Недавно я ходил на программу Владимира Соловьева «Поединок». Речь шла об идее вписать в Конституцию Российской Федерации особую роль православия. Не уверен, что мне - не российскому гражданину и не православному — было бы уместно активно спорить на эту тему с Виталием Милоновым. (Честно говоря, я вообще не уверен, что кому бы то ни было уместно спорить с Милоновым по любым вопросам.) Но меня позвали на передачу не участником поединка, а экспертом, а им может быть кто угодно - даже иностранец вроде меня. Так что я пошел на эту программу, потому что ее тема полностью отвечала курсу на традиционные ценности, который должен оградить Россию от тлетворного влияния Запада. У меня с этой темой небольшая проблема: в последнее время я все чаше чувствую себя коварным «засланцем» из-за цивилизационного кордона. И дело не столько в формальных признаках — шведском паспорте и гетеборгской прописке, - сколько в моей работе, которая заключается в том, чтобы выискивать на тлетворном Западе и неблагонадежном Востоке самые яркие произведения авторского кино, привозить их в Россию и смущать умы местных жителей. Подобная трактовка пришла мне в голову относительно недавно. Наверное, года два назад, когда в общественной дискуссии все чаше стали раздаваться слова об особом «цивилизационном пути» России. Или когда меня начали спрашивать, не боюсь ли я, что тот или иной из привезенных мной фильмов запретят. Я не очень этого боюсь: запретили пока всего лишь одну картину, сербский «Клип», но сама постановка вопроса начинает раздражать. При этом какие же они, эти традиционные ценности, и чем отличается русская цивилизация от всех остальных, никто толком не объясняет.
Эти самые ценности настолько же загадочны, как «план Путина» образца избирательной кампании 2008 года. Как правило, в разговорах это сводится к тому, что они какие-то другие, не западные. Правда, поскольку от таких полезных вещей, как, например, правовое государство, представительная демократия, разделение властей и финансово-кредитная система, никто всерьез отказываться не собирается, то все неизбежно сводится к гомосексуализму. Что довольно глупо — отношение к геям как-то не тянет на цивилизационный барьер. Причем ладно бы на этом самом Западе под действием вредоносной пропаганды геи уже бы всех победили и составили большинство населения. Это был бы захватывающий, хотя по естественным демографическим причинам недолгий цивилизационный конфликт: гейский мир против мира натуралов. Так ведь нет же, прожив в Швеции двадцать два года, я по-прежнему не вижу ни засилья однополой любви, ни разрушения традиционных семейных отношений. Люди продолжают вступать в браки, в гражданские разнополые союзы, рожать детей, а гомосексуальные пары встречаются мне в Гетеборге примерно так же часто, как и в Москве. Статистика говорит о том же: однополые браки составляют л ишь около одного процента от всех заключаемых. Причем начиная с 2009 года, когда в Швеции было введено гендерно-нейтральное законодательство о браке, их количество не только не растет, но даже снижается. То есть геи по-прежнему в меньшинстве, и традиционным семьям ничего не угрожает. Единственным отличительным признаком является то, что шведские секс-меньшинства чувствуют себя намного лучше, чем российские. Ну так они в этом не одиноки, многие другие меньшинства чувствуют себя лучше в Швеции - например, пенсионеры, мигранты или инвалиды. С другой стороны, делать своей национальной особенностью то, что какие-то группы людей чувствуют себя хуже, чем в других странах, -это как-то нелепо.
Но есть, конечно, вещи и пострашнее гомосексуализма. Милонов на той программе у Соловьева вспомнил еще и педофилию. Так и сказал: в этой вашей Европе, мол, были попытки зарегистрировать политическую партию педофилов, поэтому для борьбы с этим и нужны наши традиционные ценности. Но это он не сам придумал — на это еще и Путин сетовал. Действительно, была такая история в Голландии, когда инициативная группа из полутора десятков граждан в течение нескольких лет пыталась зарегистрировать партию, одним из программных пунктов которой было снижение возраста полового согласия до двенадцати лет, но так и не собрала необходимых для регистрации пятисот семидесяти подписей. Но с другой стороны, как раз этот проект полностью соответствует многовековым российским традициям отдавать под венец детей (особенно девочек) в двенадцать-тринадцать лет. Поднять барьер до семнадцати лет пытался яростный «европеизатор» Петр I, но у него это не получилось. И указом Священного синода от 1774 года половозрелость тринадцатилетних была закреплена на официальном уровне. Так что нынешние законы, устанавливающие минимальный возраст вступления в брак восемнадцать лет, - это в гораздо большей степени влияние западного гуманизма, чем следование заветам предков.
Вообще, найти какое-нибудь четкое определение традиционных российских ценностей довольно сложно. Если погуглить популярное в патриотическом дискурсе понятие «русская цивилизация», то вылезает множество славянофильских сайтов, где особенности этой цивилизации определены в терминах «добротолюбие», «нестяжательство» и «верховенство духовного над материальным». То есть «все хорошее и ничего плохого» — уверен, что под этим подпишется и любой мормон, например. Людей, наделенных этими прекрасными качествами, в России немало, но даже поверхностное знание российской истории и реалий сегодняшней жизни не позволяет предположить, что их количество превышает среднеевропейский уровень.
Можно, конечно, вслед за тем же Милоновым и компанией поставить во главе всего православие. Оно, безусловно, сыграло огромную роль в формировании российской культуры, истории и менталитета, но достаточно ли теологических отличий восточной ветви христианства от всех остальных для того, чтобы обособить Россию в качестве отдельной цивилизации? Ведь, в конце концов, Россия не одна такая православная - есть еще Греция, Сербия, Болгария, Румыния. Это все одна цивилизация или разные? Греция, например, давно уже формально считается частью Запада — хотя и не слишком успешной. И если сербы с болгарами — это как бы славянские «братушки», то много ли общего ощущает русский народе румынским?Хорошо ли знаком с румынской культурой? Слов нет - современное румынское кино прекрасно, но, во-первых, по духу оно абсолютно европейское, а во-вторых, смотрит его только небольшая образованная прослойка. Широкие зрительские массы предпочитают кино американское, ну или хотя бы французское. И в этом тоже нет ничего удивительного, учитывая, что последние лет триста практически вся российская элита ориентировалась на Запад. Да, был, конечно, особенный сем и десятилетний советский период, но, с другой стороны, ведь и коммунистическая идеология не зародилась в русской избе под свет лучины.
Конечно, можно в поисках традиционных ценностей углубиться в древние допетровские времена. Но, во-первых, мы слишком мало о них знаем — большая часть великой русской культуры создавалась последние лет двести людьми в европейских костюмах. А во-вторых, то, что мы о тех временах все-таки знаем, дает слишком мало поводов для ностальгии.
С другой стороны, может, это и хорошо? Может, не надо тратить силы на поиски какого-то отдельного цивилизационного пути, ведущего в неизвестном направлении, а с гордостью признать, что Россия — это часть западной цивилизации? Да, периферийная, своеобразная, во многом (от внедрения печатного станка до принятия конституции) запаздывающая, но по-своему обогащающая эту цивилизацию своей культурой. Ведь то, что мы называем «западной цивилизацией», при всем своем несовершенстве — это самый успешный проект в истории человечества. А в стратегическом плане лучше быть посредственным учеником в лучшей школе города, чем первым парнем в компании дворовых хулиганов.
(с) Сэм Клебанов