Валери Тонг Куонг. Простишь — не простишь

Если из карточного домика вытащить одну карту, все сооружение немедленно рассыплется.

Налаженная и благополучная жизнь семьи Селесты и Лино разрушилась, подобно карточному домику, когда случилось несчастье — их сын Мило упал, катаясь на велосипеде, его жизнь оказалась под угрозой. И тут же на поверхность выплыли десятилетиями скрываемые страшные семейные тайны, а главное — выяснилось, что благополучие семьи было лишь внешним. У всех — и у родителей Мило, и у его бабушки, и у тети, младшей сестры Селесты, — накопилось множество претензий и обид друг к другу.

Простить — трудно. Но и жить в ненависти — невозможно. Как разорвать этот порочный круг? Ответ на этот вопрос предстоит найти каждому из героев.

Отрывок из книги:

Она обернулась к нему, улыбнулась, затем набрала в легкие побольше воздуха, торжественно приготовилась к старту. Наклонилась вперед, поставила ногу на педаль. Внимание, марш!

Нет, отбой.

— Погоди-ка, — нахмурилась она.

Слезла с седла, расправила нарядное платье в красно-белую клетку, аккуратно подвернула подол.

— Засекай время, как только я нажму на педаль, идет?

Он кивнул и впился взглядом в волшебный циферблат.

Джордж Мартин. Второй род одиночества

В глубине космоса, на станции нуль-пространственного перехода, в одиночестве коротает свои дни в ожидании сменщика землянин. Но время идет, а сменщика все нет.

И снова история об Одиночестве. Нет, это даже не рассказ, а концентрированное Одиночество, выплеснутое на страницы в виде дневника человека, оставшегося один на один с пустотой Космоса.

Одиночество — вот настоящий герой многих рассказов Мартина. Возвышенное — в «Одиноких песнях Ларена Дорра», трагическое — в «Портретах его детей», романтичное — в «Песне о Лии», опустошающее — в «Башне из Пепла». Но здесь оно совсем другое, Одиночество второго рода. Огромное, всепоглощающее «одиночество человека, попавшего в западню внутри самого себя. Человека, который так часто ошибался, что боится открыть рот и заговорить с кем-нибудь». Оно растет в душе, как рак, пока не захватит каждый уголок сознания, пока не подчинит мысли и чувства, не создаст свой собственный мир, который уже не имеет ничего общего с жизнью всех остальных людей. И в этом искаженном мире Одиночества страдание перерастает в наслаждение, воспоминания о прекрасном замещаются старыми обидами, действительными и мнимыми. Этот мир найдет для своего носителя оправдание даже самым страшным мыслям и поступкам.

Рассказ оставил двоякое чувство. Восхищение формой и полное неприятие содержания. Наверное, нет ни одного человека, который был хоть раз не испытал чувство одиночества в толпе людей, вызывающее жалость к себе и желание забиться в самый дальний уголок, прячась от проблем. Но большинство преодолевают это чувство, находит выход, загоняя в самую глубь унизительное желание смаковать свои беды. Здесь же Одиночество возведено почти в абсолют, лишая всякой надежды на излечение и возрождение. Этакая мастерски выписанная депрессия в чистом виде.