В жизни, в свои почти шестьдесят, он подтянут и элегантен: камуфляж, в последнее время приросший к нему на съемочной площадке, остается пылиться в горе реквизита, вместо него — розовые рубашки и пиджаки цвета мадженты. Дизайнер-неофит, создатель коллекции Technobohemian, он полюбил одежду еше в те времена, когда слушал лекции по истории костюма на театральном факультете (Мал-кович — недоучка; недавно Illinois State University авансом выдал ему диплом бакалавра). Лучше пиджаков Джона Малковича только голос Джона Малковича: струящийся и шуршащий, что шелковая подкладка. Голос, которым он даже в Венской опере арии пел. «Критики мечтают найти эпитет, охарактеризовать ваш голос. Может быть, вы сами подберете правильное слово?» — спрашиваем. «Уже подобрал. Это слово «фейк», — Малкович безжалостно разрушает собственный миф. Актеру положено разговаривать разными голосами: то выть, как зверь, от лица приднестровской мафии, то плакать, как дитя, над судьбой списанного американского разведчика. Дизайнеру же мод в розовой рубашке пристало чревовещать тембром низким и чувственным.
Персонажи Малковича тем временем мужают и матереют в пропорции, обратной изяществу тембра и костюмного кроя. В американском романтическом хорроре «Тепло наших тел» его герой Гриджио носит камуфляж, командует уцелевшими людьми, сражающимися с зомби, и чуть не убивает стремительно теплеющий труп, поскольку в него влюбилась его дочь Джули. Труп немногим ранее съел жениха дочери, так что создателям фильма не откажешь в способности придумывать неожиданные ходы.
В «Сибирском воспитании» Габриэле Сальватореса он стареет еше на жизнь: уже не отец, но дед Кузя, предводитель банды «сибиряков» из Приднестровья. Ходит в кирзовых сапогах и рычит по-волчьи на литовских актеров: «Голод приходит и уходит, а честь, однажды потерянная, не вернется никогда». Учит внуков пользоваться колюше-режущими, кровожадно тыча ими в тушу свиньи. Ненавидит наркотики настолько, что всыпает целый мешок героина прямо в глотку наркоторговцу. В общем, оказывается Стародумом, выходящим на сцену, чтобы прочитать недорослям мораль (и горе той приднестровской недоросли, что ослушается седин).
В компанию к воинствующим моралистам добавляется воинствующий идиот. Тоже пенсионного возраста (героев-любовников вроде виконта де Вальмона оставим в его бель-эпок, закончившейся в 80-е). Тоже неравнодушный к наркотиками и свиньям. Марвин из «РЭД 2» (продолжение истории о пенсионерах-цэрэушниках, которых решили уничтожить свои же) десять лет просидел на LSD. Поэтому теперь прячет оружие в розовой игрушечной свинье, которую носит под мышкой. «Достаю свинью, — говорит он своим пожилым и трезвым друзьям, Брюсу Уиллису и Хелен Миррен, — значит, стой, стрелять буду».
Сам Малкович LSD никогда не пробовал. «Были друзья, которые баловались. И мне нравилось наблюдать за ними. Но сам я даже вино начал пить после того, как мне исполнилось 36. За всю жизнь выкурил, может, косяков пять. Целиком и вовсе штуки три. Наркотики никогда меня не интересовали. У одного из моих персонажей была фраза «человеку свойственно искать забвения». Может, это и правда. Только стоит ли искать забвения? Хотя — посмотрите на Уильяма Берроуза, который ел кислоту и еще штук сорок других наркотиков, и еще кучу засовывал в задницу, - и прекрасно дожил до восьмидесяти с лишним».
Заложник кинематографического злодейства, в жизни он очень миролюбив. Показательная история о добронравии — реакция на недавнее исчезновение со счетов двух с лишним миллионов, что было делом рук авантюриста Берни Мэдоффа, грабившего знаменитостей (в итоге осужденного на сто пятьдесят лет тюрьмы). «Ничего плохого со мной не случилось, — говорит Малкович, — только хорошее. Жизненный опыт. Живешь и думаешь: «У меня есть деньги». Утром просыпаешься и понимаешь: это не так. И что теперь? У многих людей их еще меньше, чем у меня. В отличие от многих пострадавших в результате афер Мэдоффа, я сразу вернулся к работе и не придал этому случаю большого значения». Дед Кузя из «Сибирского воспитания» мог бы сочинять напутствия для Мэдоффа и ему подобных: «Мы должны уважать все живые существа, кроме полиции, правительства, банкиров, прожигателей жизни и тех, кто держит в своих руках власть и деньги и эксплуатирует простых людей. Красть у таких людей — можно». Когда съемки заканчиваются, бывший миллионер, а ныне скромный кутюрье Джон Малкович идет рисовать рубашки, чтобы заработать немного денег на жизнь. Ответив однажды на гамлетовский вопрос, быть или не быть Джоном Малковичем, он больше не ищет сложных путей и не отбрасывает в сторону легковесные сценарии; убивать и разбойничать он продолжит в сериале «Череп и кости» о пиратах, грабивших суда в эпоху великих морских открытий. Где, следуя заветам Кауфмана и его Малкович-одержимых героев, уже наконец сыграет похитителя драгоценностей.