понедельник, 15 декабря 2014 г.

Жан-Мишель Генассия. Удивительная жизнь Эрнесто Че

Жан-Мишель Генассия. Удивительная жизнь Эрнесто Че
Жан-Мишель Генассия – новое имя в европейской прозе. Русские читатели познакомились с этим автором, когда вышла в свет его первая большая книга «Клуб неисправимых оптимистов». Французские критики назвали ее великим романом, а французские лицеисты вручили автору Гонкуровскую премию.

Впервые на русском языке вторая книга писателя – «Удивительная жизнь Эрнесто Че». Главный герой этого повествования, охватывающего без малого век, – врач по имени Йозеф. Вот только век ему достался неизлечимо больной. И хотя молодому медику, которого превратности судьбы забрасывают в Алжир, удается лечить местных крестьян и даже бороться с эпидемией чумы, он оказывается бессилен и при столкновении с коричневой чумой, обескровившей Европу, и позже, по возвращении на родину, в социалистическую Чехословакию, в атмосфере всеобщей слежки и подозрительности. Единственное, что в этой среде, кажется, не поддается коррозии, – это любовь. Но вот судьба сталкивает Йозефа с таинственным пациентом, латиноамериканцем, которого называют Рамон. Кому из них удастся уцелеть в поединке с системой?..

Отрывок из книги:

Сколько времени требуется людям, чтобы подружиться? Несколько месяцев? Несколько лет? Они уже через два дня поняли, что не могут обойтись друг без друга, как будто дружили всю жизнь. Павел все время вспоминал их короткое общее прошлое, словно хотел освятить новую дружбу, «застолбить» ее. Павел и Йозеф в одно и то же время ходили в Староновую синагогу, учились у одних и тех же учителей, дружили с одними и теми же мальчишками. Йозеф никого из них не помнил, он считал, что сквозняки выдувают из его мозга все ненужное, второстепенное.

– Но хоть дылду Томаса помнишь?.. Вы сидели рядом. Его отец служил в страховом обществе.

– Ну конечно! – соврал Йозеф, чтобы доставить другу удовольствие.

Павел попытал счастья и с Кристиной. У нее память была просто замечательная, «многослойная», но общих знакомых они так и не нашли. Павел никогда не ездил в Алжир, а в Париже бывал только проездом, хотя приложил немало усилий, чтобы добиться назначения послом во французскую столицу.

– Наступит день, и я буду представлять во Франции новую Чехословакию.

Михаил Боярский: родная кровь

Михаил Боярский

От ближайших и до самых дальних родственников мы — Боярские — были единым целым. Делили и печали, и радости, близко ощущая кровную связь.

Недавно мне приснился дед. Живым его я никогда не видел. Митрополита Ивановского и Кинешемского Александра Боярского расстреляли еще в 1937-м, задолго до моего рождения. Появился он в шляпе, в рясе. Очень обрадовался, увидев меня, отвел в сторонку: «Ну, что с нашей семьей?»

Так много хотелось ему рассказать! Что я артист, что у меня дети, внуки. Он был весь в предвкушении: сейчас узнает, что происходило за его долгое отсутствие. Но тут я проснулся!

Четвертая молодость

Джуди Денч

Джуди Денч вызывает у британцев неизбывную гордость. Она для них как для нас Раневская - магическая старуха. Хотя их Джуди не ругается матом, даже не курит и хороша собой с молодости. Но мировая известность пришла к актрисе лишь в третьем акте. А вот старость так и не пришла к ней, несмотря на календарь. Где же леди потеряла свой возраст?

Вообще-то старость к ней приходила. Стояла на пороге. Это произошло в 2001 году, когда ей было уже хорошо за шестьдесят. Джуди тогда снималась у шведа Лассе Холльсгрёма в его «Шоколаде» - самой пронзительной картине о сущности бытия, какую только могли снять в Голливуде. Джуди там играла умирающую старуху - гордячку, готовую скорее загнуться, чем просить у дочери любви. В тот год от рака умер её единственный муж - актёр Майкл Уильямс, с которым вместе они прожили тридцать лет. Но старости и тут не повезло, поскольку Джуди была так занята работой, что просто не пошла открывать. Старость же решила, что хозяйки нет дома, и, никого не застав, она ушла. Даже сейчас, когда Джуди без малого восемьдесят, не поворачивается язык назвать её старухой - хороша! Конечно, если не прикидывается рухлядью по сценарию.

Дональд Рамсфелд. Правила Рамсфелда. Как выиграть в бизнесе, политике, войне и жизни

Дональд Рамсфелд. Правила Рамсфелда. Как выиграть в бизнесе, политике, войне и жизни
На протяжении долгой и безупречной карьеры Дональд Рамсфелд собрал несколько сотен дельных, захватывающих и исполненных юмора наблюдений о лидерстве в политике, бизнесе и жизни.

Эта коллекция стала известна как «Правила Рамсфелда» и теперь доступна для всех. В ней отобраны самые важные из правил эффективного руководства, чрезвычайно полезные людям любого образа жизни и на любой стадии их карьерного роста.

Глава из книги:

Поведение в случае кризиса


В свои 48 лет Чарльз Перси был миллионером, который сам себя сделал. Он начинал жизнь в бедности, а стал успешным бизнесменом и общественным деятелем, чему способствовали его большое трудолюбие и смекалка. У него был глубокий, почти идеальный для политика голос. Бывший президент Эйзенхауэр убеждал его занять какой-нибудь государственный пост и предсказывал, что когда-нибудь он может быть избран президентом.

В 1966 году Перси стал соперником Пола Дугласа, демократа, долгое время занимавшего место в сенате США от штата Иллинойс. Когда-то Перси был студентом Дугласа в Чикагском университете. Противоборство между студентом и профессором было очень упорным. Опросы показывали совсем небольшой разрыв. И вдруг за полгода до дня выборов происходит нечто ужасное.

Ранним утром 18 сентября 1966 года дочь Перси Валери Джинн была зарезана насмерть в своей спальне неизвестным убийцей. Ее мачеха Лоррейн Перси, услышавшая какой-то шум, столкнулась со злоумышленником в доме. И она первой обнаружила тело Валери. Молодой девушке был 21 год. До сего времени ее убийство остается нераскрытым.

Поп Гапон и необычный cross

поп гапон читает рабочим петицию

Его имя было известно каждому советскому школьнику - кто не помнил, что поп Гапон, двурушник и провокатор, повёл толпу рабочих к Зимнему дворцу, чтобы якобы вручить царю петицию, и привей их прямо под дула солдатских ружей? Был ли предателем первый русский профсоюзный лидер? Или его самого предали?

В «Кратком курсе ВКП (б)» мятежному священнику выносился безапелляционный исторический приговор: «Гапон взялся помочь царской охранке: вызвать расстрел рабочих и в крови потопить рабочее движение». Несложно понять: эта версия - чистейший абсурд. Царское правительство было бы безумным, если бы надеялось путём убийства сотен рабочих сгладить революционные настроения в стране: было очевидно, что такая бойня не повлечёт за собой ничего, кроме крайнего озлобления всех недовольных.

Современный русский язык

карамзин

«Нет сомнения, что Пушкин создал наш литературный язык», - говорил Тургенев. «Русский язык - это прежде всего Пушкин», - поддерживал граф Толстой. Но так ли это? Есть сомнения...

Начать нужно вот с чего: подвинуть Пушкина. Это вообще цеховая забава - хороша тем, что не надоедает. Сколько его ни двигай, он не двигается. Стоит, как вросшая в берег моря скала: погреться, занырнуть, но не сдвинуть - будет стоять всегда, и, если вдруг сдвинется, это будет сигналом к концу русского мира. Но отчего же не потолкать? Довлатовские тётки в «Заповеднике», пелевинские мардонги и Бродский, небрежно роняющий: «Баратынский выше Пушкина», - шлёпнем ладошкой и мы: Пушкин не изобретал русского литературного языка, его изобрёл Карамзин. Конечно, коровам всё равно, откуда возник луг, на котором они пасутся. И всё же что-то в этом есть: не вот этот вот, гений с тросточкой, а в его тени другой - старик вида такого, будто он боевой генерал, да вон и звезда на груди...