Стивен Кинг. Доктор Сон

"Доктор Сон" - долгожданное продолжение романа "Сияние"! 

Легендарный роман Стивена Кинга "Сияние", вышедший в 1977 году, перевели на все языки мира и неоднократно экранизировали (наиболее известен вошедший в фонд мирового кинематографа фильм Стенли Кубрика с блистательным Джеком Николсоном в главной роли). И вот теперь Стивен Кинг вновь возвращается к своим героям, представляя бесчисленным поклонникам продолжение "Сияния" - поразительный роман "Доктор Сон".

"Доктор Сон" повествует о призраках прошлого, вернувшихся в жизнь "сияющего" Дэнни Торранса. Дэнни, сын писателя, уничтоженного темными силами отеля "Оверлук", до сих пор тяготится своим необычайным даром. Ведь способность "сиять" вновь и вновь напоминает ему о трагических событиях, пережитых в детстве и едва не сломавших ему жизнь. 

На плаву Дэнни поддерживает лишь работа в хосписе, где его способности помогают облегчить пациентам мучительную боль. Но однажды к Дэну приходит двенадцатилетняя девочка Абра, которая излучает "сияние" невероятной, немыслимой силы. Абре угрожает смертельная опасность - на нее объявлена настоящая охота. Дэн Торранс - единственный, кто может ее спасти...

Отрывок из книги:

1

Во второй день декабря того года, когда в Белом доме заправлял «арахисовый фермер» из штата Джорджия, один из лучших курортных отелей в штате Колорадо сгорел дотла. «Оверлук» не подлежал восстановлению. После расследования главный пожарный инспектор округа Хикарилья пришел к выводу, что причиной несчастья послужила неисправность отопительного котла. Когда произошла катастрофа, отель был закрыт на зиму и на месте происшествия находились только четыре человека. Трое выжили. Зимний смотритель отеля Джек Торранс погиб во время безуспешной (хотя, безусловно, героической) попытки сбросить в котле давление, которое достигло чрезмерной величины по причине дефекта в предохранительном клапане.

В живых остались жена смотрителя и их малолетний сын. Третьим свидетелем оказался шеф-повар «Оверлука» Ричард Холлоран, который временно оставил свою сезонную работу в штате Флорида и вернулся, чтобы проведать Торрансов, поскольку, по его собственным словам, имел «веские основания» подозревать, что у семьи возникли проблемы. Оба выживших взрослых при взрыве были серьезно травмированы. Ребенок не пострадал.

По крайней мере физически.

2

Уэнди Торранс и ее сын получили денежную компенсацию от корпорации, которой принадлежал «Оверлук». Не бог весть какую, но достаточную, чтобы продержаться три года, пока травма позвоночника не позволяла Уэнди работать. Адвокат, с которым она консультировалась, уверял, что при желании это дело можно было раздуть, поставить жесткие условия и, вероятно, получить значительно более солидную сумму. Но она, как и сама корпорация, больше всего хотела как можно скорее забыть о страшных событиях той зимы в Колорадо. Она поправится, заявила Уэнди, и так и произошло, хотя боли в спине продолжали мучить ее до самой смерти. Изувеченные позвонки и сломанные ребра срастаются, но продолжают напоминать о себе.

Уиннифред и Дэниел Торранс некоторое время жили на среднем юге, а потом перебрались в Тампу. Иногда Дик Холло-ран (тот самый, у которого ни с того ни с сего возникли «веские основания» для подозрений) приезжал навестить их из Ки-Уэста. Главным образом он стремился повидаться с Дэнни. Между ними установилась некая прочная связь.

Однажды рано утром в марте 1981 года Уэнди сама позвонила Дику и попросила срочно приехать. Дэнни, сообщила она, разбудил ее среди ночи и попросил ни в коем случае не заходить в ванную.

После чего вообще отказался разговаривать.

3

Он проснулся, потому что ему захотелось по-маленькому. На улице поднялся сильный ветер. Теплый ветер — во Флориде не бывало других, — но ему не нравился его шум и, как он предполагал, уже никогда не понравится. Шум ветра напоминал об «Оверлуке», где неисправный бойлер оказался наименьшей из грозивших им опасностей.

Они с матерью жили в тесной съемной квартирке на третьем этаже. Дэнни вышел из своей крохотной спальни, расположенной рядом с маминой комнатой, и пересек коридор. Ветер свирепствовал и стучал листьями засыхающей пальмы, росшей рядом с домом. Словно гремел костями скелета. Они всегда оставляли дверь ванной открытой, если только кто-то не пользовался душем или туалетом, потому что замок в ней был сломан. Но этой ночью дверь оказалась закрыта, хотя мамы там не было. Из-за повреждений лица и горла, полученных в «Оверлуке», она начала храпеть, и сейчас он мог слышать негромкое повторяющееся ухр-ухр-ухр, доносившееся из ее спальни.

Что ж, наверное, она случайно закрыла дверь, только и всего.

Впрочем, он сразу понял, что это не так (Дэнни и сам обладал обостренным чувством предвидения и интуицией), но бывают случаи, когда необходимо во всем убедиться самому. Порой нужно пойти и увидеть. Это было одно из открытий, сделанных им в номере на третьем этаже отеля «Оверлук».

Протянув руку, которая вдруг стала слишком длинной, медлительной и вялой, словно лишившейся костей, он повернул ручку и открыл дверь.

Как он и ожидал, там была женщина из номера 217. Обнаженная, она сидела на унитазе, расставив ноги с отвратительно бледными, распухшими бедрами. Ее позеленевшие груди свисали как два проколотых воздушных шарика. Пучок волос ниже живота был седым. И глаза ее были серыми, как два стальных зеркала. Она увидела его, и ее губы растянулись в усмешке.

Сразу же закрой глаза, учил его Дик Холлоран когда-то давным-давно. Если увидишь что-то плохое, закрой глаза и скажи себе, что этого нет, и когда ты их откроешь, все пропадет.

Но это не сработало в номере 217, когда ему было пять лет, и не сработает сейчас. Он был в этом уверен. Он чувствовал ее запах. Она разлагалась.

Женщина, чье имя было ему известно — ее звали миссис Масси, — поднялась, опершись на фиолетовые ступни, и протянула к нему руки. Плоть на ее руках не просто обвисла, а почти что капала на пол. Женщина улыбалась так, как улыбаются при встрече со старым другом. Или когда видят аппетитную пищу.

С почти спокойным лицом Дэнни тихо закрыл дверь и отошел от нее. Он видел, как ручка повернулась вправо... влево... снова вправо... и замерла.

Ему уже исполнилось восемь лет, и теперь он мог мыслить рационально, даже охваченный паническим страхом. Отчасти ясность мышления не покинула его еще и потому, что в глубине души он давно ожидал чего-то подобного. Хотя ему почему-то всегда казалось, что первым явится Хорас Дервент. Или, возможно, тот бармен, которого отец называл Ллойдом. Потом Дэнни понял, что ему следовало готовиться именно к встрече с миссис Масси, по той простой причине, что из всей не желавшей окончательно умирать нечисти «Оверлука» она была самой жуткой.

Так вот, рациональная часть сознания подсказывала: это видение было всего лишь фрагментом не запомнившегося ему целиком кошмарного сна, который он продолжал видеть, уже встав с постели и пройдя через коридор к ванной. Эта часть настаивала, что, если он снова откроет дверь, там уже ничего не будет. Зато другой отдел его мозга, а именно тот, что давал ему способность сиять, не сомневался: «Оверлук» с ним еще не закончил и по крайней мере один из тамошних духов, одержимый местью, последовал за ним во Флориду. Однажды он уже обнаружил эту женщину в ванне. Она выбралась из нее и своими скользкими (но удивительно сильными) пальцами попыталась задушить его. И если сейчас он вернется в ванную, она завершит начатое.

А потому он решился лишь приложить к двери ухо. Поначалу ничего не услышал. Затем различил едва уловимый звук.

Ногти мертвой женщины скребли по дереву.

Не чуя под собой ног, Дэнни дошел до кухни, встал на стул и пописал в раковину. Потом он разбудил маму и сказал ей не заходить в ванную, потому что там она могла увидеть нечто страшное. Когда с этим было покончено, он вернулся в постель и зарылся как можно глубже под одеяло. Ему хотелось остаться здесь навсегда и вылезать лишь для того, чтобы справить малую нужду в раковину. Он предупредил маму, и дальнейшие разговоры с ней его не интересовали.

Его мать такое уже видела. Впервые подобный ступор случился с Дэнни после того, как он зашел в номер 217 отеля «Оверлук».

— А с Диком ты будешь разговаривать?

Глядя на нее из постели, он кивнул. И мама позвонила, хотя было всего четыре часа утра.

Дик приехал позже в тот же день. Он кое-что привез с собой. Подарок.

4

После того как Уэнди позвонила Дику — а она позаботилась о том, чтобы сын все слышал, — Дэнни снова погрузился в сон. Хотя ему было уже восемь и он ходил в третий класс, во сне Дэнни сосал палец. У Уэнди защемило сердце. Затем она подошла к двери ванной и остановилась, глядя на нее. Ей было страшно — Дэнни напугал ее, — но хотелось в туалет, и она, уж конечно, не собиралась использовать для этой цели кухонную раковину. Представив себе, как пристраивается задницей над высокой фаянсовой емкостью (пусть никто этого не увидит), Уэнди с отвращением наморщила нос.

Она достала молоток из небольшого ящика с инструментами и крепко сжала его. Повернув ручку и открыв дверь, занесла молоток для удара. В ванной, разумеется, никого не было, но сиденье на унитазе оказалось опущено. Она никогда не оставляла его на ночь в таком положении, потому что знала: Дэнни непременно встанет ночью, а не проснувшись окончательно, даже не подумает поднять стульчак и пустит струйку прямо на него. Кроме того, в ванной стояла вонь. Тошнотворная вонь. Словно где-то в углу валялась давно сдохшая крыса.

Уэнди сделала шаг внутрь, потом другой. Краем глаза заметила какое-то движение и резко развернулась, готовая ударить молотком того,

(или то)

кто притаился за дверью. Но увидела лишь собственную тень. У людей вошло в привычку смеяться над теми, кто пугается собственной тени, однако Уэнди Торранс имела на испуг полное право. После всего, через что ей пришлось пройти, она лучше, чем кто-либо другой, знала, насколько опасными могут быть тени. У теней часто оказывались очень острые зубы.

Да, здесь никого не было, но на сиденье она заметила пятно неопределенного цвета и еще одно — на шторке ванны. Сначала подумала, что это экскременты, но дерьмо редко имело подобный желто-пурпурный оттенок. Она присмотрелась к пятну ближе и разглядела в нем куски разлагавшейся плоти и кожи. Потом ей бросились в глаза такие же пятна на коврике, имевшие форму человеческих ступней. Для мужских они выглядели слишком маленькими и, если угодно, изящными.

— О Господи, — прошептала она.

Кончилось тем, что ей тоже пришлось воспользоваться кухонной раковиной.

5

Около полудня Уэнди удалось вытащить сына из постели. Она сумела влить в него немного супа и впихнуть половину бутерброда с арахисовым маслом, но после этого он сразу же снова улегся в кровать. Он по-прежнему с ней не разговаривал. Холлоран прибыл вскоре после пяти часов вечера за рулем своего совсем уже древнего (но содержавшегося в образцовом порядке и до блеска отполированного) красного «кадиллака». Уэнди стояла у окна, высматривая его, как когда-то высматривала своего мужа, надеясь, что Джек приедет домой в добром расположении духа. И трезвый.

Она бросилась вниз по лестнице и открыла дверь в тот самый момент, когда он собирался нажать кнопку звонка рядом с табличкой «Торранс, кв. 2А». Он распахнул объятия, и она тут же прижалась к нему, желая только одного — простоять вот так час. А лучше — два.

Но он почти сразу отпустил Уэнди — отстранил, удерживая за плечи.

— Выглядишь прекрасно, Уэнди. А как наш молодой человек? Начал разговаривать?

— Нет, но с тобой он заговорит. Ведь даже если он не станет сразу общаться вслух, ты можешь... — Она изобразила из пальцев пистолет и нацелила ему в лоб.

— Вовсе не обязательно, — возразил Дик. Его улыбка обнажила сверкающий набор новых вставных зубов. Прежние искусственные челюсти он оставил в «Оверлуке» в ту ночь, когда взорвался бойлер. Джек Торранс ударами тяжелого деревянного молотка раздробил Дику зубы, а Уэнди навсегда лишил возможности ходить не прихрамывая, но они оба знали, что на самом деле за всем этим стоял отель.

— Дэнни очень силен, Уэнди. И если захочет блокировать меня, то легко сможет сделать это. Уже не раз проверено на практике. И вообще будет лучше, если мы поговорим обычным способом. Лучше для него самого. А теперь расскажи мне, что тут у вас стряслось.

Уэнди посвятила его в детали, а потом провела в ванную. Пятна она специально оставила на прежних местах, чтобы он мог их увидеть, как патрульный полицейский бережет улики на месте преступления до прибытия команды криминалистов. Она считала, что здесь произошло именно преступление. Преступление против ее мальчика.

Дик долго все рассматривал, ни к чему не прикасаясь. Потом кивнул:

— Теперь пойдем глянем, не сменил ли наш милый Дэнни гнев на милость.

Не сменил, но Уэнди стало легче, когда она заметила радость на лице сына при виде гостя, который присел на край его кровати и слегка потряс за плечо.

(привет Дэнни я привез тебе подарок)

(у меня день рождения еще не скоро)

Уэнди наблюдала за ними, догадываясь, что они уже беседуют, не зная только о чем.

— Поднимайся, милейший. Нам нужно пойти прогуляться по пляжу, — произнес вслух Дик.

(Дик она вернулась миссис Масси из номера двести семнадцать вернулась)

Дик снова хлопнул его по плечу:

— Говори по-человечески, Дэн. Ты пугаешь маму.

— А что за подарок? — спросил Дэнни.

Дик улыбнулся:

— Вот так-то лучше. Мне нравится слышать твой голос, и Уэнди тоже.

— Конечно. — Она не осмелилась больше ничего добавить. В противном случае они заметили бы волнение в ее голосе и начали беспокоиться за нее. Этого ей сейчас хотелось меньше всего.

— Пока нас не будет, можешь навести чистоту в ванной, — сказал ей Дик. — У тебя есть резиновые перчатки?

Она кивнула.

— Отлично. Не забудь их надеть.

6

Пляж находился в двух милях от дома. Парковку со всех сторон окружали дешевые забегаловки, кондитерские, палатки с хот-догами и сувенирные лавки, но сейчас, когда сезон почти закончился, дела у торговцев шли вяло. Да и сам пляж почти пустовал. По пути в машине Дэнни держал на коленях свой подарок — тяжелый прямоугольный предмет, завернутый в серебристую бумагу.

— Скоро сможешь вскрыть упаковку, но только сначала нам надо немного поговорить, — сказал Дик.

Они побрели вдоль самой кромки прибоя, где песок был плотным и влажно поблескивал. Дэнни шел медленно, потому что Дик был уже старым. Однажды он умрет. Быть может, уже скоро.

— Я еще несколько лет протяну, — сказал Дик. — Пока не слишком беспокойся об этом. Расскажи лучше о прошлой ночи. И не упускай ни малейших деталей.

На это не потребовалось много времени. Тяжелее всего оказалось подобрать нужные слова, чтобы объяснить, почему его охватил такой ужас, смешанный с безнадежной уверенностью: теперь, отыскав его, она уже не отстанет. Впрочем, для беседы с Диком слова не требовались, хотя ему все-таки удалось их найти:

— Она вернется. Я в этом уверен. А потом будет приходить снова и снова, пока не добьется своего.

— Помнишь день нашей первой встречи?

Немного удивившись, Дэнни кивнул. Холлоран устроил ему и его родителям экскурсию по кухне «Оверлука», когда они только туда приехали. Казалось, это было очень давно.

— А помнишь первую фразу, которую я произнес внутри твоей головы?

— Конечно.

— Что я сказал?

— Ты спросил, не хотел бы я отправиться с тобой во Флориду.

— Точно. И что ты почувствовал, когда понял, что не единственный в своем роде? Что ты не один такой?

— Это было замечательное чувство, — ответил Дэнни. — Невероятное чувство.

— Еще бы! — сказал Холлоран. — И это естественно.

Некоторое время они шли молча. Мелкие пташки, которых

мать Дэнни называла песочниками, сновали между полосой песка и пеной, оставленной волнами.

— А тебе не показалось странным, что я появился как раз в тот момент, когда ты больше всего нуждался во мне? — Дик посмотрел на Дэнни и улыбнулся. — Вижу, что нет. Да и с чего бы? Ты был лишь пятилетним ребенком. Но сейчас ты стал старше. В каком-то смысле — намного старше. А потому послушай меня, Дэнни. Вселенная умеет сохранять равновесие. Я верю в это. Есть старая пословица: когда ученик будет готов, у него непременно появится учитель. Я стал для тебя таким учителем.

— Ты не просто учитель, — возразил Дэнни, взяв Дика за руку. — Ты — мой друг. И ты спас нас с мамой.

Дик не обратил на его слова внимания... Или сделал вид, что не обратил.

— Моя бабушка тоже сияла. Я ведь рассказывал тебе об этом?

— Да. Ты вспоминал, как вы с ней могли подолгу разговаривать, не раскрывая рта.

— Верно. Она научила меня этому. А ее научила прабабушка еще во времена рабства. Наступит день, Дэнни, когда учителем придется стать и тебе. У тебя появится ученик.

— Если миссис Масси не успеет прежде прикончить меня, — мрачно заметил Дэнни.

Им попалась скамейка, и Дик опустился на нее.

— Начинаю побаиваться уходить слишком далеко. Вдруг не хватит сил на обратный путь? Сядь рядом. Хочу рассказать тебе одну историю.

— Но мне не нужны истории! — воскликнул Дэнни. — Она вернется, разве ты не понял? А потом будет приходить снова, и снова, и снова.

— Закрой рот и оттопырь уши. Послушай то, что может тебе пригодиться. — Дик снова расплылся в улыбке, сверкнув новыми зубами. — Мне кажется, ты поймешь, в чем здесь смысл. Ты очень неглупый мальчик, дорогой мой.

7

Мать матери Дика — та, что умела сиять, — жила в Клируотере. Она была Белой Бабушкой. Не потому, что принадлежала к европеоидной расе, а просто потому, что была хорошим человеком. Отец отца Дика жил в Данбри, штат Миссисипи, — небольшой сельской общине близ Оксфорда. Его жена умерла задолго до того, как появился на свет Дик. Для человека с его цветом кожи в то время и в том месте он считался весьма состоятельным. Ему принадлежала контора похоронных услуг. Маленький Дик Холлоран вместе с родителями навещал его четыре раза за год — и ненавидел эти визиты. Энди Холлоран наводил на мальчика ужас, и он называл его — только про себя, разумеется, потому что сказать такое вслух значило тут же получить смачную затрещину — Черным Дедушкой.

— Ты слышал про педофилов? — спросил Дик у Дэнни. — Про мужчин, которые хотят секса с малолетними детьми?

— Так, кое-что, — осторожно ответил Дэнни. Его, конечно, предупреждали никогда не разговаривать с незнакомцами и ни в коем случае не садиться к ним в машину, потому что они могли начать приставать и все такое.

— Так вот, старик Энди был не просто педофилом, а еще и треклятым садистом.

Стивен Кинг. Доктор Сон