Артему Тихонову достался в наследство дом, в котором двенадцать лет назад при странных обстоятельствах погибла его мать. Дом в ужасном состоянии, повсюду грязь и запустение. Артем не собирается тут жить. Он хочет сделать ремонт и продать дом. Но едва он приступает к работе, как начинают происходить страшные и необъяснимые вещи, напоминающие полтергейст. Артем, чтобы не сойти с ума от страха, приглашает погостить друзей. Молодые люди принимают приглашение, и очень скоро вся компания погружается в кошмар. Тогда и становится ясно: в доме обитает кто-то чужой…
Глава из книги:
Он чувствовал, что хозяин стоит за спиной. Да, Мишка прекрасно помнил, что сел спиной к двери. И если за ней кто и находится, деревянное полотно толщиной в пять сантиметров сможет защитить его. На какое-то время. Но беда-то как раз и была в том, что двери он не чувствовал. Будто он сидел на открытом участке комнаты, а за спиной стояла тварь, пахнущая тиной и гнилью. Миша собирался повернуться, когда услышал звук шагов. Кто-то забежал из раздевалки в моечную. Он даже увидел тень, проползшую за своим хозяином. Несмотря на жару, Скворцова бросило в холод, он затрясся всем телом. Кто бы это ни был, Скворцов был рад, что он убежал из раздевалки. Возможно, у чудовища и была цель таким образом заманить перепуганного до смерти алкоголика в свое логово, но Мишка был не из тех, кто хочет проверить, что же там происходит, кто же это бегает. То, что его заманивают не по сто граммов выпить, он был уверен. Его хотят наказать за то, что он пришел мыться в неположенное время.
Скворцов встал. Дверь все еще была за ним, но ощущение, что за спиной кто-то стоит, не проходило. Мишка благодарил Бога за то, что хозяин прекратил игры с Белым озером. Он даже поклялся, что больше ни ногой туда. Больше ни одной рыбки из этого грязного водоема! Лишь бы хозяин простил его. Но либо Бог был занят, либо баня не была его вотчиной, но мольбам Скворцова он не внял, и хозяин появился из-за спины. И, судя по ухмыляющейся морде, чудовище не собиралось прощать его. Оно не собиралось прощать никого.
Перед Мишкой стоял обнаженный старик. Грязный – в комьях земли и гнилых листьях, дурно пахнущий – запах гнили сводил с ума, с длинными толстыми когтями на ногах и на руках. Старик улыбался. Глаза – два черных буравчика – были злыми и источали ненависть.
– Эй, Мишаня!
Старик обернулся в сторону двери и еще шире растянул рот в улыбке. Он поднял руку. Как-то рывками, будто его конечности дергал за веревочки невидимый кукловод. Старик выставил узловатый палец с черным кривым когтем.
– Миша! Какого хера ты там делаешь?! Открывай давай!
Мишка не запирался. Он это знал, но ему на это было наплевать. Его беспокоил старик с когтями, как у медведя. Запах разложения наполнил помещение. Старик провел когтем по щеке Мишки. От уха к подбородку и обратно. Странно, но Скворцов не ощутил ничего плохого. Ни страха, ни боли, ни отвращения. Какая-то томность разлилась по всему телу. Ему захотелось спать. Лечь прямо здесь на пол и уснуть. Лицо старика не казалось таким уж ужасным. Нет, оно теперь вообще не было злым. Будто чей-то дедушка подошел поговорить по душам. Только голый дедушка. А каким ему еще быть в бане?
Миша словно по приказу начал раздеваться. Крики друзей и стук в дверь доносились будто из-под толщи воды. Кукловод старика задергал его конечностями. Руки выгибались под невообразимым углом, голова то падала на грудь, то поочередно на плечи. Создавалось впечатление, что в шее старика мышц нет совсем, и голова поднималась иногда благодаря только усилиям призрачного кукловода. Вдруг нелепо загнутые конечности задвигались с такой скоростью, что старик стал похож на многорукого бога Шиву. Состояние сонливости улетучилось, голоса друзей заставили встрепенуться.
– Мишка, если ты нагадишь мне там, я тебя заставлю это сожрать!
Боль. Страшная боль накрыла все тело, будто его рвали на куски. Старик, что бы он ни делал, закончил, скрюченные руки повисли вдоль тощего тела. Миша из-за ужасной боли плохо соображал. Глупая, но страшная мысль пришла ему в голову.
«Он меня убил», – подумал Скворцов.
Старик, будто в подтверждение его мыслей, показал глазами куда-то на пол. Миша посмотрел туда. Рядом с его одеждой лежала куча чего-то окровавленного. Время замерло, давая страдальцу насладиться болью.
«Это что-то мое, – подумал Мишка, хотя мозг уже был затуманен. Редкие ясные мысли посещали его. – Это что-то мое и поэтому мне так больно».
Старик захихикал. Только теперь это был не старик. Перед ним стоял на задних лапах ленивец. Рыжая шерсть свалялась и походила на замызганную обивку дивана. Ленивец поднял трехпалую лапу, показывая на Мишку. С когтей, напоминающих три грозных Скиннера, капала кровь. Все происходило настолько медленно, что даже боль отступила. Но с осознанием происходящего вернулась с утроенной силой. Его будто расплющили, встряхнули и снова расплющили. Перед тем как умереть, Скворцов понял, что под ногами у него его кожа. Хозяин наказал его.
* * *
Дверь поддалась тут же. Парни заглянули внутрь.
– Да твою ж маманю! – воскликнул Артем.
– Чего? – не понял Тимофей. – Чего не так-то? – Он попытался протиснуться между друзьями.
– Этот ублюдок все-таки нагадил.
Запах человеческих экскрементов теперь чувствовался намного сильнее, будто они открыли крышку сливной ямы.
– Похоже, не один раз, – произнес Сергей.
– Миша, гад! – выкрикнул Артем. – Иди сюда.
Парни прошли внутрь, переступая через кучи дерьма и закрывая нос рукавом.
– Слушайте, – одернул их Тимофей. – А разве за пару часов столько можно… из одного человека?
– Может, он кого позвал? – ответил Сергей и пожал плечами.
Артем обернулся в его сторону. Едва не наступил в кучу, выругался и спросил:
– Ты серьезно? То есть ты считаешь, что он кого-то пригласил в баню, чтобы так нагадить?
– У тебя есть другие варианты?
– Не, многовато для одного, – стоял на своем Тимофей.
– Сейчас мы спросим у самого засранца.
Артем вошел в моечную и включил свет. Он был уверен, что Мишка, опорожнившись, спит без задних ног.
– Да едрена ж матрешка! Где ты, сука?! – взвизгнул Артем.
Сергей и Тимофей вошли за ним. Все стены, пол и потолок были в светло-коричневых разводах. То, что это то же самое, что и в кучках в раздевалке, они поняли по запаху. Но зачем? Одно дело – ты нагадил спьяну в запертом помещении, да черт с ним, даже если ты позвал таких же придурков, чтобы нагадить всем гуртом, но размазывать по стенам и потолку? Зачем?
– Зачем все это?! – произнес вслух свои мысли Артем.
– Ну, тут либо – либо, – произнес со знанием дела Тимофей.
Парни посмотрели на него с немым вопросом в глазах.
– Ну, либо Мишка сошел с ума, либо мы в параллельной вселенной, в которой принято ходить в туалет в банях и размазывать по стенам.
– Очень смешно, – огрызнулся Артем и осмотрел баню. – А где этот гад из параллельной вселенной?
Комната была пуста.
– Может, в парилке? – предположил Сергей.
– Точно, дрыхнет, наверное… – Тимофей собирался проверить, но вспомнил, кто здесь хозяин, и пропустил вперед Тихонова.
На самом деле Артем не хотел туда идти первым. Нет, он не боялся, что может покалечить друга детства. Злость прошла. Он боялся, что там притаилось что-то злое, что-то из параллельной вселенной. Хватит! Хоть из перпендикулярной! В парилке спит этот пропойца, которого ты заставишь убрать за собой. Тихонов вдохнул поглубже, едва не закашлявшись от зловония, пропитавшего стены и потолок, и дернул дверь на себя. Парилка сияла чистотой. Ни дерьма, ни Мишки.
– Где он? – только и смог спросить Артем.
* * *
– Больше чтоб его в моем доме не было! Это ж надо так всю баню уделать?!
– Меня это меньше всего беспокоит, – произнес Сергей.
Они вышли на улицу и сели под яблоней. Находиться в бане без противогазов было невозможно.
– Конечно…
– Меня беспокоит, куда он делся из закрытой бани.
Артем хотел возразить, но передумал. Действительно, если кучи и разводы на стенах хоть как-то можно было объяснить, единственное, что несколько смущало, – количество этого добра, то исчезновение Скворцова не поддавалось никакой логике.
– Может, он прятался, пока мы тут дерьмо рассматривали, он убежал, – предположил Тимофей.
– Может быть. Хотя с него бегун еще тот.
– Он же, сука, налегке, – прошипел Артем и посмотрел на окно бани.
Какая-то тень промелькнула от стенки к стенке. Артем привстал, и через секунду за стеклом появился обладатель этой тени. Тихонов выдохнул и снова сел. Ночная бабочка попыталась вылететь в окно, ударилась и упала на подоконник.
– Вы о нас не забыли?
К ним вышли Наташа и Вика.
* * *
Сергей улыбнулся. Вика ответила. Он плохо понимал, что это за игра такая. Но ему было наплевать. Сестры сами разберутся между собой, а Проскурину просто нравилась их игра. Игра, которая непременно приведет к сексу. Серега очень рассчитывал на это.
– Привет, – улыбнулась Вика и подсела ближе.
– Привет, – немного застенчиво ответил Сергей. Он знал, так можно набрать больше баллов у девушек. Скромность украшает человека. Где-где, а в отношениях с девушками это всегда помогало. Сначала он ломался, как пятнадцатилетний девственник, а потом пер, как танк.
– Наташа сказала, ты целуешься хорошо.
Неожиданно. А ведь он знал, что это игра такая. Он и не собирался спорить. Все, с кем он целовался, оставались довольны, но как об этом узнала Наташа? Кроме танцев, у них сегодня ничего не было. Точно, игра.
– Что есть, то есть, – Сергей решил задействовать «танк».
– Сомневаюсь я, – Вика встала и сделала вид, что уходит.
Сергей знал эту игру, поэтому схватил ее за руку и произнес заученную фразу:
– Иди, я развею твои сомнения.
И он развеял. К тому же одними поцелуями он не стал ограничиваться. Танк танком. Он тут же начал стягивать с девушки джинсы. Она извивалась, словно змея, не то помогая, не то сопротивляясь. В любом случае выходило все гладенько. Сергей прикидывал, где лучше осчастливить Викторию, но все шло к тому, что это место уже было выбрано девицей.
«Любишь быть сверху? Пусть будет так. Пока».
Проскурин мало встречал девушек, предпочитающих классическую позу. Все норовили быть сверху. Что ж, это их право. Закончится ведь все равно, как он задумал – на четвереньках. А самое главное, когда захочет он. Так было всегда. Удручало одно – с баней облом. Если бы этот упырь не обгадил ее… Девушка укусила его. Черт бы побрал этих садомазо.
«Хочет погорячее? Я могу ее вон граблями по спине отходить. Но это уже будет не секс, а извращение».
Серега не пропускал ни одной юбки, и люди, знавшие его хорошо, частенько называли Проскурина извращенцем, коим он, конечно же, не являлся. Он предпочитал традиционный секс. Мальчик-девочка, пестик-тычинка. И никаких подручных средств. Он считал, что Бог об этом уже позаботился и дал им все то, что нужно для спаривания.
Вика скакала на нем, как ковбой на быке в Пекосе. От этой ли прыти, а может, от мыслей о Боге или грязной бане Сергей почувствовал некий дискомфорт. Кровь отхлынула от члена моментально. При следующем подскоке Вики он вышел из нее и повис, словно вареная сарделька.
– Что-то не так? – спросила Виктория, задыхаясь, будто после бега.
Не дождавшись ответа, она принялась мусолить упавший член. Серега не возражал. Когда Проскурин был готов в нижней части тела, девушка взяла его за руку и повела к старой ванне под яблоней. Сергей решил не забивать себе голову ненужными вопросами и молча пошел за ней.
* * *
Вика встала на колени перед ванной, взялась за грязный край и прогнула спину. Сергей не заставил себя долго ждать. Он вошел в нее, грубо схватив за ягодицы. Вика вскрикнула и подалась назад, навстречу бедрам Сергея. Ванна качалась в такт их движениям. И тут Виктория услышала всплеск. Будто кто-то кинул камень в воду. Ей даже показалось, что брызги попали ей на руку. Вика открыла глаза и глянула внутрь ванны. На черной воде расходились круги. Она была уверена, когда они подошли к ванне, та была пуста. Грязная, но пустая. Сейчас же вода доходила почти до края. Девушка подобрала пальчики, чтобы не касаться этой мерзкой воды. Почему-то она была уверена, что жидкость в ванне густая и склизкая, как кисель. Секса ей уже не хотелось. Вообще.
– Хватит, – сказала она охрипшим голосом.
– Что? – не понял Серега, продолжая движения тазом.
– Я говорю: стоп! – почти выкрикнула Виктория. – Конечная станция. – Она вырвала свои помятые ягодицы из рук Проскурина и, взявшись за край ванны, встала. – Тебе сходить.
Девушка посмотрела на отвергнутого любовника, готовясь увидеть разочарование вперемешку со злобой на лице. Она видела подобное дважды. Вика дважды останавливала на полном ходу любовный экспресс. Мол, все, я больше не хочу. Их лица были будто высечены из мрамора. Нет, скорее вылиты из гипса. Уговоры, угрозы, потом снова уговоры. Но ничего подобного в этот раз она не увидела. Вместо того чтобы обвинять ее, Сергей молчал и смотрел на черную воду. Может, он тоже заметил, что воды не было, а появилась она только сейчас. Вика посмотрела в ванну. Луна отражалась на гладкой поверхности. Водная гладь застыла, будто это был отдельный мир со своим черным небом и серебряной луной. Тем не менее она не увидела там ничего интереснее, чем продолжение секса.
Поняв, что уговаривать ее никто не будет, Вика фыркнула и пошла одеваться.
– Тварь! – выругался Сергей. – Мерзкая тварь!
Он поспешил к дому, надевая на ходу джинсы.
Ну, ругательства и должны были быть, но за ними обычно следовали уговоры. Да такие, будто они просят ее выйти замуж за них. Потом Вика еще немного кочевряжилась и отдавалась вновь. Но вот только после этого секс был такой нежный, такой страстный. Партнеры будто боялись ее обидеть. Никому из них и невдомек было, что этот перерыв был именно из-за дальнейшего наслаждения. Дважды это дерьмо срабатывало, сейчас нет. Да и черт с ним. Вика потрогала низ живота. Секса все-таки хотелось, но теперь уже не с этим придурком. С кем угодно, но только не с ним.
Всплеск раздался такой силы, будто из ванны выпрыгнула огромная рыбина и упала назад. Вика обернулась в сторону ванны. Черная гладь застыла, словно была покрыта ледяной коркой. Поверхность воды была гладкой и спокойной, как крышка рояля. Всплеск повторился, но он был слабее и раздался с другой стороны. Виктория посмотрела на баню. В проеме двери стоял полноватый высокий парень. Он ухмылялся. От этого лицо его выглядело глупым. Нет, не просто глупым. Оно было жутким. Словно это маска какого-нибудь маньяка.
«С кем угодно, только… А почему бы и нет? Вперед, девочка-нимфетка».
– Миша! – Вика вспомнила, как зовут парня.
Его лицо изменилось. Будто до этого он не знал, что его видят. Лицо приобрело человеческий вид. Глупость, конечно, никуда оно не делось, но оно перестало быть жутким. Михаил поднял руку и поманил ее в баню. «Вот это настоящий мужчина!» Вика встала и пошла за удалившимся в помещение Мишкой. На секунду у самой двери она подумала, что толстяк двигается как-то не так, будто его кто-то дергает за веревочки. Но объяснение этому она нашла тут же. Он пьян. Конечно, это может помешать сексу, но вероятность этого слишком ничтожна, чтобы отказываться от него.
* * *
Сергей влетел в дом, на ходу застегивая рубаху. Тимофей сидел в кухне. Когда Проскурин вбежал в кухню, то только тогда увидел Наташу, стоявшую у раковины. Серега обвел их взглядом. Неприязнь к себе он ощутил тут же. Но сейчас она волновала его куда меньше, чем то, что происходит на заднем дворе.
– Где Артем? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Тишина его раздражала. Эти двое явно сговорились так вести себя с ним.
– Эй, что за игры? Где Тема, чудик?!
Тимофей отвернулся к черному окну.
– В спальне они, – огрызнулась Наташа. – Где Вика?
– На улице эта дура, – махнул он и пошел к спальне Артема.
Он прошагал по коридору мимо двух дверей, расположенных друг против друга. Повернулся к правой и открыл дверь. Он пришел сюда автоматически. В детстве эта спальня была детской. Они приходили к нему и играли в приставку. Потом его мама приносила орешки со сгущенкой, и они пили чай. Жалко было тетю… Черт! Он сейчас не помнил имени матери Артема. Вот она, благодарность за орешки! На самом деле ничего необычного в этом нет. Когда твоя жизнь насыщена красками, то ничего страшного, что ты забываешь спокойную, размеренную жизнь «до». Все эти орешки и видеоигры меркнут по сравнению с искушениями взрослой жизни. Тебе просто нет дела до того, какая сгущенка была в орешках – вареная с золотисто-коричневатым оттенком или простая, белая, тебе наплевать, как звали мать твоего школьного друга, доучившегося с тобой до пятого класса. И только одна Болотница всегда была рядом. Воспоминания о ней крепко засели в мозгу.
– Ты чего здесь?
Сергей поднял голову. Из комнаты вышел Артем. В полуоткрытую дверь Проскурин увидел Олю. Точнее, только ее лицо. Все остальное было накрыто одеялом. Похоже, им не до разговора.
– Я это…
«Блин! Как же все это похоже на подслушивание, подглядывание. Нужное подчеркнуть».
– Тем, я это…
– Что ты «это»?
– Я только что видел ее, – быстро произнес Сергей. И, не дав опомниться, спросил: – А как звали твою маму?
Артем опешил. Открыл рот, потом закрыл. Снова открыл, хотел что-то сказать, но Серега перебил его:
– Я только что видел ее.
Тихонов прикрыл за собой дверь и сделал шаг к другу.
– Кого? Кого ты видел? И при чем здесь моя мать? – Артем начал раздражаться. Он считал, что на сегодня происшествий достаточно. Ленивцы с крокодильими клыками, гадящие, как малые дети, друзья и еще куча всего. Теперь этот со своим бредом.
Сергей прошел в гостиную и сел на диван.
– Маму я твою вспомнил просто. Она хорошая была. Помнишь, она нас пирожными кормила?
Артем кивнул и сел в кресло напротив.
– Пирожные, орешки там всякие и «картошку» помню, а имени ее не могу вспомнить.
– Надя.
– Что?
– Я говорю, ее Надя звали.
– Тетя Надя. Точно.
– Кого ты видел?
– Я видел Болотницу.
* * *
Несмотря на затрудненные движения, Мишка резво проскользнул в парилку.
– Эй, придурок! Ты думаешь, я за тобой бегать буду?
Вика знала, что будет. Просто ей было обидно, что эти болваны так с ней поступают. Один даже не попробовал уговорить, второй еле двигался – и то норовил сбежать, мудак.
– Я все равно свое получу, – прошептала Виктория и дернула дверь в парилку.
Не сказать, чтобы Вика удивилась. Она была в некотором замешательстве. Что это, игра? Она видела, что спрятаться в комнатке два на два просто невозможно. Видела, но думала, что Мишка с ней играет. Он вошел сюда. Это она тоже видела. Сейчас его здесь не было. Что это, если не игра? Она почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Улыбка слетела с губ. Но ненадолго. Это мог быть только Мишка. А кто же еще? Вика снова засветилась и повернулась к нему. Это был Мишка. Но что-то в нем было не так. Какое-то каменное лицо и мутные глаза. Будто он только проснулся. Черт! Да ведь оно так и есть. Парни запихнули его в баню спящим. Потом, когда дверь открыли, он вышел, позвал ее и… Вот.
– Привет, – сказала Вика и улыбнулась. – Как ты тут? А я вот зашла проведать тебя.
Вика кокетливо ткнула пальчиком в грудь здоровяка и сморщилась от отвращения. Одежда Михаила была мокрая насквозь, будто его окунули в ванну с водой.
– Ты что, купался?
Вика отступила назад и тут же уселась на полку. Миша, казалось, смотрел сквозь нее. Вдруг он дернулся, словно кукловод нечаянно дотронулся до ваги. Глаза Скворцова на мгновение блеснули жизнью и снова потухли. Правая рука с жуткой неохотой поднялась к пуговицам, и пальцы (Вика обратила внимание, что они двигались расторопней всех остальных частей тела Михаила.) начали расстегивать их.
– Миша, можешь не заморачиваться. Я уже не хочу.
«Да ты прям нехочуха», – выругала она себя, но по всему было видно, незаслуженно. С Мишкой и впрямь было что-то не то, и девушка была готова поклясться, что причина его поведения – не алкоголь.
Скворцов снял рубашку, и она с мокрым шлепком упала к ногам. Вика наблюдала за его кривлянием. Именно кривлянием. Все его тело будто ломали изнутри, и только лицо оставалось каменным. Он опустил руки к поясу и принялся за ремень. Его жирное тело содрогалось, локти то поднимались вверх, то странным образом выкручивались за спину, бросая ремень. Вика отползла по полке к стене.
– Миша, я не хочу. Ты слышишь? Ты не в моем вкусе.
Но ему было наплевать на вкусы Вики. Скворцов продолжил борьбу с ремнем.
* * *
Мишка замер. Джинсы упали к ногам. Вика смотрела ему в глаза, но когда он перестал подрагивать и замер, словно статуя, она опустила взгляд. Вместо члена была кровавая дыра. Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Что он с собой сделал? И зачем? А самое главное, что он собирался сделать с ней?
Миша дернулся, локти задвигались взад-перед, вверх-вниз. Пальцы шевелились каждый сам по себе. Наконец после кривляний и заламываний рук его ладони добрались до паха. Пальцы погрузились в рану. Вика сморщилась. Михаил (Вика почему-то теперь сомневалась, что это тот добряк-алкоголик) начал растягивать края раны в стороны. Кровавая трещина с чавкающим звуком побежала от дыры к груди. Кожа расходилась с такой легкостью, будто была вареной или уже порвана, но наскоро склеена и загримирована. Виктория не выдержала и закричала. И только когда тварь окончательно «сбросила шкуру», она поняла, что хрипит.
Мертвая голова Мишки каменной глыбой нависала над ссутулившейся фигурой. Шерсть существа была мокрой от крови и жира. Длинные лапы свисали до колен и пока не двигались. Вика вжималась в обитые вагонкой стены. Запах сырости и плесени стал таким сильным, что у нее перехватило дыхание. Тварь шевельнулась, и запах стал сильнее. Существо снова пошевелило лапой, потом схватило голову Мишки за волосы и сняло, словно резиновую маску. На удивление Вики, под «маской» было человеческое лицо. Некрасивое, даже жуткое, но человеческое. Старик усмехнулся. Девушка попыталась закричать, но горло тут же обожгло огнем. Тварь направилась к ней. Движения были плавными. Волосатый старик шел, будто плыл по воздуху, не касаясь пола. В следующий момент он схватил Вику за горло и приподнял над полкой. Девушка захрипела и попыталась вырваться из объятий убийцы. В том, что старик убил Мишку и содрал с него кожу, Вика была уверена. А еще она была уверена, что если она сейчас не вырвется, то ее мертвое лицо будет скрывать ухмылку этой твари.
Девушка вцепилась в глаза и тут же лягнула старика ногой. Когтистая лапа на горле немного ослабла, и Виктория, не теряя ни секунды, рванулась к выходу. К ее удивлению, это далось настолько легко, что она едва не закричала от восторга. Она услышала, как старик за ее спиной захихикал. Вика была слишком обрадована тем, что ей удалось ускользнуть от старика, и не заметила, как наступила на сальную кожу, сброшенную тварью. Она проехала на ней, словно на банановой кожуре, не удержала равновесие и полетела боком на дверь. Вике удалось вывернуться, и она упала на колени, выставив перед собой руки. Ладони тут же легли на холодный эмалированный край. Ванна? Откуда она здесь?
Девушка, позабыв об опасности сзади, перегнулась через край ванны. Черная жижа никуда не делась. Только вместо луны там отражалось лицо Вики. Будто в зеркале. В следующий момент за спиной отражения появилось лицо старика. Девушка дернулась и, сообразив, что это отражение реального, обернулась. Старик был только на поверхности черной воды. Вика осторожно приблизилась к воде. Ухмыляющееся лицо было все еще там. Старик смотрел прямо в глаза Вике. Его улыбка сводила с ума. Вика встрепенулась, выругала себя за нерасторопность. Ей нужно бежать к дому, к людям, а она здесь стариковской улыбкой любуется. Она снова схватилась за край ванны, оперлась, чтобы встать на ноги. Старик захихикал. Виктория непроизвольно глянула на черную гладь. Лицо старика изменилось. Оно вроде еще было человеческим, но глаза стали больше и раздвинулись дальше друг от друга, нос задрался ко лбу и стал похож на «пятачок» свиньи, рот стал шире, и ухмылка приняла еще более зловещий вид. Она вспомнила, что сегодня кто-то из ребят говорил о ленивце. Эта тварь вполне могла быть и им. Но Вика видела ленивца только в Интернете и судить об его опасности могла только из статьи в Википедии. А опасность он представлял лишь растениям, ну, может, еще зазевавшимся ящерицам и насекомым. Медлительная бесполезная тварь. Но это в той реальности, где с людей не снимают кожу и старики, живущие в отражении, не превращаются в ленивцев. В этой они очень быстрые. Две лапы с острыми когтями-скинерами выстрелили из мазута в ванной. Вика инстинктивно дернулась, но поняла, что не успела. Слишком поздно.
Резкая боль в горле. Или шее? Она услышала всплеск. Теперь она видела яблоню и небо сквозь толщу грязной воды, будто она каким-то образом оказалась в ванне. Перед тем как ее поглотила тьма, Вика увидела обезглавленное тело, завалившееся грудью на край ванны. Фонтанчики крови из обрубка шеи то усиливались, то слабели.
«Я мертва», – подумала Вика, и голова, упавшая на дно ванны, закрыла глаза.
* * *
Артем услышал крики.
– Ты слышал? – спросил он у Сергея.
– Нет. А что?
– Кто-то кричал.
– Вика?
– Где ты ее оставил?
– Там, у бани.
– Черт! – Тихонов подскочил и побежал.
Сергей неохотно, но последовал за ним. Выйдя за дом, туда, откуда видна и яблоня, и ванна, и стол, за которым они сидели, Артем остановился. Думал ли он о Болотнице? К черту эти детские бредни! Он взрослый человек, и бреднями о какой-то грязной бабе его не напугать. Но его почему-то все это пугало. А еще крик этот. Артем осторожно прошел мимо ванны. Она действительно была наполнена болотной жижей. Он подошел к ступеням бани. Дверь была открыта, поэтому он попытался заглянуть в раздевалку с улицы. Не хотелось ему заходить туда. Сергей так и остался у дома. Артем, так ничего не увидев, все-таки решил войти внутрь.
Первое, что бросилось в глаза, это чистота. Неидеальная, но все же. По крайней мере, дерьма не было. Да и запаха… Нет, пахло, конечно, чем-то неприятным. Прелая древесина так пахнет. Вполне терпимо, будто спустился в погреб. Здесь даже так же было холодно. Артем поежился и вошел в моечную. Тут запах стал сильнее, но все равно было чисто. Вики здесь не было. Да и прятаться здесь негде. Оставалась парилка. И именно из-за того, что эта комнатка была последней в бане, Артему стало страшно. Конечно, могли кричать и вообще не здесь, а, скажем, на том же Белом озере или у топи. Могли, но пропажа Вики… Да что там пропажа! Она могла закуролесить. Артем знал ее года три, и все три года он наблюдал, как эта девица с легкостью находила неприятности. Она сама искала их. Вот и сейчас Виктория могла отправиться на поиски злоключений. Чего она не могла сделать, так это вымыть баню. Вот что странно.
Он взялся за ручку потной рукой. Артем нервничал. До приезда друзей странности были пассивные, а сейчас, как будто подпитываемые людьми, видения или призраки стали агрессивными.
– Слава богу, жертв пока нет.
Артем вздрогнул от собственного голоса. Обернулся и, приготовившись к худшему, открыл дверь в парилку. Его худшие ожидания не оправдались. Парилка была пуста. Только запах здесь совсем другой. Запах псины, что ли. Запах старой мокрой собаки. Артем подумал о Цыгане, потом вспомнил о Цербере и о твари, похожей на замученного ленивца. Никого из них он не хотел здесь увидеть. Хотя Цыган, пожалуй, сейчас бы не помешал. Артем почему-то с ним чувствовал себя спокойней.
Он постоял какое-то время. Потом развернулся и вышел из маленькой комнатушки. Принюхался. Запах плесени выветрился, но не полностью. Он был едва уловимый, будто кто-то оставил мокрую тряпку в углу. Артем улыбнулся сравнению и вышел в раздевалку.
– Она там, – прошептал кто-то за его спиной.
 | Александр Варго. Запертая дверь |