Непротивление злу насилием, ненасильственное сопротивление, сатьяграха - у этого явления много имен. Как и почему люди научились побеждать проигрывая?
Одно из первых общественных чувств, появившихся у человека, было чувство справедливости. Это очень важное чувство для коллективного животного: оно помогает группе выжить, стратегически дальновидно распределяя блага и риски между ее членами.
И понятиями «честно» и «нечестно» дети до семи лет оперируют куда лучше, чем понятиями «хорошо» и «плохо». Ибо последние в целом являются абстракцией, в то время как справедливость, соответствующая моменту, интуитивно понятна всем, ибо ее принципы кроваво ковались миллионами лет эволюции. Именно поэтому такая простая и понятная вещь, как право сильного, на самом деле совершенно не работает, если мы говорим о людях.
Вот сильный крокодил вполне себе безмятежно закусывает слабым крокодилом, не испытывая никаких неудобств. В человеческом же обществе сплошь и рядом сильный, пытавшийся оттяпать голову ковылявшему мимо слабаку, становился объектом группового недовольства и нередко получал булыжником по тыкве от возмущенной общественности. Многими булыжниками.
Этологических механизмов, которые защищают слабейших и обеспечивают приятные бонусы сильнейшим, опекающим слабых, у нас очень много. И чем сложнее и развитие общество, тем сложнее и интереснее эти механизмы. И тем лучше они работают. В конце концов умение быть униженным и оскорбленным превратилось в мощнейшую силу.
В судах мы выясняем истину, потрясая своими ущербами. Огромная часть нашего искусства - это рассказы о том, как нам плохо и обидно. Больше половины наших песен - это художественно оформленный плач. Немалая часть людей даже придумала себе униженных, оскорбленных и невинно убиенных богов, которые учили своих последователей терпеть, страдать - и выигрывать. Блаженны страждущие, ибо они утешатся.
Неудивительно, что даже в геополитике, консервативнейшей из всех сфер человеческой деятельности, драматическое поражение постепенно стало превращаться в победу, сначала моральную, а потом и куда более реальную.
ЛИЦЕНЗИЯ НА УБИЙСТВО
Как мы говорили, механизмы сочувствия к потерпевшим мы вынесли еще с доразумных времен, с течением эпох они только омачивались. Остались какие-то совсем дремучие осколки совсем примитивных мифов о том, как сильные герои мучат слабых, но в целом народное мифотворчество еще тысячи лет назад выковало образ героя, который сражается с могучими и жестокими противниками, защищая слабых. Древнейшие же герои, которые обижали детей и кроличков, обычно превращались в комических и в целом отрицательных персонажей - трикстеров и добром не кончали.
Даже когда речь шла о царствах и завоеваниях, приходилось соблюдать правила. Ни на одной стеле мы не найдем честного рассказа о том, как Бухурушэп Волосатый вытоптал своими боевыми слонами деревушку, в которой жили тридцать тихих и тощих рыбацких семейств, а заодно еще пнул кроличка. Там всюду будут фигурировать полчища злоумышлявших врагов. И да, конечно, это был лев.
Конечно, какое-то время спасали боги. На них многое можно было свалить. Если эти зачумленные рыбаки не просто варили свою уху, но еще молились неправильным богам, то они, конечно, заслуживали смерти. В Ветхом завете эта коллизия прекрасно описана в истории царя Саула: царь не послушал пророка и оiказался казншь беззащитных пленных амаликитян, за что и получил от Яхве люлей. Потому что воля Бога, конечно, выше любой этики. Бунт против законного властителя, пусть даже этот властитель ежедневно вечеряет детским мясом, тоже рассматривался как вызов Богу, и потому бунтовщика можно было спокойно разорвать на кусочки боевыми слонами, не опасаясь народною недопонимания. Но как только боги начали сдавать позиции, все стало гораздо сложнее. Уже в XVII веке появляются, например, работы философа Томаса Гоббса, в которых содержится мысль о том, что любой народ обязан восстать против своего суверена, если суверен слишком его притесняет.
Мысль эта была чрезвычайно созвучна каскаду революций, катившихся по Европе, и очень хорошо накладывалась на сознание постхристианской цивилизации. Напудренные головы маркизов летели в корзины под дружное улюлюканье людей, искренне считавших, что все происходящее на подмостках гильотины справедливо, ибо там наказывают тех, кто обижал слабых.
ПРИНЦИП НЕУЧАСТИЯ
Кошмарненькое послевкусие, оставленное Французской революцией, породило новую идею.
«Власть несправедливую и бесчестную свергать можно и нужно, но браться за оружие - это последний шаг, которого нужно как можно дольше избегать». Полнее всего она была сформулирована в работах американского мыслителя Генри Торо. В 1849 году он опубликовал программное эссе «Гражданское неповиновение», где и сформулировал «принцип неучастия» - идею индивидуального ненасильственного сопротивления общественному злу.
Конечно, какое-то время работа Торо казалась наивной и идеалистической. Но чем больше человечество смеялось над ней, тем серьезнее оно над ней задумывалось. А потом в 1857 году началось восстание наемников-сипаев в Индии. Справедливости ради отметим, что хороши там были все.
И британцы, и индийцы проявляли адскую жестокость друг к другу. Англичане предавали сипаев казни «дьявольский ветер», привязывая их к жерлам пушек; сипаи в ответ вырезали жен и детей британцев самыми неаппетитными способами.
И так как именно с этим периодом совпал серьезнейший рост роли прессы, выяснилось, что общественное мнение как-то очень склонно сочувствованием, кто пострадал больше, Когда в британских лордов, совершавших оздоровительное турне по Альпам, начинали плевать местные мальчишки, а хозяева гостиниц перестали находить для них свободные комнаты, стало понятно, что для победы нужно не только победить, но и как следует пострадать.
И английские газеты запестрели описаниями зверств темнокожих дьяволов - описаниями, которые раньше как-то не очень одобрялись, ибо воспринимались подрывающими боевой дух нации. С тех пор, пожалуй, у британцев и вошло в обычай больше всего гордиться своими поражениями, воспевать самые трагические страницы своей истории и ставить памятники в честь разгромов своей армии и потопления своих кораблей.
Они первыми поняли, что именно такие вещи воспламеняют патриотизм сильное, чем победные реляции, бравые марши и пышные монументы в честь одержанных побед.
НЕПРОТИВЛЕНЦЫ В РОССИИ
И вот идеи Торо поползли по миру. В России ими глубоко проникся Лев Толстой, породивший целое движение «непротивленцев».
Толстой, правда, предпочитал рассуждать о непротивлении злу насилием на частном уровне человеческих взаимоотношений. но его последователи смотрели на вещи шире. Идеи Торо в переосмыслении Толстого стали особо популярны среди интеллигенции, но нашли определенный отклик и у трудового народа. Студенты выражали свой протест сходками, писатели - шкетами, рабочие - забастовками. Имперская администрация среагировала на все это самым идиотским способом - насилием. Студентов ссылали в солдаты, писателей отправляли в места отдаленные: рабочих и крестьян секли, а с появлением Столыпина и вешали. Власти в упор не умели отличать террористов от несогласных и вгрызались всем в глотки скопом. В результате естественной механической логики недовольных становилось все больше, ибо трудно благостно взирать на мир, если твоего младшего сына выгнали из гимназии за непочтительное шмыганье носом рядом с портретом его величества, а старшего повесили за то. что он ухаживал за девушкой, собиравшейся кинуть бомбу в генерал-губернатора. Апофеозом этого безумия стало, конечно. Кровавое воскресенье, когда власти не придумали ничего умнее, чем начать стрелять в народ, тащившийся к царю на поклон с иконами и робкой петицией. Сотня тел, легших в те дни на мостовые Питера, стала идеальным моральным оправданием для воронки насилия, захватившей десятилетия.
КАК МАХАТМА ПРИНЦА ОБИДЕЛ
Куда более успешно «принцип неучастия» сработал в Индии где его главным проповедником стал Махатма Ганди. Индийцы любили восставать против англичан, и каждый раз это было кровавое и безнадежное дело. Причем еще и не добавлявшее мировых симпатий угнетенным народам Индии, потому что портреты маленьких дочек скромного английского миссионера, лежащих на залитой кровью веранде, увитой бугенвиллеями и окруженной угрюмыми бородачами в тюрбанах, были весьма суровым аргументом в пользу креста белого человека.
Мохандас Ганди, будучи человеком начитанным, был хорошо знаком с идеями Торо и Толстого и счел, что для Индии они подойдут как нельзя лучше. Начатое им движение ненасильственного сопротивления, сатьяграха, надо признать, тоже не было особо успешным. Да, индийцы охотно отказались пользоваться английскими товарами, разорив таким образом множество британских фабрикантов. Они не платили налоги и гордо шли за это в тюрьму. В 1921 году они не вышли встречать принца Уэльского, приехавшего улучшать дружеские отношения между странами, и ошеломленный принц вынужден был ехать по абсолютно пустым улицам Бомбея, Калькутты и Аллахабада. Местное начальство как-то не догадалось забить улицы врачами, учителями и сотрудниками ЖЭКов, так что вышел пренеприятнейший конфуз.
Апофеозом сатьяграхи Ганди стал, конечно, Соляной поход 1930 года - массовые ненасильственные выступления индийцев против британских монополий. Вот как описывает этот поход в своей работе «Искусство сатьяграхи» С. В. Девяткин, научный директор Новгородского межрегионального института общественных наук: «События в округе Дхаршана являются выразительным примером того, что действия сатьяграхов не были вынужденными, но диктовались свободным выбором принять страдания ради своею дела. Жители округа собирались занять соляные варницы, принадлежавшие англичанам. Полиция заблокировала вход.
В руках у полицейских были «латхи» - длинные деревянные палки с металлическими набалдашниками. Демонстранты построились в колонну на дороге перед входом в варницы. Первая шеренга двинулась вперед, на полицейский кордон. Сближение. На головы и плечи людей обрушились латхи. Вес сбиты с ног. В крови и пыли их оттаскивают к перевязочному пункту, развернувшемуся неподалеку. На место упавших подходит вторая шеренга. Удары дубинок в голову, грудь, живот. Никто из демонстрантов не пытается сопротивляться, не отвечает даже угрозой, не пытается уклониться oт ударов. Они молча принимают их на себя, пока в состоянии стоять на ногах. И эта группа сбита. Подходит третья. Присутствуют корреспонденты: некоторые не в силах выносить подобного зрелища и отворачиваются.
Шеренга за шеренгой индийцы молча пытаются пройти в ворота. Град ударов. Люди даже не поднимают рук - естественный рефлекс, чтобы защититься. Они идут и идут на место упавших, пока все участники демонстраиии не прошли палочную «обработку». Наверное, европейцам эта бойня чем-то напоминала театр абсурда».
И все же сатьяграха не стала успешным проектом. Ганди не мог контролировать людей, откликнувшихся на его призыв, а люди не всегда могли контролировать себя. Сплошь и рядом они рвались в бой - калечили солдат, убивали полицейских, жгли магазины и разрушали дома. Взамен их вешали. Круговорот насилия так и остался неразорванным, Ганди отказался от сатьяграхи, объявив ее преждевременной. Вскоре Британия, повинуясь глобальным геополитическим изменениям, сама ушла из Индии, как и из большинства своих колоний. А Ганди был убит фанатиками.
МАРТИН ЛЮТЕР - КОРОЛЬ
Но где блистательно сработали идеи Торо - это, конечно, о деле борьбы с сегрегацией в юных штатах США. Эти идеи последовательно и неуклонно проводил в жизнь лидер американских чернокожих - священник Мартин Лютер Кинг, Чернокожие мятежники ненавидели его чуть ли не больше, чем белокожие расисты, но Мартин Лютер упрямо и твердолобо шел по выбранному пути. Он понимал, что двенадцать процентов цветного населения, даже вооружившись до зубов и преисполнившись готовностью умереть за свободу, ничего не смогут добиться силой. Стало быть, надо демонстрировать полное и окончательное бессилие.
Пусть собратья презрительно обзывают его «дядей Томом» и «хорошим негром». Он будет идти по пути непротивления злу насилием. Он будет призывать сестер и братьев неуклонно настаивать на своих правах и терпеть последствия не защищаясь. Подставлять головы под дубины, сердце - под свинец, а шею - под петлю. И пусть весь мир глядит на хижины в огне, на белые капюшоны куклуксклановцев, на повешенных подростков, на студентов, забитых до смерти, на фотографии маленькой девочки, чье белое платье испачкано кровью и нечистотами - так местные защитники расовой чистоты воспитывали ребенка, который просто хотел пойти учиться в школу...
Сидячие забастовки и демонстрации были единственным оружием сторонников Кинга. И они оказались действенным оружием. Можно арестовать десять чернокожих за то, что они посмели сесть на места для белых. Можно арестовать тысячу. Но ты не можешь арестовать сотни тысяч людей, половина из которых - это белые, стоящие рядом с протестующими и держащие плакаты в их поддержку. Один за другим сегрегационные законы отменялись в южных штатах.
Мартин Лютер взывал к совести, а совесть, что бы там ни думали граждане, ее лишенные, - это очень мощный аппарат воздействия. В чем-то он хуже плети. Его речи-проповеди приходили слушать сотни тысяч людей - и черных, и белых. Он получил Нобелевскую премию мира. Он стал символом при жизни. И когда в 1968 году позвоночник Мартина Лютера Кинга пронзила пуля из снайперской винтовки расиста Джеймса Эрла Рэя, на землю Кинг падал победителем. Отныне расистская риторика и соответствующие взгляды в США подавляющим большинством людей воспринимались однозначной мерзостью. Сегрегационные законы были полностью отменены в считанные месяцы после гибели Кинга.
НЕНАСИЛИЕ СЕГОДНЯ
В странах, по тем или иным причинам не вышедших из тинейджерского возраста, насилие по прежнему является наиболее быстрым и наиболее недальновидным способом решения проблем (хотя и здесь ситуация потихоньку меняется).
Сегодняшнее же развитое, взрослое общество нетерпимо к насилию настолько, что принцип ненасильственного сопротивления в таких странах превратился в абсолютное оружие покруче атомной бомбы. Симпатии всегда будут на стороне слабого и больше пострадавшего, сколь бы блистательно ни был неправ этот пострадавший изначально. Что, впрочем, естественно для повзрослевшего общества.
Умение терпеть и не давать сдачи слабому - это совершенно взрослая добродетель.
(с) Матвей Вологжанин