитирующий «оникс», я активировал его. Он мелко задрожал в руке, наливаясь жаром. Я размахнулся – и швырнул арт в аномалию, угодив в самый центр.
Ничего не произошло: «туча» поглотила артефакт, нас тащило дальше. Потом на боку аномалии появилось темное пятно в том месте, куда упал «оникс». Синяя поверхность стала серой и трухой просыпалась внутрь облака. Образовалась дыра с крошащимися краями, вокруг нее свет тускнел, меркнул. Дыра увеличивалась, плоть аномалии ссыпалась внутрь нее все быстрее, быстрее… Тихий хлопок – и «туча» превратилась в дымку, марево, которое растаяло в ночном воздухе. Световой отросток, мигнув, исчез вместе с кристаллическими нитями.
Я пришел в себя первым. Приподнявшись, навалился на Алю, сел сверху. Она попыталась ударить меня, я перехватил ее запястье и прижал к земле. Нагнулся над ней.
– Отпусти! – прохрипела она. – Слышишь? Сюда идут!
Хотя выстрелы «калаша» Рыбы раздались на дне расселины, звук все равно далеко разошелся по округе. Теперь справа шелестели кусты, звучали голоса.
– Отпусти! – повторила она, сильно дернувшись.
– Не могу, – зашептал я. – Ты сдашь нас ренегатам, а мне надо, чтобы отряд вышел из болот.
– Кто ты такой?! Я тебя видела, ты следил за нами в Мичуринске! А Рыба сейчас сказал, что хочет сдать тебя Метису!
Я лихорадочно соображал. Если отпущу ее, добежит до Гниловки… что вряд ли, теперь-то ее догонят… но если все-таки добежит, то расскажет ренегатам про нас, опишет направление, куда собираемся идти. По словам Калуги, людей в Гниловке раза в два больше, чем в отряде. Они могут взять его в клещи: часть людей отправят к тропе, по которой охотник собрался вести нас дальше, другую – к срубу и зажмут с двух сторон. Если ренегаты более-менее прилично вооружены, а это, скорее всего, так, то бандитам и дезертирам конец. Нужно прямо сейчас все бросать и валить отсюда, исчезнуть в болотах. Тогда моя операция накрывается ржавым тазом. Ну нет, я не отступлюсь! Лучше прожить один день волком, чем десять лет овцой.
Если удержать Алю, она расскажет Метису с остальными, что видела меня в парке Мичуринска. Получается, я следовал за бандой аж до болот, а здесь разыграл сцену с выдрой. Метис не дурак, поймет что к чему. Может даже связать меня с ловушкой на мосту, потому что, как ни крути, а появление там стаи лесных ос довольно необычно. Сообразит, что таким финтом я намеренно лишил их транспорта…
Что делать? Остается только довериться ближнему своему, то есть ближней, другого варианта просто нет.
Женщина, сильно дернувшись, едва не сбросила меня. Шаги над расселиной звучали совсем близко.
Наклонившись к ней, я заговорил:
– Я охотник. Ходил с напарником, но возле Черного Рынка эти бандиты его выкрали. Пытали зверски, убили. Хотели узнать про какое-то место, где он бывал до Пандемии. Теперь идут туда.
– Что за место?
– Не знаю. Я собираюсь отомстить им. Всех убить, до одного. Но еще я хочу выяснить, куда они направляются. Стал следить за ними, потом сделал так, чтобы наняли проводником. Не выдашь меня – помогу сбежать.
– Я сейчас сбегу!
– Не успеешь. Они рядом. Даже если бы я тебя не схватил – не успела бы.
– Эй! – раздалось вверху.
– Ты все равно бы не успела, – тихо повторил я и распрямился. Отпустив ее запястье, поднял голову. На краю расселины появились два силуэта.
Быстро глянув на женщину, я почти беззвучно повторил: «Помогу» – и привстал.
– Кто там? – спросил Метис.
Теперь, когда аномалия погасла, на дне расселины было темно. Они понимали, что люди внизу есть, но не могли разглядеть, кто именно.
– Это Стас, охотник. – Я выпрямился, протянул руку Але, но женщина оттолкнула ее и встала сама.
– Баба со мной, – сказал я. – Сейчас поднимемся.
– Живее, в Гниловке услышали выстрелы! Кто стрелял? И Рыба где?!
– Он упал в этот овраг, не заметили мы овраг в темноте. Я с бабой сцепился, она здесь пряталась, а Рыба, как свалился, молчит, не отзывается. Башкой, может, сильно стукнулся?
– Убился, что ли? – подал голос Кузьма.
– Не знаю. Проверить надо, но он лежит в том конце, а я держу вашу Алю.
Женщина молча стояла рядом, сбежать она не пыталась. Я добавил:
– Слушайте, не видно ни черта, а мне нужно поднять ее наверх.
– Мой фонарик сел, – снова заговорил Метис. – Кузьма, посвети. В сторону Гниловки не поворачивай.
Загорелся фонарик, луч скользнул по дну.
– Вон Рыба лежит, – произнес Кузьма. – Не шевелится… Рыба, эй!
Главарь приказал:
– Спускайся к нему.
Кузьма неуверенно возразил:
– Не смогу. Рана эта… Если снова пойдет кровь – плохо будет.
– Ладно, свети.
По склону посыпались камни, зашелестели кусты.
– Давай наверх, – сказал я Але. Она упорно молчала. Мы начали подниматься, и вскоре рядом очутился Метис. Оказавшись на одной высоте с нами, он без замаха саданул Але кулаком в лицо, и она, растянувшись на крутом склоне, начала съезжать. Подхватив ее под мышки, я возмутился:
– Ну, на хрена?! Мне ж ее тащить теперь!
– Быстро вверх! – Главарь бандитов спрыгнул на дно.
Я полез дальше, волоча женщину. Голова ее свесилась на грудь, она вяло перебирала ногами, пытаясь помочь мне, явно плохо соображая, что происходит.
Наверху я поддержал Алю за плечи. Кузьма стоял рядом, наставив на нас автомат.
– В меня чего целишься, умник? – проворчал я. – Бабу вам поймал, а он целится.
– Что там, Метис? – спросил Кузьма.
– Конец Рыбе, – донеслось снизу. – Лоб раскроил камнем. Что тут за стволы?
– Там мой «вал», – повысил я голос. – И «калаш» Рыбы. «Вал» внизу не оставь!
Когда Метис полез обратно, неподалеку раздалось:
– Э, чувачеллы!
К нам приближались Калуга и Боров.
– Что у вас? – Охотник встал над расселиной, с любопытством рассматривая нас с Алей. – Что за выстрелы? По-моему, от Гниловки сюда кто-то идет.
– Возвращаемся, – приказал Метис, выбираясь наверх.
У входа в сруб стоял Фара с М-16 на изготовку. На голове его была повязка. Разглядев кровоподтек на скуле Али, он довольно осклабился.
– Где твои люди? – бросил Метис.
– Как выстрелы услышали, послал на чердак охранять подступы. Что у вас?
– А плохо у нас! – заговорил Калуга тоном, который совсем не соответствовал смыслу его слов. – Рыба кончился совсем. Правда, Альку вашу Стас поймал.
– Кто стрелял?
– Рыба упал в овраг, когда падал – случайно шмальнул, – пояснил я. – Он голову себе о камень раскроил. Слушайте, что я думаю: они сюда из Гниловки всем отрядом не пойдут. Ну, стрелял кто-то в болотах… Всякое бывает. Отправят к срубу людей проверить, что к чему, троих или четверых. Идти те будут осторожно, потому что ренегаты, я так понимаю, знают, что вы где-то в этом районе.
– Четверых пошлют, – сказал Кузьма.
– Возможно. Теперь вам нужно решить: либо мы их здесь ждем и упокаиваем, потом уходим быстро. Это даст выигрыш по времени, в Гниловке будут ждать, когда вернутся разведчики, особенно если без шума все сделать, и только потом отправят другую группу. Или уже все вместе выступят…
– Либо вариант: сразу сейчас рвем когти к тропе, – подхватил Калуга. – Разведгруппа сюда придет и никого не увидит, но, когда осмотрится, наши следы найдет. На болоте следы в любом случае остаются, и если среди разведчиков есть понимающий человек – точно заметит. Тогда что? А тогда, чувачеллы, они пойдут следом. У них может быть связь с командиром, уоки-токи какие-то. В этом случае разведчики сразу доложат обстановку.
– Причем разведчики эти будут тут с минуты на минуту, – заключил я. – Решать надо прямо сейчас.
– Связать ее, – велел Метис, кивнув на Алю, более-менее пришедшую в себя.
Она, кажется, собралась закричать, надеясь, что ее услышат идущие из Гниловки люди, но Фара ударил ее в живот. Аля согнулась пополам, он вывернул ее руку за спину, зажал рот ладонью и поволок в сруб.
Метис решил:
– Уходим к тропе. В срубе никто ничего не оставил? Проверьте, чтоб никаких следов. Серый, Павлуша! Спускайтесь живо! Фара!
– Все слышал! – донеслось из сруба. – Я ей руки вяжу.
Меньше чем через минуту мы уже спешили к тропе, по одну сторону от которой на плоском холме стояла Гниловка, а по другую раскинулась топь, где тускло и загадочно светились холодные блеклые огни.
 | Андрей Левицкий. Один из леса |