Четверо за столом. Опытные игроки режутся в карты. Азарт возрастает с каждой минутой. Один из них проигрывает целое состояние. Полный крах! Одна деталь. Он проиграл чужие деньги. Деньги очень опасного и страшного человека, который без них теряет шанс на выживание. Эти деньги были его спасением. Теперь победителей ждет жестокая расправа. Они рады бы отдать выигрыш, но затаившийся страшный монстр, которого никто не видел в лицо, не умеет прощать. Он хочет заполучить не только деньги, но и жизни участников игры! Таковы условия его партии. Теперь он стал главным игроком. Охота началась! «Кто не спрятался, я не виноват!»
Отрывок из книги:
01 час ночи, 12 июня
Полиция еще с такими случаями не сталкивалась. Человек убит стрелой, пущенной из лука или арбалета. Влететь стрела могла только в окно. Прикинули расстояние, ракурс, траекторию полета.
— У меня нет слов, — пожал плечами криминалист Несемейный.
Труп унесли, а гостей отправили в соседнюю мастерскую. Удивительно, но художники продолжали пьянствовать, будто ничего не произошло. Похоже, они попросту не понимали, что произошло.
Марецкий нашел среди гостей одного относительно трезвого. Им оказался бородатый, с приличной стрижкой мужик, по возрасту вроде бы самый старший. Во всяком случае, выглядел он лет на шестьдесят.
— Я подполковник Марецкий. Вы давно знали Лукьянова?
— Да я всех знаю сто лет. Все они начинали с моей студии.
— И вы никого не подозреваете в злодеянии?
— Всех. Ромка был самым успешным. У него, — он глянул на часы, — уже сегодня открывается персональная выставка на Кузнецком Мосту. Никто другой такого уровня еще не достиг. Артисты, художники, композиторы — самые завистливые люди. Все они гении. Очень честолюбивый народ, каждый в душе Сальери. Но это теоретически. Черная зависть не может ни одного из этих трусов заставить подойти к живому человеку и воткнуть ему в горло стрелу. Извращение. Поговорите вон с той дамой, — он указал на высокую тощую брюнетку с длинным мундштуком в руке. — Она давно обхаживает Ромку, но они просто спят вместе. Кстати, вдова другого художника, и тоже погибшего. На доставшееся ей наследство может жить припеваючи до конца жизни. Зовут ее Этери.
Эта самая Этери походила на холодную медузу. Складывалось впечатление, что на ее лице нет мышц, такое оно было гладкое и неподвижное.
— Я Марецкий из уголовного розыска.
— Уже догадалась, что не из Третьяковской галереи.
— Вы можете прокомментировать смерть вашего друга?
— Нет. Здесь такого фантазера вы не найдете. Все свои фантазии они выплескивают на полотно. Рома был влюблен в последнее время. На втором этаже две квартиры заняли какие-то пришельцы из космоса. Толстяк с безумными глазами, подпорченными базедкой, и сумасшедшая кукла, считающая себя предсказательницей.
Лет двадцати трех. Как натурщица она идеальна. Но Рома влюбился. Он поджидал ее на улице, лишь бы поздороваться с ней. Она его приворожила, тут нет сомнений. Так что слухи о колдунье имеют под собой основание. В последний месяц мы практически не виделись. Ему не до меня было. Поговорите с этой птичкой со второго этажа. Они обе квартиры занимают. Вот только кто их заселил сюда? У дома есть собственник. Большего сказать я вам не могу.
— Хорошо. И на том спасибо.
Марецкий вернулся в мастерскую, где произошло несчастье.
— А где капитан Сквознов? — оглядев сотрудников, спросил подполковник.
— Вы же дали ему задание, Степан Яковлевич. Найти девушку-экстрасенса и узнать о ней как можно больше, — сказал лейтенант Добрушин. — Я не очень верю в успех его миссии, но он парень настырный: пока не выполнит задание, не успокоится.
— Мы в том самом доме, где живет эта дамочка. Стоит нам спуститься на этаж ниже. Надо выяснить, кому принадлежит этот дом. Что показал осмотр территории?
— На балкон можно подняться по пожарной лестнице. Цель как на ладони. А вот со следами проблема. Пол балкона — обычная решетка. Трава во дворе скошена подчистую. Выход через калитку с навесным замком, в нем торчит ключ. Забыли, что ли. Другими словами, входи кто хочешь. Сейчас с замком возится Несемейный, там есть отпечатки.
— Идем познакомимся с соседями со второго этажа. Думаю, в такое время мы их застанем.
Но не тут-то было. Соседи, судя по всему, сбежали. Даже двери не закрыли. Женских вещей не оказалось, мужские лежали в чемодане. На столике в предбаннике жилой квартиры осталась пачка рекламных буклетов.
— Один из таких бросили в почтовый ящик Константина Судакова. Соседям ничего похожего на глаза не попадалось, — сказал Добрушин. — Я всех опросил. Этот листок отвезли за город специально. Помешанная на мистике жена Судакова Ирина приезжала сюда. Марта нагадала ей гибель мужа. И точно, его прихлопнули через сутки. Эта же ворожея сидела в баре отеля с Аркадием и даже ночевала у него, а через два дня он повесился. Теперь вот художник погиб. Ладно висельник — понятное дело. Но Судакова убили топором. Метнули в него томагавк с трех метров, и череп пополам. В Лукьянова выстрелили из лука. Как говорит Несемейный, стрела сделана вручную из бука. Дерево очень жесткое, прочное. В детстве я видел, как из буковых болванок шахматные фигуры на токарном станке делают, так что наконечники — не проблема. А вот где стрелок взял для оперения перья диких фазанов? У чучел повыдергивал в зоологическом музее?
— Неплохая мысль, возьми на заметку.
Марецкий взял пиджак, огромный, не меньше пятьдесят шестого размера. Вынул из кармана бумажник.
— Денег нет. Но, кажется, есть более ценные вещи. Визитка некоего Лазаря Курбахина и визитка Зураба Кергидзе — еще одного висельника. Два железнодорожных билета. Ага! Наша парочка приехала в Москву из Липецка десять дней назад. Не успели приехать, как отхватили хоромы в центре города и бизнес наладили. Тут еще паспорт остался. Видать, очень торопился. Итак, мы имеем дело с Георгием Васильевичем Градским. Шестьдесят лет. Серьезный дяденька.
— А как вам такая идея, Степан Яковлевич. Бежала только Марта, поэтому и нет ее вещичек. У Градского таких планов не было. Он даже паспорт не взял. А куда человеку без паспорта? Билет на поезд даже не купишь. Может, Марта оставила его где-нибудь в лесу, болтающимся на суку или со стрелой в горле, а то и с топором в черепе. Не может человек знать, как и где кто-то умрет завтра, если сам не собирается убить.
Марецкий промолчал. Может, мальчик и прав. Во всех случаях прослеживается связь Марты с убитыми, начиная с Витепажа. И наконец, зачем ей убегать, если она ни в чем не виновата. Ее спугнул приход Сквознова. Она его тоже заворожила своими чарами, и он ушел несолоно хлебавши.
Вошел криминалист Несемейный.
— Так ребята. Соседнюю квартиру я осмотрел. Отпечатков море. Но даже без экспертизы могу сказать, что одни пальчики очень примечательны. На большом есть углубления, похожие на шрам сантиметра в два. Вероятно, глубокий порез. Примета важная. Этих отпечатков в соседней квартире больше всего. И они принадлежат женской руке. Думаю, хозяйской. Но эти же отпечатки я встречал еще дважды. В мастерской художника — на поручне его балкона и, что самое интересное, на ключе и замке, висящем на калитке. Наша дамочка отбыла с концами.
— Однако вернулась с луком и стрелами, — добавил лейтенант.
— Вы сыскари, вам и решать. Здесь есть чулан?
— В маленькой комнате. Открыт. Тут еще чемоданчик хозяина…
Криминалист осмотрел чемодан, потом заглянул в чулан.
— Ну, точно. На полу порошок рассыпан. Полагаю, это крысиный яд. У спортивной сумки ножки с рифленой подошвой. В соседней квартире тоже есть чулан. Сумка стояла возле него, отпечатки ножек на порошке хорошо видны. Такие же есть в мастерской художника. А я голову ломал, от чего они. От сумки. Причем тяжелой. Отпечатки четкие, пустая таких не оставит.
— Надо было брать эту бабу сразу, а не посылать к ней капитана за консультацией, — стиснув зубы, прорычал Добрушин.
— Это еще не все, господа. На одном из стульев найдены капли крови. Много. Человек сидел, а у него из носа или раны на лице капала кровь. Долго сидел, а потом сбежал через окно.
Марецкий даже сел:
— Это как, Родион?
— Да все очень просто. Окно выбито. Первая рама уцелела, значит, была открыта, а вторую он выбил, скорее всего, плечом. Высота небольшая, но падающее тело смяло тюльпаны на клумбе. Приземлился он на ноги, два глубоких следа остались в рыхлой почве, потом упал и придавил цветы. Дальше я не знаю. Но падала не девушка, а увесистый мужик.
— Значит, вот причина, по которой он не взял свой паспорт, — задумчиво проговорил Марецкий. — И побоялся вернуться.
— А кого ему бояться, кроме Марты? Художников, что ли? Так то люди не скандальные. Запойная интеллигенция. Все артисты такие, — сделал свое заключение лейтенант.
— Хуже всего то, что я не нахожу мотива ни для одного из преступлений. Так просто людей даже бандюги не убивают. Пока мы не найдем мотив, будем топтаться на месте, выезжая на очередные вызовы. — Марецкий уставился в пол.
— А записка в кармане повешенного Батона? — не снижал напора Добрушин. — «Долг платежом красен!»
— Но почему мы не нашли записки у зарубленного Судакова? Значит, эти преступления не связаны между собой, — возразил Марецкий.
— Связаны. Ведьма знала всех. И Батона в том числе. Это Батон приводил ее в бар и показал Аркашку. Шлюха подтвердила. Исполнители могут быть разными, но заказчица одна. Мы ничего о ней не знаем, кроме ее кровавых предсказаний.
— Бери билеты, Паша, и найди поезд, на котором они приехали из Липецка. Проводника найди. Их кто-то встречал на вокзале, самостоятельно они не сумели бы так сладко здесь устроиться. Их ждали. Возможно, истинный заказчик, который не мог совладать со своими проблемами. Вряд ли они приехали в Москву кому-то мстить. Не светились бы, а засели в тихой коморке и наносили удары из-за спины. Преступникам не нужна реклама. — И Марецкий потряс пачкой буклетов.
— Мы на них за три дня вышли, — добавил Несемейный. — Я не верю в их причастность к убийствам. Ты, Добрушин, парень толковый, но логика у тебя хромает. Представь себе рекламу чемпионата мира среди киллеров, проводимого в Лужниках. Тебя послушать, подумаешь, что такое возможно.
Обиженный лейтенант вышел из квартиры.
Подмосковье. 12 июня 16 часов 42 минуты
Когда копаешься в машине в собственном гараже и появляется человек, представляющий определенную угрозу, деваться некуда, надо хвататься за увесистый гаечный ключ и отбиваться. Но Станислав Иванович Горячев не увидел в крепком парне с простецкой внешностью никакой угрозы. Кожаная курточка, джинсы, запылившиеся ботинки. Блондинчик лет тридцати пяти. Так, ничего особенного.
— Машину хочешь посмотреть? Классная тачка. Восьмилетка. Но для «ауди-8» это не возраст. Тут важен класс.
— Она же крашеная, — ответил гость.
— Ну у тебя и глаз. Я бы на солнце не заметил.
— Была темно-синей, стала черной. Могу даже номер движка назвать. Номера поменял в Ногинске. А досталась она тебе от покойного брата в наследство. Я чего-то забыл?
— Ты кто, мужик?
Горячев начал посматривать по сторонам в поисках тяжелого предмета.
— Я Юра Сквознов. Капитан полиции из Главка, что приравнивается к местному подполковнику. Такие у нас традиции. С человеком с Петровки никто не связывается, тем более когда он при исполнении. Есть еще вопросы, Стасик?
— Чего ты от меня хочешь? Я ни в чем не замешан. За дураков ответа не несу.
— А чего тогда дергаешься? И не поглядывай на ломик. Против лома есть приемы. У меня пистолет заряжен. Значит, так. Поговорим здесь и без протокола. Через часок я уйду, забуду о тебе. Есть второй вариант. Задержание и этапирование в Москву. Неделя в обезьяннике и допросы под протокол. А их составляют, чтобы к делу пришивать. Оно тебе надо?
Горячев сел на грязный деревянный ящик.
— Черт! Я же знал, что такие истории мимо не проходят, не задев тебя плечом.
Сквознов захлопнул капот и облокотился на него.
— Зря продаешь. Похожую сейчас не купишь.
— С таким наследством жить страшно. Поди все знаешь. Чего нового от меня услышать хочешь?
— Твою версию. От начала и до конца. Ошибешься — поправлю. Я не сторонник верить только одной стороне, нужно выслушать всех. Каждый тянет одеяло на себя. Самозащита — вещь понятная, не зря же ты на ломик глаз положил.
— Мне-то врать какой резон? — вспылил Горячев. — Мое дело сторона. У Толика крыша поехала от этой девчонки. Меня он не слушал.
Сквознов молчал. Лед тронулся, теперь надо помалкивать. О брошенной в лесу машине он узнал не много. Она досталась Анатолию Ивановичу Горячеву по генеральной доверенности. От кого — неизвестно, так как Горячев ее оформил в собственность и получил чистые документы. Потом Анатолия нашли в лесу с ножом в груди. Причем на ноже были только его отпечатки пальцев. О том, что рядом с ним лежала девушка, никто не знает, кроме цыган. Но они свою новую колдунью не выдали. Пробел. Через три месяца машину передали старшему брату покойного Станиславу Горячеву. Тот менял номера трижды и перекрасил машину. Почему? Кого он боится? Адрес Станислава он все же раздобыл, теперь нашел и его самого. Но это все!
Сквознов опять блефовал. У него получалось как тогда, когда он дал возможность полковнику из Дубны выйти сухим из воды. Однако блефуй, но знай меру. Главное — не перегнуть палку. Об этом Станиславе он ничего не знал и все же решил взять наскоком. Горячев просто мог отмахнуться от него. Я не я, и лошадь не моя, вот и конец фильма. Но парень был напуган, и это сыграло на руку капитану. Теперь главное — не мешать ему говорить, запрется и конец, других свидетелей уже не найдешь. Да и свидетель ли старший брат убитого в лесу Толика?
— Ты отговаривал? — спросил Сквознов.
— А то нет. С огнем не шутят. Не по себе дерево рубил. Куда ему до нее. Надо было сваливать, а Толик гнул свое, словно заколдованный. Женюсь на Марте и все тут. Хоть тресни. А как, если ее сам Храпов приговорил. У гада еще тогда весь восток Подмосковья под подошвой лежал.
— Не торопись, Стасик. Приговоры не выносят невиновным. Чем Марта насолила Храпову?
— Тем, что любила урода. Он вдвое старше ее. Вот и вся ее вина. Он же свою банду сколачивал из колонистов. Так сказать, в люди выводил. Марта тоже воспитывалась в колонии.
— В какой, помнишь?
— Марии Терезы. У нас женская только одна в области. И мы с Толиком колонисты. Меня на три года раньше выпустили, как только паспорт получил. Я работу нашел. На тракторе пахал, сельсовет мне дом дал. Старушка померла, мне развалюху и отдали. Так я ее за лето перестроил. Дом есть, работа отличная, хотел Толика забрать к себе. Не отдали. Мол, не имею права на опекунство, соплив еще. Вот тут я сдуру и обратился к Храпову, хозяйство ему принадлежало. Важный тип. В белом костюме на поля приезжал. Жил в пятиэтажном особняке с башнями. Короли так не живут. Короче, Храпов поступил по-своему. Он подстроил в колонии поножовщину. Мало того, нож подбросили Толику. Его могли посадить. Подробности я потом узнал. Эта сволочь оказалась хитрее мешка с гадюками. Он взял Толика на поруки. Сам выступал на суде, купленном, разумеется. Толика Храпову отдали. Он его в своем хозяйстве использовал. Надо же кому-то дрова рубить для каминов и за сворой борзых псов дерьмо убирать. Толик молился на него. А то как же, от тюрьмы спас! Потом сделал ему права и повысил до личного шофера. Вот на этой «ауди» брат и возил хозяина. Мечта. Других ребят Храпов воспитывал боевиками. У него даже свой спортзал был и тренеры. Эти новобранцы дома жгли и людей резали. Тех, кто сопротивлялся воле хозяина. Свое кладбище организовал, только без памятников и крестов. Зверь! А потом и Марта появилась. Вроде как он ее тоже из какой-то передряги вытащил. Точно не знаю. Он всегда исходил из принципа, что самые верные люди получаются из тех, кто тебе должен. Девчонка в действительности оказалась сказочной. Без единого изъяна. Ты представь, что такое вылезти из помойки и попасть во дворец. Мечта Золушки осуществилась. Из грязи в князи. Она жила в доме Храпова, одевал он ее, как принцессу. Меха, золото, изумруды, шелка. Да ее в мешковину одень, она все равно лучше всех будет. И что ты думаешь? Девчонка по бутикам не разъезжала и с подружками о мужиках и барахле не болтала, она учителей себе наняла. Лучших. Манеры, этикет, французский, фехтование, верховая езда. Пришлось Храпову с бриллиантов перейти на рысаков. Те х же денег стоят. И ни одной подруги у нее не было. Безмозглых баб на дух не переносила. На Толика внимания не обращала. Шофер — что мебель. А он ночами не спал, только о ней и бредил. «Ну куда ты лезешь?» — спрашивал я его. Брат ничего не слышал. С другой стороны, Храпов был мужик стоящий. Тогда ему и сорока не стукнуло. Высокий, статный, с посеребренными висками, черными глазами, умел себя преподать, а главное, не дурак и говорил так, что его с открытым ртом слушали. Вот шестнадцатилетняя девчонка и втюрилась. О его черных делах она и не догадывалась, но после трех лет сладкой жизни на себе почувствовала. Храпов в первую очередь политик и карьерист. На кого он сменил Марту, мы потом узнали: через три месяца после трагедии женился на дочери очень влиятельного человека из Москвы, особо приближенного к президенту. Похоже, он давно решил избавиться от Марты, а тут она и сама масла в огонь подлила, объявила Храпову, что беременна и решила рожать, несмотря на все его протесты. Тогда ей еще и девятнадцати не исполнилось. Он не возражал.
Толика он вызвал к себе ночью. Вручил генеральную доверенность на «ауди» и сказал:
— Отныне машина твоя. Катайся, у меня гараж большой. Но ты мне должен отплатить за мою заботу. Заберешь эту беременную кошку, увезешь на своей машине в лес и прирежешь ее. Прихвати с собой лопату. Там и похоронишь. И гордись, Толик. Такие задания я даю только самым близким и доверенным людям. Возражения не принимаются. Это приказ. А кто не выполняет моих приказов, тот сам в землю ляжет. Я накачал ее снотворным, она спит, сопротивляться не сможет. Иди в спальню и забирай ее. Через час я проверю. Ступай. Твое мнение меня не интересует!
Стас продолжил:
— Эти слова я услышал от Толика, когда пришел к нему. Он жил в моей хате, а я уже женился и переехал к жене. На Толика страшно было смотреть. В лес Марту он не увез, приволок к себе. Когда она очнулась, все рассказал и предложил бежать с ним. Пообещал усыновить ее ребенка. В ответ она расцарапала ему морду. Он приковал девчонку наручниками к батарее, три дня насиловал и рыдал над ней. В общем, парень свихнулся. Я попытался за нее заступиться, но он наставил на меня двустволку. Взгляд бешеный, пена у рта, ерзающие желваки на скулах… Я ушел. А через три дня нашли его труп в лесу и машину у дороги. Марта пропала. Если она и убила Толика, то только защищая собственную жизнь. Стопроцентная самооборона. Но я не исключаю и самоубийство. Дело в том, что лезвие ножа целиком вошло в грудь. У Марты не хватило бы сил на такой удар. И Толик лежал на ноже, а не на спине. Он мог его поставить, углубив рукоятку в землю, и упасть на нож. Без Марты он все равно бы жить не смог. Это было помешательство. С тех пор я о Марте ничего не слышал. По приказу Храпова брата похоронили как неопознанный труп. Машина простояла на спецстоянке, пока Храпов не переехал в Москву. Потом начальник милиции отдал ее мне. У него же была и генеральная доверенность: в кармане трупа нашли, а хозяину сказать он побоялся. Мент велел мне перерегистрировать машину, себе взять ее он не рискнул. Слишком знакома для местных. Толика похоронили тихо, ночью. На похоронах были только я и могильщики. Среди народа пошел слух, будто Марта удрала от бедного Храпова с его шофером. Вот так вот! Это все, что я знаю.
— А у меня больше нет к тебе вопросов, Стасик. Есть совет. Машину не стоит продавать.
— Храпов-то меня искал после случая в лесу, какой никакой, а свидетель. Прятался я на сеновале у председателя. Мент знал, но не выдал меня. Вышел на белый свет, когда Храпов в Москву с молодой женой укатил. Сейчас он шишка. Вроде даже депутат, на кривой козе не подъедешь.
Только сейчас Сквознов понял, о каком Храпове рассказывал Стас. Знакомая фамилия, но мало ли сволочей ее носят, а когда парень сказал: «депутат», капитан тут же представил себе эту личность. С таким не повоюешь. Да и кто чего теперь докажет.
— А что, капитан, вы Марту поймали? Учти, я на нее баллон катить не буду.
Сквознов закинул последнюю удочку:
— Сейчас она ходит под фамилией Терпилина.
Стас рассмеялся:
— Хорошая хохма! Ей очень подходит. Она ведь Марта Железняк!
13 июня, 13 часов 43 минуты
Боженька или бес водит Марту за руку, она этого не знала. Бесцельно катясь по городу, думала об этой женщине. Руки крутили руль, ноги давили на педали, машина останавливалась на светофоре, потом двигалась дальше. В какой-то момент девушка будто очнулась и повернула голову. Рядом притормаживала серебристая иномарка, за рулем сидела Вика. Вот оно! Марта пропустила ее вперед и поехала следом.
Вика приехала в один из самых дорогих ресторанов. На прием к Марте она приходила в черном платье, Марта принимала ее в белом. Сегодня они поменялись цветами. Марта надела парик, темные очки, косынку.
В просторном зале народу было мало, здесь обедали деловые люди, совмещая приятное с полезным. Мраморные колонны служили хорошим прикрытием для столиков, за которыми порой совершались крупные сделки. Марта устроилась за одной из колонн. Она видела Вику, а та не могла ее заметить. Мужчина, к которому подошла Вика, ел солянку с аппетитом оголодавшего. Он даже головы не поднял, небрежно указав на соседний стул рукой, в которой держал хлеб.
У Марты кольнуло сердце. Она узнала этого человека, точнее сказать, очень хорошо знала. Лучше, чем ей хотелось бы. Неужели мир настолько тесен!
Вика снова разыгрывала из себя убитую горем мать.
— Илья Львович, мне не возвращают ребенка, требуют денег. Уверены, что какой-то Батон отдал вам их наличные. Пока я им не верну всю сумму, своего ребенка не увижу. Мне страшно. Пощадите меня.
Храпов отодвинул тарелку, уперся локтями в стол и принялся изучать собеседницу.
— Как тебя зовут?
— Виктория.
— Ты красивая женщина, Вика. На что ты способна ради своего ребенка?
— На все.
— Моя очередная секретарша забеременела, и я ее уволил. Займешь ее место. Мое желание для тебя закон. Работа ненормированная.
— Я уже не забеременею.
— Это радует. Сколько тебе лет?
— Тридцать четыре.
— Ну года три будешь еще в соку, а там посмотрим. Значит так. Скажи этим хамам, чтобы привели ребенка ко мне. Я открою сейф, пусть забирают, сколько унесут. Если они такие крутые, то почему бабу подсылают, да еще ребенком ее шантажируют. Пусть придут и убедят меня в том, что я им должен. Я предлагаю обмен. Вот мой адрес.
Храпов порылся в карманах и не нашел визиток.
— В машине остались. Не важно.
Он взял бумажную салфетку, написал адрес и протянул женщине.
— Я буду в офисе с шести вечера допоздна. Пусть сами выберут подходящее время. Ты тоже приходи, но одна. Тебя пропустят, я предупрежу. А этих козлов встретят по достоинству. Мои ребята профессионалы, с ребенком ничего не случится. Деньги я отдам. Все честно. Но унесут ли они их? Мой офис на десятом этаже, здание обнесено забором. Крыша недоступна, лифты и лестницы под надзором. Если они настоящие мужики, то рискнут. А нет, я их сам найду.
— Они рискнут. Вы знаете, что они Батона на дереве повесили? — дрожащим голосом проговорила Вика.
— Слыхал. Туда ему и дорога. Одним должником меньше. Знаешь, сколько их? Все. Должник — это человек, который находится в зависимости, значит, он твой раб. А деньги — дело наживное.
Храпов вытер губы салфеткой, бросил ее и ушел, не прощаясь.
Вика осталась за столиком. Ее охватило беспокойство. Подряжать на такое дело Кирилла она не собиралась. Его интересовали только должники, а Батон свой долг вернул. К тому же он ей сказал: «Если тебя тревожит Храпов, сама им и занимайся». Если она не докажет свою нужность партнерам, они ее бросят. Теперь, когда у них появились деньги, им ничего не стоит сделать себе настоящие паспорта, чтобы выйти из укрытия. Но без посторонней помощи ей с такой работой не справиться. Денег у нее хватит, подставных лохов можно нанять. Но для начала нужен план. Только у Гаврилы мозги заточены под аферы такого уровня. Девять сберкасс обчистил играючи. Но он первый, кто хочет от нее избавиться. Похоже, чутье его никогда не подводит. Сейчас ее удерживает в команде только постель. Она умеет доставлять мужчинам удовольствие. Кирилл не исключение, но постели мало. Нужен поступок.
Когда Вика ушла, к опустевшему столику подошла Марта. Заметив на скатерти выдавленный шариковой ручкой след, приложила ладонь, закрыла глаза и прочитала: «Каляевская улица, дом девять, десятый этаж, офис 1007. С шести вечера, сегодня».
Марта незаметно прихватила брошенную Храповым салфетку и тоже ушла. Машины Вики уже не было, но теперь известно, где можно ее найти вечером. Оставался один вопрос — что их связывает — Вику и Храпова. Если она решила использовать Илью, то это обречено на провал.
16 часов 10 минут. Тот же день
Ничего у Марецкого не получалось. Третий объект, и тот же ответ: «Был и уехал». Настиг Курбахина подполковник только на его даче. Охраны больше, чем в Кремле. Удостоверение до дыр измусолили, но все же он пробился к полоумному олигарху. Предупрежденный Курбахин уже подготовил ответы на все вопросы, бегать от подполковника с Петровки себе дороже. Вызовут повесткой или силой привезут. Вот тогда и день потеряешь, и нервы истреплешь.
Он вышел навстречу гостю.
— Теперь сами видите, как это деньги зарабатываются. Сутки на пролет точно белка в колесе. Как вас по батюшке?
— Степан Яковлевич.
— Присаживайтесь, Степан Яковлевич. — Он подвел Марецкого к кожаному креслу. — Чем могу быть полезен?
— Вам принадлежат две квартиры в особняке Рябушинского в центре города. Как вы их получили?
— Принимал активное участие в реставрации памятника культуры и получил право на аренду сроком на сорок девять лет со скидкой в тридцать процентов. Все на законных основаниях.
— И как вы используете эти помещения?
— Лично я этими вопросами не занимаюсь, это обязанность моего менеджера. Сейчас он в отпуске. Знаю, что обычно они сдавались под офис.
Марецкий покачал головой:
— Нет, Лазарь Давидович, так у нас с вами разговора не получится. Никаких офисов там отродясь не было. В последнее время квартиры сдавались под платные бильярдные. Их прикрыли после жалоб художников на круглосуточный бардак. Сейчас там проживают артисты, выдающие себя за магов и волшебников. Одного из них вы хорошо знаете, это некий Георгий Васильевич Градский. Он приехал из Липецка. На вокзале его встретил Батон. Проводница его по фотографии опознала. Он и есть ваш менеджер?
— Вот подлец! Я всегда ему не доверял. Бильярдную в доме устроил, а мне всегда врал. Пользовался тем, что я занятой человек и не могу его проверить.
— Ну да. На Батона теперь все валить можно, его же повесили, и вы об этом знаете. Теперь ждете своей очереди? Охрана нанята вами за день до смерти Зураба Вахтанговича Кергидзе. Кого же вы так испугались? До этого обходились охранником и шофером в одном лице.
— Я ничего не знаю о темных делишках Батона. Я честный человек.
— Батон делал черную работу по вашим схемам, — продолжал наступать Марецкий.
— Извините, Степан Яковлевич, но вы правы, в таком тоне у нас разговор не получится. Я продолжу беседу с вами в присутствии своего адвоката.
— Не поможет, — Марецкий вынул из кармана записную книжку. — Это бухгалтерия Батона, нашли в подвале, где он обитал последние дни. Подвал показали дворники после того, как увидели в новостях труп Батона, вынутого из петли. Пару интересных моментов зачитаю. Вот один из них. — Марецкий открыл блокнот. — «Разделали лоха подчистую! Сняли пять штук зеленых. Лася взял себе больше всех, как всегда. Гнида!» Запись вторая: «Сегодня я сидел за видеомониторами. Клиент сложный, на таких Вадика приглашают. У того руки золотые, без камер может работать. Бабки сорвали бешеные! И опять Лазарь хапнул больше всех. Но он принес “вступительные”, для раскрутки». — Марецкий захлопнул книжку. — Настоящим лохом был Батон. Он не только себя — и вас сдал с потрохами. Ну что, Лазарь Давидович, вам еще нужен адвокат? Думаю, что он бесполезен. Я насчитал тридцать эпизодов, где указаны конкретные имена и суммы. Сейчас мои люди делают обыск на фирме «Топаз», принадлежащей вам. И опять Батон прокололся — адресок подсказал. Общий выигрыш по тридцати эпизодам составил сто девять тысяч долларов. Если камеры или следы от них найдут, вам вменят мошенничество в особо крупных масштабах. Лучший вариант при ваших связях и адвокатах — пять лет строгача. Вариант второй. Чистосердечное признание без протокола. Моя задача найти маньяка, а не сажать аферистов. Георгий Градский исчез. Если он принимал участие в игре, то, значит, тоже где-то висит.
Лазарь долго кусал нижнюю губу, потом тихо заговорил:
— Ничего с ним пока не случилось. Он сбежал. Я с Мартой разговаривал. Она вернулась домой, а там окно разбито, капли крови на полу и тайник открыт. В нем Гоша свой портфель с бабками держал. Дураку чудом повезло.
— Значит, вы обыграли Аркадия Витепажа?
— Да кто знал его фамилию. Аркашка, он и есть Аркашка. Миллион с него сняли. А этот придурок взял и повесился.
— И этот «спец» Вадик в игре участвовал?
— Без него мы не смогли бы выиграть. Аркашка не лох, а опытный игрок со своим почерком, крапленую колоду ему не подсунешь. А Дик сидит на мели. К тому же он любит сложности. Каждый раз должен сам себе доказывать, что он лучший.
— Дик?
— Вадим Сергеевич Журавлев. Бывший следователь, потом вор, потом частный сыщик и везде первый. Уникальный тип. Уж его-то ни один маньяк не достанет.
Марецкий потерял дар речи. Дик Журавлев был его приятелем со школьной скамьи, один институт заканчивали. Опять вляпался. Значит, Метелкин по его приказу следил за Батоном.
— У вас есть выходы на Журавлева?
Лазарь отрицательно покачал головой. Он считал, что менты — сонные мухи, а Дик — человек дела. Если Марта сумела его убедить, то вся надежда только на него.
Марецкий не поверил Лазарю. Черт с ним. Если Вадим залег на дно, искать бесполезно, сам выплывет, когда ему понадобится.
— Какое отношение к этой истории имеет Константин Судаков? Его не вешали, а топором зарубили.
— Бандиты дали срок деньги достать, а Батон решил их перехитрить. Сказал, что найдет деньги, но они принадлежат Судакову, уберете его, отдам все. И просчитался.
— Сколько их?
— Не знаю. Вроде двое, потом еще баба появилась, а там, может, и еще кто есть. Главное в другом. Батон отдал им полмиллиона. Теперь они с деньгами. Учитывая ловкость и дерзость, с которой они работают, а теперь еще и с кучей бабок, можно представить, какие у них возможности.
— Где Марта? — спросил Марецкий.
— Не знаю. Я с ней по телефону разговаривал. Ее тоже ищут. Похоже, выигрыш у нее, а не у Гоши.
— Значит, бандиты заходили к ним. Гоша сумел сбежать, но кто-то мог их видеть.
Лазарь догадался, что мент прощупывает его связи. Ему уже доложили о гибели художника, но он не собирался себя выдавать.
— Да кто же их мог видеть? Марта сказала, что Гоша бежал днем, а днем художники там не бывают.
— Суть мне понятна. Облаву у вас нет смысла устраивать, — пожал плечами Марецкий. — Вряд ли бандиты попрут с топорами на полк вашей охраны. Журавлев, Марта и Гоша прячутся. Попробую их найти, но ни одной зацепки. Хожу по кругу и собираю трупы.
— Ничем не могу помочь, — развел руками Курбахин.
И все же из того, что узнал Марецкий, кое-что начало вырисовываться. Стало ясно, что Гоша бежал не от Марты, а от уголовников, а они знают всех участников игры. Рано или поздно подберутся к каждому. С их-то талантами.
 | Михаил Март. Без тормозов |