Тринадцать лет прошло с того дня, когда Сара и Дженнифер, молодые студентки Университета штата Огайо, попали в лапы маньяка и вместе с Трейси и Кристин, таким и же подругами по несчастью, три года провели в заточении. Однажды Дженнифер исчезает, и девушки нисколько не сомневаются, что ее уже нет в живых. Неизвестно, какая участь ожидала бы юных пленниц, если бы не счастливый случай. Саре удается бежать, справедливость вроде бы восстановлена, девушки на свободе, преступник под стражей, но душевная рана не заживает. А тут еще новое потрясение: на суде поставлен вопрос о досрочном освобождении Джека Дербера, человека, который сломал им жизнь. И Сара делает все возможное, чтобы пережитый ею кошмар больше не повторился.
Глава из книги:
Поздно ночью я сидела в своей машине на парковке отеля и горько сожалела о принятом решении. Разговаривала вслух сама с собой, пытаясь подавить панику. Впервые за многие годы мне придется отправиться куда-то ночью. Адель предложила заехать за мной, но в машину с незнакомцами я ни за что не сяду.
Лежавшая впереди дорога волновала меня гораздо меньше, чем «особое место», куда я направлялась. Там, скорее всего, будет темно и к тому же, судя по словам Адель, полно людей, которых я всю жизнь старательно избегала.
Я с силой сжала руль и прислонилась к нему лбом. Не может быть, чтобы Трейси не знала о таких местах. Именно поэтому мне нужна ее компания, твердила я себе. Это же ее стихия. Наверняка она ходит в подобные заведения ради развлечения.
Внутри вдруг забурлила ярость. Вспомнились ощущения прямо перед побегом. Там, в подвале, я не старалась анализировать свои чувства, сосредоточившись лишь на конечной цели, но сейчас, сидя в арендованной машине на пустынной стоянке, кое-что поняла. Трейси постоянно заставляла меня испытывать угрызения совести за все, что я ранее совершила. Но ведь именно я взвалила на себя всю ношу! Несмотря на ее попытки стать лидером в подвале, она так и не сделала ничего, чтобы вытащить нас оттуда. А я сделала! И теперь почему-то должна испытывать за это вину.
Вот, на меня нашло озарение, а доктора Симмонс нет поблизости. Кажется, она пыталась навести меня на эту мысль во время наших многолетних сеансов, но я ее отвергала, а теперь сижу здесь, в преддверии самого опасного, с момента моего побега, поступка, и у меня психический перелом. Вот он, шаг вперед. Может, Адель все же права: с терапевтической точки зрения этот опыт пойдет мне на пользу.
Я выпрямилась и достала из бумажника фотографию Дженнифер. Открыла бардачок, загнула краешек фото и закрыла дверцу. Теперь Дженнифер находилась передо мной, словно ангел, ведущий меня вперед. Я глянула в зеркало заднего вида и повернула ключ зажигания. «Я сильнее всего этого», — крутилось в моей голове. Именно эти слова помогли мне осуществить побег и на этот раз не подведут, я уверена.
Глядя на фотографию, я подумала о Дженнифер и о том, как все изменилось бы, предай я ее тело земле. Может, тогда мне удастся зажить нормальной жизнью среди других представителей рода людского. Вне стен своей квартиры. В настоящем мире.
Где-то час я плутала по извилистым проселочным дорогам. Достаточно долго, чтобы обдумать все возможные угрозы сложившейся ситуации. Моя машина может сломаться, не доехав до места, попасть в аварию в этой глухомани. Раза четыре я проверяла сигнал сети на мобильнике: полная полоска, но вряд ли мне удастся толком объяснить, где нахожусь. Возникла мысль съехать на обочину и написать сообщение Джиму, но пока не хотелось рассказывать ему о своих поисках.
Наконец я добралась до места. Впереди, как и описывала Адель, был небольшой съезд, никак не обозначенный, если не считать небольшого металлического столба с желтым светоотражателем. Я свернула и проехала по изрытой колеями дороге еще где-то милю вверх по склону. Все это совершенно не соответствовало моим представлениям об осторожности. А вдруг это ловушка и там нет ничего, кроме дремучего леса, где может произойти что угодно? Вдруг Адель каким-то образом сотрудничает с Джеком Дербером? До меня вдруг дошло, что я слишком мало знаю об этой женщине, полагаясь лишь на то, что нас связывает одна и та же история, хотя она может относиться к ней совсем иначе. И все же придется ей поверить и позволить провести меня по этому пути.
Наконец за очередным поворотом показалось здание, похожее на клуб. Возле самой кромки леса, на засыпанной щебенкой площадке, стояло пятнадцать-двадцать машин. Возможно ли, что все посетители связаны с Джеком Дербером? Сомнительно. Остановилась я на самом дальнем от входа месте, нарушая одно из своих незыблемых правил. Мне хотелось еще пару минут побыть на расстоянии от этого заведения. Через три места меня ждала Адель на красной спортивной «мазде». Все как мы и договаривались.
Сначала Адель меня не заметила, и я вновь подумала, что лучше поскорее смыться отсюда. Прошиб озноб. Я неподвижно сидела за рулем и пялилась в темноту, от которой обычно отгораживалась белыми льняными шторами. Теперь же она окутала машину со всех сторон, просачиваясь сквозь лобовое стекло, чтобы постепенно задушить меня. Я внутри нее, она — внутри меня, и мрак больше не отпустит… Я попыталась сделать вдох, подавляя отчаянную пульсацию в голове. Трудно было сказать, бьется ли так сильно мое сердце или же все дело в громкой музыке, доносящейся из клуба.
В этот момент Адель все-таки меня заметила, выбралась наружу и подошла к моей машине. Озадаченно взглянула на меня и махнула, чтобы я выходила, но я не могла пошевелиться. Вместо этого я слегка опустила стекло. Свежий воздух немного остудил голову, дыхание вернулось к нормальному ритму.
— Выходи, — сказала Адель, с тревогой поглядывая на меня. Наверное, вид у меня был еще тот. — Я принесла тебе кое-какие вещи.
Адель щеголяла в облегающем комбинезоне из черного латекса, волосы забрала в тугой пучок. Госпожа, вдруг пришло мне на ум. И еще — ей очень идет.
Голос Адель вернул меня к действительности. Женщина выжидающе нависла надо мной. Я в последний раз глубоко вздохнула и открыла дверцу машины, прихватив телефон.
Адель протянула мне довольно увесистый пакет. Даже сквозь целлофан чувствовалось, что там не вполне обычная одежда. Подозрения подтвердились, когда я заглянула внутрь и увидела блестящую черную кожу. Я и ожидала чего-то такого, но при мысли, что мой поход в фетишистский бар не сон, сердце забилось чаще, а коленки подогнулись.
Адель внимательно изучала мое лицо.
— Слушай, я понимаю, тебе страшно. После всего, что с тобой случилось, это не простой шаг. Но оно того стоит. Я покажу тебе то, о чем не знают копы. — Адель набрала в легкие воздуха и вновь заговорила: — Я многие годы никому не рассказывала о связи Джека с этим местом. Тогда я убедила себя, что это не имеет большого значения. По правде говоря, не хотелось лишних неприятностей на свою голову и чтобы родители узнали, чем я занимаюсь в колледже, за который они платят. К тому же, как мне казалось, я и так рассказала полицейским все, что им действительно нужно было знать. По крайней мере, все, о чем они спрашивали. В конце концов, его вина была очевидна. Никакого вреда или обмана. Но сейчас… ты не из полицейских, за учебу платить не надо, и… я понимаю, как сильно ты, должно быть, страдала из-за подруги. Если это поможет удержать его за решеткой…
Адель замолчала. В словах женщины звучало сострадание, но глаза оставались равнодушными. По крайней мере, она делает вид, что хочет мне помочь. Кто знает, может, в глубине души Адель боится освобождения Джека Дербера не меньше, чем я. В конце концов, она заняла его кабинет и пост. Ему вряд ли это понравится, если он вернется.
— Расскажи мне про это заведение.
Я даже не осмеливалась взглянуть на сам клуб, а когда все-таки набралась храбрости и посмотрела в его сторону, то заволновалась еще больше. Приземистое здание без окон, с серыми голыми стенами из шлакобетонных блоков и плоской, проржавевшей крышей. Это сооружение совершенно не соответствовало нормам пожарной безопасности. На неоновой вывеске над дверью мерцало слово «СКЛЕП». Прелестно!
— Ну, для начала скажу, что это клуб БДСМ. Ты знаешь, что это значит?
— БД?…
— Бондаж, доминирование, садомазохизм. Не все так страшно, как кажется. В настоящем БДСМ есть правила, очень и очень строгие. Самое главное из них то, что все основано на взаимном согласии. Джек никогда этого не принимал и постоянно нарушал правила, пока ему вовсе не запретили здесь появляться. Его совершенно не заводит, когда ему что-то разрешают. Возможно, поэтому он… он… поймал тебя и других.
— Мне совсем не стало лучше.
— А должно бы. Гарантирую, что в этом клубе с тобой ничего не произойдет без твоего согласия. Совершенно ничего. Никто даже не прикоснется к тебе, не получив прямого разрешения. Я хожу сюда уже несколько лет ради своих полевых исследований, и никто не посмел притронуться ко мне.
Я не могла оторвать глаз от латексного наряда. Выглядела Адель агрессивно, — понятно, почему ее оставили в покое.
— Хорошо, но если они прогнали Джека, то зачем я туда вообще иду? Какой смысл?
— Только там ты встретишь людей, которые его по-настоящему знали. Так ты сможешь выяснить подробности, которые не обнаружила полиция. Члены клуба посещают его уже многие годы. Это единственное подобное заведение на сотни миль, потому все так или иначе попадают сюда.
— Что меня и пугает. Кто эти люди? — с долей отвращения произнесла я и вдруг осеклась.
Действительно ли Адель не принадлежит к их кругу? Сколько можно изучать этот тип людей, находиться среди них, одеваться как они, погружаться в их культуру, но не участвовать? Задавая следующий вопрос, я пыталась подобрать правильные слова.
— И какой им интерес от этого… образа жизни?
Адель прислонилась к машине и вздохнула:
— Моя докторская диссертация поднимает тот же вопрос. Ее тема — «Парафилия и неудовлетворенность». Послушай, — ее голос вновь стал серьезным, — им нужно то же, что и другим: общество, отношения, может, немного острых ощущений. Некоторые люди сшиты иначе, по-другому воспринимают жизнь, кто-то пытается компенсировать некие недостатки, возможно, восстановить то, что было сломлено. Есть и те, для кого это просто способ самовыражения.
Пару секунд я обдумывала услышанное, а потом спросила о том, что меня действительно волновало:
— А для тебя весь интерес лишь в исследованиях?
Она криво усмехнулась, но ее улыбка быстро испарилась. Адель закусила губу — как мне показалось, слишком сильно, — затем отбросила с лица прядь волос и убрала обратно в пучок. Ее пальцы двигались со скоростью и ловкостью фокусника.
— Идем, — наконец сказала она, проигнорировав мой вопрос.
Адель выпрямила спину и кивнула на сумку.
Что ж, видимо, час пробил. Собрав волю в кулак, я с осторожностью открыла пакет. Вынула наряд и принялась переодеваться, прячась за открытой дверцей. Черный кожаный корсет с замысловатым кружевом. Латексные брюки с шипами по бокам. Мою обувь, черные кеды без шнурков, Адель позволила не менять. Выглядела я нелепо, но Адель лишь качнула головой в сторону клуба и заверила, что никто меня там даже не заметит. Звучит обнадеживающе.
В дверях стоял здоровяк-вышибала с бритым черепом и татуировками, покрывающими руки от плеча до запястья. Он кивнул Адель. Раз ее узнают, значит приходит она сюда довольно часто. Глянув на меня, мужчина поднял бровь и покачал головой. Мне показалось, он слегка удивился, но потом пожал плечами и пропустил меня вслед за ней. Я переступила порог и зажмурилась, пытаясь перебороть страх.
Внутри царил полумрак. Обстановка показалась картинкой из ада: красное и черное, толпа одетых в кожу людей, на вид совершенно непредсказуемых. Музыка оглушала, воздух над баром был густым от дыма. «Рабы» держались позади своих «хозяев», съежившись и опустив головы. Мне стало любопытно, по доброй воле они здесь или их просто привели в качестве игрушек?
Возле дальней стены находилась Т-образная сцена. Там девушка в кожаном костюме и с кляпом во рту совершала некие отдаленно похожие на танец телодвижения, которые показались мне набором поз боли и экстаза.
Я вдруг поняла, что сейчас, ссутулившаяся и неуверенная, скорее всего, похожа на «рабыню» Адель. Мои мысли на мгновение перенеслись в то время, когда я действительно выполняла эту роль. Голова тут же закружилась — еще один признак паники.
Помещение было переполнено, и все в этом «подземном» мире казались мне завсегдатаями. Двигались они будто в замедленной съемке, лица их отражали агрессию. Некоторые провожали меня взглядом, когда я робко проходила мимо. Осмотревшись, я приметила стоявшие повсюду сложные приспособления для причинения боли, с хитроумной системой веревок и подъемных блоков, цепями, шипами и узлами проводов.
Я вдруг поняла, что с тех пор, как вошла в помещение, практически перестала дышать.
Возле бара, напротив некоего средневекового пыточного механизма, в ряд стояли столики. Изящно скользя среди моря тел в темных одеяниях, Адель повела меня к свободному. Чем дальше мы продвигались, тем острее я чувствовала неприятные ароматы пота, смазки и сомнительных телесных выделений, которые перебивал запах дезинфицирующих средств. В желудке все переворачивалось при мысли о том, что мельчайшие частицы этой смеси просачиваются в мое тело сквозь нос, рот и поры.
Спустя, как показалось, лет десять мы наконец добрались до столика, и я хотела сесть напротив Адель, но она указала мне на место рядом. Наверное, так здесь принято для «хозяев» и «рабов». Я инстинктивно подчинилась, принимая на себя эту пугающе знакомую роль.
Затем нетерпеливо посмотрела на Адель. Она до сих пор не объяснила, что привлекает ее в обществе извращенцев: научный интерес или личная склонность. Может, исследование этой культуры столь же ненормально, как и принадлежность к ней? Или Адель, как она сама утверждала, всего лишь пытается осознать промахи своей юности, опуститься в мрачные глубины и преодолеть ужас от того, как близко она подошла к гибели?
— Ну? Как ты? — спросила «хозяйка», с любопытством глядя на меня.
— Нормально, — буркнула я и отвернулась, вспомнив, что в обществе не принято так таращиться на других людей.
Тут я увидела приближающуюся к нам парочку. Высокий мужчина с длинными усами, бородой и совершенно лысым, блестящим от пота черепом вел на кожаном поводке худенькую женщину, с головы до пят облаченную в черную кожу. Лицо закрывала маска с прорезями для глаз, а на месте рта была молния. Женщина шла ссутулившись и постоянно спотыкаясь, будто каждое движение причиняло ей боль. Прищурившись, я пыталась разглядеть в темноте, все ли в порядке с «рабыней».
Мужчина дружелюбно помахал Адель.
— Привет, Бродяга! — столь же жизнерадостно ответила она.
Они обнялись и с притворной любезностью поцеловали друг друга в щеку. Мне же до сих пор было сложно воспринимать это мрачное заведение просто как место встречи некоего социального круга, пускай и извращенного.
— То, что надо, — прошептала Адель, наклонившись ко мне, потом обратилась к мужчине: — Присаживайся.
Он торопливо приблизился и опустился на скамейку. Женщина молча ждала его приказа. Не обращая на нее внимания, он спокойно повернулся к нам. Его спутница не шелохнулась, Адель и бровью не повела.
— И кто тут у нас сегодня? — спросил мужчина, глядя исключительно на Адель.
Наверное, она должна каким-то образом дать понять, что я достойна внимания, иначе он так и будет относиться ко мне как к предмету.
— Это… Грустная, но со мной она лишь на сегодня, — с улыбкой представила меня Адель. — Она проводит исследования касательно Джека Дербера.
Мужчина нахмурился:
— Ах, это о нем. — На этот раз он повернулся и впервые посмотрел мне в глаза, поняв, что я не «рабыня» Адель. — Наверное, вы изучаете, как этот мерзавец организовал наше движение двадцать лет тому назад.
— Движение?
— БДСМ. Когда его история выплыла наружу, все предположили, что он практикует БДСМ, хотя это далеко от правды. Да, он бывал здесь, но мы прогнали его задолго до того, как он похитил тех девушек. Надеюсь, вы поймете. Он совсем не похож на нас. Правила его никогда не останавливали.
— Какие правила?
— Для начала он не признавал безопасных слов. Отмахивался от них. А все это, — мужчина обвел толпу рукой, — не будет работать без безопасного слова. В этом вся суть. Также здесь важна любовь и интимность. Он не понимал значимости доверия. Только так можно достичь ПОЭ.
— Полного обмена энергией, — разъяснила Адель, повернувшись ко мне. — Сегодня тебе везет, ты можешь познакомиться с Бродягой и Вороной, которая была «рабыней» Джека много лет назад.
— И думать не хочу о том, что он творил с ней. — Бродяга вздрогнул. — Это разбивает мне сердце.
Я даже увидела в его глазах искренние слезы. Он повернулся к Вороне, которую наш разговор явно взволновал. Женщина осталась неподвижной, но с ее губ сорвался тихий вскрик, будто некая сила вырвалась на свободу.
— Молчать! — рявкнул Бродяга.
Я даже подпрыгнула от неожиданности, но Ворона тотчас же притихла и склонила голову, выражая полную покорность. Мне стало не по себе.
— Что он с ней делал? — почти против воли спросила я.
И боялась услышать ответ, зная, на что был способен Джек. Вдруг я ощутила некое единение с этой странной женщиной, стоявшей рядом. Захотелось сказать, что я понимаю ее, поделиться своим не менее ужасным опытом. Но, скованная страхом, я не шелохнулась и ждала, когда она заговорит.
— Ворона, ты можешь сесть. — Бродяга повернулся к своей спутнице.
Она сразу же опустилась на банкетку и внимательно посмотрела на мужчину, ожидая следующей команды.
— Говори. — Бродяга потянулся к женщине и расстегнул молнию на ее маске.
По кругам под глазами Вороны я предположила, что ей за сорок. Вокруг ее рта пролегли морщинки, а на одном из передних зубов была серебряная коронка. Еще один — расколот. Вероятно, следы насилия.
Ворона переводила взгляд с меня на Адель. Казалось, она взволнована, но я не могла понять почему — из-за дарованного ей права слова или поднятой темы. Но когда женщина начала свой рассказ, все встало на места.
— Я познакомилась с ним здесь, в клубе. Это было больше пятнадцати лет назад. Тогда мы еще не знали настоящих имен друг друга. Никто не знал.
Она замолчала и взглянула на Бродягу. Тот кивнул, разрешая продолжить. Ему хотелось, чтобы история была озвучена, ведь Джек Дербер бросал тень на их «движение».
— Клубу было всего пара лет, и его посетители все еще беспокоились из-за полиции. Законов мы не нарушали, но знали, что власти найдут способ прикрыть заведение. Поэтому мы старались держать рот на замке.
Теперь она перевела взгляд на Адель.
— Это было еще до того, как Интернет облегчил задачу. Тогда существовало лишь несколько чатов и сайтов, которые мы использовали для общения, но все это было очень разрозненно.
Ворона затихла, сделала глубокий вдох и снова взглянула на Бродягу, который нетерпеливым жестом дал ей знак продолжать.
— Как я уже сказала, встретились мы здесь. Он был довольно обаятельным мужчиной. Взял себе прозвище Темный. Мы в основном пользовались приватными комнатами.
Женщина указала на дверь без каких-либо обозначений.
— В итоге он захотел зайти чуть дальше. Пригласил меня в свой дом в горах. Я согласилась. Тогда я была молодой и глупой, а он пока что следовал правилам, и мне казалось, все под контролем. Я забавлялась, не понимая, как серьезно все это для него. И вот я решилась на встречу за пределами нашей обычной территории и даже никому не рассказала, что происходит. Мало кто знал, что между нами что-то есть.
Женщина замолкла и уставилась в потолок, ритмично постукивая пальцем по столешнице. Затем она вновь перевела на нас взгляд и, сцепив ладони в замок, положила их на колени. С этого момента тембр ее голоса заметно изменился. Говорила она быстро и тихо, монотонно пересказывая события, точь-в-точь как я на самых сложных сеансах с доктором Симмонс. Значит, этот разговор вызывал болезненные воспоминания.
— Как-то поздним вечером в субботу я отправилась к нему в горы. Длинная извилистая дорога вела к зданию, похожему на дом с привидениями. Меня это, конечно, взбудоражило. Я подошла к парадному входу и робко постучалась. Когда дверь открылась, первое, что я увидела, — огромный кулак в перчатке, летящий мне в лицо. Меня оглушили и затащили в комнату. Я кричала и отбивалась, однако по-прежнему считала, что Джек лишь слегка переигрывает. Тем не менее я растерялась, ведь мы не обговаривали такое заранее. После он безжалостно избил меня. Я пыталась произнести безопасное слово — тогда это было слово «желтый», — но потеряла сознание.
Ворона на минуту затихла и закрыла глаза. Я даже удивилась: насколько мне было известно, именно такого и хочется мазохисту от БДСМ. Наверное, я ничего не смыслила в этой жизни. Бродяга с нежностью погладил свою спутницу по руке и велел сделать перерыв, если нужно.
— Я очнулась посреди его огромной библиотеки, связанная, как поросенок, — проговорила Ворона.
При этих словах мне пришлось зажмуриться. В голову тут же проникли образы той комнаты. Цвета. Освещение. Запахи. Я схватилась за край стола и заставила себя собраться.
— Я пробыла там три дня. Без еды, с минимумом воды. И невероятным количеством боли. И он… он…
Дальше она продолжать не могла.
Бродяга приблизился к своей спутнице:
— Не говори этого, милая. Просто покажи.
Ворона встала рядом со столом и завернула край кожаных брюк, обнажая бедро. Изуродованная кожа. Клеймо, столь похожее на мое собственное, хотя в темноте было довольно сложно рассмотреть его как следует. Я отвернулась, пытаясь сдержать слезы.
В этот момент объявили следующий акт представления. Трое мужчин в капюшонах медленно и осторожно затащили на сцену огромное приспособление. Сперва я не поверила глазам, распознав в механизме дыбу. Не совсем той конструкции, что в библиотеке Джека, но назначение ее было таким же. К горлу подкатил ком. Ворона тоже увидела орудие пытки и с мольбой в глазах повернулась к Бродяге.
— Давай уйдем отсюда, — проговорил он и поднялся. — Мне совсем не по душе это шоу.
Внутри у меня все сжалось. Я не могла вздохнуть. Комната закружилась перед глазами. Я увидела заднюю дверь с надписью «Выход» и молча побежала к ней. По пути споткнулась о мужчину в кожаных штанах, который ползал перед своим «хозяином».
Толкнув дверь, я выбежала наружу, спряталась за мусорным баком и, тяжело дыша, прижалась спиной к стене. Надо мной сияли мириады звезд, кружась в некоем зловещем танце. Пытаясь прийти в себя, я сделала несколько глубоких вдохов, опустила руки на колени, а потом медленно сползла вниз. Я вдруг подумала, как эта обстановка напоминает бегство Трейси из клуба в Новом Орлеане, и меня тут же захлестнула волна ужаса. Как я очутилась в этой ситуации? С чего решила, что готова к такому?
Я забилась в небольшое углубление в стене, где меня никто не мог увидеть. Ни мужчины в капюшонах, ни женщины с застегнутыми на молнию ртами, ни затянутые в кожу миньоны. Хотелось стать невидимкой, неподвижной, тихой и прятаться здесь до утра. Никому не надо знать, что я тут.
 | Коэти Зан. Список запретных дел |