Новый роман от автора бестселлера «Исчадия»! Первый научно-фантастический цикл о войне против вампиров — не девичья слезогонка вроде приторных «Сумерек», а соленый от крови мужской боевик, повышающий уровень гемоглобина! Бросив вызов исчадиям ночи, бывший военврач становится охотником за нежитью. Но как одолеть упырей, чья сила и скорость превосходят человеческие многократно? Как проникнуть в «логово зверя», чтобы раскрыть все тайны проклятой расы и найти ее «ахиллесову пяту»? Самому обратившись в вампира!
Глава из книги:
Ветлуга, небольшой патриархальный городок из тех, где молодые до сих пор испрашивают благословения у родителей перед свадьбой. Даже если до этого невеста уже успешно и с наслаждением рассталась с пресловутой плевой.
Именно тут и жил мой знакомый. Диму Жудинова по прозвищу Леший я знал еще по «армейке». Не сказать, что мы были закадычными друзьями, однако он был мне кое-чем обязан. Теперь, когда вышла размолвка с Григорием Панченко, мне нужен был новый союзник. Надежный и опытный.
Переехав после «дембеля» в Ветлугу, Дима Жудинов женился и вел ничем не примечательную провинциальную жизнь. Он успешно портил девок, пил пиво и периодически устраивал небольшие потасовки. Поскольку подготовку он получил соответствующую, то выхватывали и «полицаи», которые пытались его задержать. Все же навыки рукопашного боя патрульно-постовой службы и спецназа различались на несколько порядков. Кроме того, Жудинов, когда дрался, очень не хотел, чтобы его захватывали — привычка разведчика.
Поднявшись на третий этаж убогой пятиэтажки, я позвонил в обычную дверь, обитую обшарпанным дерматином. Примерно через полминуты она открылась. На пороге стоял небритый длинноволосый субъект в потертых джинсах и черной футболке. Я не сразу узнал того снайпера, которого латал на улице ночного Грозного…
— Привет, Эскулап, проходи. — На лице Димы не отразилось никаких особых чувств. Будто я каждый день прихожу к нему в гости. Он вообще относился к жизни с «пофигистическим минимализмом». Это и позволяло ему сохранять важнейшее качество для снайпера и разведчика — спокойствие.
Жудинов назвал меня старым армейским позывным. На той войне я был Эскулапом — полевым врачом. Приходилось совмещать много специальностей: хирурга, реаниматолога, травматолога, анестезиолога… И даже дерматовенеролога! Хлебнул грязи и мрази необъявленной войны за конституционную целостность Российской Федерации. Дело, несомненно, нужное. Но так как это начали делать… «Паша-Мерседес» пообещал вечно пьяному «царю Борису» взять Грозный силами одного парашютно-десантного полка. И мы получили войну, которая идет уж не одно десятилетие. Ну, да не о том речь. Наше дело было — исполнять приказы. Вот только и отдавать их, и исполнять нужно с умом.
Я прошел в небольшую, в меру захламленную квартиру. Две комнаты — стандартная планировка, стандартная мебель. На кухне — гора немытой посуды и пустые бутылки из-под пива и водки. Окна занавешены плотными шторами, запах перегара.
— А где жена? Поссорились?
— Вроде того. Ленка сейчас у мамы, уехала на неделю.
— И ты собрался квасить?
— Да.
— Ну, что ж — продолжим… — Я выставил на низкий столик в зале три бутылки «Кедровки», колбасу, банку соленых огурцов, две банки армейской тушенки, хлеб, сало, свежие помидоры, зелень.
— О, порядок! Сейчас, яичницу зае… пожарю.
Вскоре мы уже пропустили «по первой» под весьма неплохую закуску. Разговоры «за жизнь», обмен новостями… Дима сейчас работал оператором на местном телеканале и подрабатывал фотокорреспондентом. Такая жизнь ему, в общем-то, нравилась. Спокойно идти на работу и возвращаться вечером к жене, пить водку с коллегами, быть в курсе всех местных сплетен и слухов… И пользоваться уважением местной богемы. Вполне себе нормальное бытие для бывшего снайпера-спецназовца. Да вот только снайперы бывшими не бывают.
— Тянет к винтовке?
— Тянет. По ночам снится. С женой ругаюсь.
— Давай, «за тех, кто в сапогах»!
Тихо звякнули рюмки. Водка обожгла горло — воспоминания, они не только мне покоя не дают…
* * *
Сержант-контрактник служил в подразделении разведки, которое все в Грозном называли «Ночные феи». Только у них хватало смелости и дерзости мотаться на БТРах по ночной столице Чечни и мочить «духов». Однажды они решили устроить засаду на особо отмороженных «чебуреков», но оказалось, что засаду устроили на них самих.
За пятнадцать минут боя у них образовалось двое «двухсотых» и трое раненых. Дима Жудинов со своим «Винторезом», оснащенным ночным прицелом, вел огонь по боевикам, хотя и сам был дважды ранен. Один БТР спецназовцев был подбит, но второй продолжал лупить из крупнокалиберного 14,5-миллиметрового КПВТ. Только это и спасало отчаянных «Ночных фей». Рассредоточившись неподалеку от своей бронетехники, они били по боевикам одиночными, экономя патроны. Хорошо, что ночные прицелы были не только у снайперов, но даже и у пулеметчиков. Два «Печенега» тарахтели без умолку, хорошо еще, что у этих пулеметов стволы были не сменные, как у ПКМ, а с более эффективной системой эжекторного воздушного охлаждения. Но все же главным было то, что спецназовцы в большинстве своем вооружены бесшумными штурмовыми автоматами и снайперскими винтовками.
Наше подразделение перехватило их призыв о помощи во время патрулирования. Сразу же по тревоге был поднят весь батальон десантно-штурмовой бригады. «Братишки» требовали помощи, и мы на бээмдэшках поспешили на выручку.
Спецназовцы работали четко и слаженно, координируя огонь между собой. Они знали, что этот бой почти наверняка станет для них последним. Но присутствия духа не теряли. Значит — нужно побольше захватить «чехов» с собой на тот свет!
— Слева двадцать, прут человек пять!
— Понял, веду огонь. — Жудинов методично отстреливал «чехов». Бородатые лица отчетливо виделись сквозь подсвеченную зеленым сетку ночного прицела. Стреляя, он не забывал менять позиции так, что его самого засечь было очень трудно.
Обычно снайпер делает за время боя один-два выстрела, и все. Сейчас же сержант-контрактник переживал, хватит ли ему патронов. Обоймы на десять зарядов были снаряжены снайперскими патронами «СП-5», имеющими повышенную точность и кучность боя. Стрелок сменил такой, уже опустевший магазин на двадцатизарядный — с бронебойными «СП-6». Такие пули на дистанции в полторы сотни метров пробивают титановые пластины толщиной в полтора миллиметра тяжелых бронежилетов или шесть миллиметров стали! Так что у «духов» просто не было шансов!
Но и у спецназовцев они таяли с каждой секундой…
Мы успели, как водится, в последний момент — хоть боевик снимай. Две бээмдэшки влетели на улицу и с ходу открыли ураганный огонь, развернув башни «елочкой»: вправо-влево. «Бронированная колесница» «БМД-2» была настоящим «огненным ежом» — 30-миллиметровая автоматическая пушка «2А42», спаренный пулемет «ПКТМ» и противотанковый управляемый ракетный комплекс «9М113» «Конкурс».
Ох, мы и вжарили — лавина огня!
— «Духи» — по обе стороны улицы на крышах пятиэтажек и на верхних этажах! Снайперы и гранатометчики! Даю целеуказание трассерами!
— Понял, веду огонь по целеуказанию. — Вслед за трассерами тьму разорвали пулеметно-пушечные очереди.
Огненный 30-миллиметровый град прошелся по окнам и крышам покинутых пятиэтажек, в которых засели боевики — с самыми печальными для них последствиями. Нашлась работа и для управляемых ракет.
— Командир, на перекрестке — грузовик с «духовской» «Зеушкой»!
А вот это уже было действительно хреново. «Чеченская тачанка» — грузовой «Урал» с двуствольной зенитной пушкой «ЗУ-23-2» было очень мощным и скорострельным огневым средством. На Кавказе такие «тачанки» использовали и боевики, и «федералы».
— «Броня-2», прием. Наводчик-оператор, ПТУРом — огонь!
— Понял. — Оператор развернул башню БМД и навел перекрестье электронно-оптического прицела на чеченский «броневик».
А между тем «Зеушка» уже полоснула вдоль улицы по бронетранспортерам и укрывшимся вокруг них спецназовцам. К счастью, у «чичей» не было ночного прицела, и били они наугад. Тем не менее…
— Еб твою мать, мудак! Хули ты дрочишь — огонь!
— Есть огонь. Пуск! — К цели ушла огненная стрела управляемой противотанковой ракеты.
Ночную тьму, расцвеченную трассерами и вспышками дульного пламени, разорвала ярчайшая огненная вспышка взрыва! Вслед за попаданием рванул топливный бак с соляркой, устроив настоящий фейерверк. Горящее топливо вместе с обломками разметало вокруг — прямо на «духов». Пылающие, «временно живые», факелы с воплями повалились на землю. Они корчились в огне, подыхая самой мучительной смертью. Так вам и надо, сволочи!
Ефрейтор Жудинов витиевато выматерился, используя не только обороты «Великого и Могучего», но и несколько тюркских наречий и прилагательных, слышанных от сослуживцев из Кабардино-Балкарии. Он едва успел выключить ПНВ, иначе засветка от взрыва могла пережечь «нежную» электронику ночного прицела.
И тут же сверкнула вспышка еще одного разрыва! Он был не таким большим, как удар противотанковой управляемой ракеты, но вот для снайпера имел роковое значение. Жудинов почувствовал, как обожгло правый бок, руку и правую сторону лица. Снайпер упал, продолжая сжимать цевье своей винтовки.
Когда я добрался к нему, Жудинов уже успел потерять сознание. Все его тело было изрублено осколками. Это была, видимо, реактивная граната «ВОГ-25» из «подствольника», она взорвалась совсем рядом со спецназовцем, но бронежилет защитил его. Тем не менее… Я бегло оглядел его при свете мощного тактического фонаря и оттащил в развалины дома возле БМП. Потом принялся за работу.
Расстегнул, а где и разрезал ремни, стащил «разгрузку» и «броник», полосатый «тельник» был весь залит кровью. Правда, раны были неглубокие и неопасные. А вот бедро было распахано основательно. Несколько осколков засело глубоко. Темная венозная кровь толчками вытекала из раны. Я разорвал упаковку и прижал перевязочный пакет к ране — он мгновенно набух кровью. Плохо дело. Туго затянул специальный тактический жгут. Посыпал рану «гемостатиком», заталкивая кровеостанавливающий порошок поглубже в рану. Снайпер застонал и открыл глаза. Зрачки его были расширены и упорно не хотели сужаться на свету. Совсем херово!.. Нарушение аккомодации — верный признак шока. Разорвал «индпакет» и быстро наложил на рану стерильную повязку. Потом вколол шприц-тюбик с противошоковым прямо через одежду. Это был не промедол, а более эффективное средство. Устраняя сам шок, оно не угнетало центры дыхания и сердцебиения в продолговатом мозге. Да и действовало эффективнее. Совместная разработка лаборатории РАМН и Санкт-Петербургской Военно-медицинской академии совсем недавно поступила в боевые части десанта для клинических испытаний.
Пустой шприц-тюбик я подколол к штанине рядом с местом укола. Так необходимо делать, чтобы на санитарно-эвакуационном пункте знали, какая была сделана инъекция и в какой дозировке.
Голова у снайпера тоже была изрядно побита. Я быстро сделал перевязку.
— Глаза… Глаза целы? — снова простонал раненый. Лекарство начало действовать — он приходил в себя.
— Нормально с глазами, стрелок, еще повоюем… Блядь! «Духи»!
— Бери мою… винтовку, — слова давались ему тяжело. Спецназовец разжал руку, до сих пор сжимающую цевье ВСС. — Прицел… включи.
— Ага, вот это ты кстати сказал.
Я подхватил «Винторез» и прицелился: на зеленоватом поле ночного прицела четко вырисовались четыре силуэта. У одного ярко светилась область лица — тлела сигарета в зубах.
— Ну, суки «обдолбанные»! — я навел перекрестье на ближайшего и выжал спуск.
«Винторез» тихо зашипел и ткнулся отдачей в плечо. Боевик упал с пробитой башкой. Дозвуковая бронебойная пуля «СП-6» раскроила ему череп. Я повел стволом и всадил две пули в грудь еще одному «чебуреку». Того повело назад, и он рухнул навзничь. Наповал. Чеченские террористы понять ничего не могли: их настигала неотвратимая бесшумная смерть! Тут поневоле впадешь в мистический ужас. Но — ненадолго. Расстояние до них было около трехсот метров, а начальная скорость пули «Винтореза» составляла 295 метров в секунду. Так что оставшиеся два прожили у меня не более двух с половиной секунд!
Поставив оружие на предохранитель, я закинул «Винторез» за спину и взялся за раненого.
— Идти сможешь?
— Ага… Только голова кругом идет.
— Это от контузии и от противошокового. Вперед!
Вместе, перебежками, мы доковыляли до «брони», а там нас уже прикрыли огнем наши ребята. В том бою были и еще раненые, но мы вытащили всех.
Димка Жудинов по прозвищу Леший нашел меня потом. Распили мы с ним и с ребятами водки и спирту немерено… В общем, он неплохим парнем оказался, правда, «пофигистом» изрядным. Понятное дело, что мы все не за идею воевали, но вот конкретно сержант Жудинов просто выполнял свои боевые задачи. И не «заморачивался». К слову сказать, обязанности свои он исполнял весьма неплохо. А все остальное… На мой вопрос он ответил просто: «Я чувствую отдачу винтовки, а уж потом — угрызения совести».
Дима Жудинов поступал строго по Уставу или по инструкции — но удивительно четко и точно. Позже я узнал, что Леший вызывал ярость в споре со многими «горячими головами», из тех, кто любит порассуждать о «русской идее». Обычно он отшучивался: «Нам, татарам, поебать, что поебанных рубать, что порубанных ебать»! Война — это просто грязная и тяжелая работа. И в этом я был с ним согласен.
Ну а сейчас после выпитого Жудинова, как всегда, потянуло на философию. Я еще по армии заметил за ним эту особенность. После того ночного боя в Грозном наш десантно-штурмовой батальон несколько раз пересекался с «Ночными феями» на различных боевых операциях.
— Вот скажи, Игорь. — Жудинов плеснул еще водки и мы выпили. — Мне ведь совсем немного надо: спокойная и обеспеченная жизнь, интересная работа, выпивка, иногда… девушки. И вот скажи, при какой власти я могу все это получить.
— ?..
— Да при любой! На войне я был снайпером, а сейчас — фотокорреспондент. Учусь заочно на филфаке на журналиста. А ты знаешь, что в английском языке глагол «стрелять» и «снимать» — один и тот же: «to shoot»!
— Да, слышал где-то… Ну а в армию-то зачем пошел служить?
— Хотел себя проверить, научиться хорошо обращаться с оружием.
— И как тебе это помогло в обычной жизни?
— Знаешь, я ведь был снайпером-разведчиком, обученным действовать в городских условиях. Работал с бесшумным «Винторезом», а не с той крупнокалиберной дурой — КСВК «Корд» калибра 12,7 миллиметра. И, кроме того, это ты ведь пришел ко мне. — Дмитрий прищурился и посмотрел на меня неожиданно трезвым и осмысленным взглядом.
Я протянул руку, пожатие сержанта Жудинова было крепким. На том и порешили.
 | Георгий Полевой. Нежить. Доктор Смерть |