Роберт М. Зоннтаг. Сканеры

Реальность, окружающая нас, становится все более «цифровой», и все чаще основной целью в жизни становится овладение информацией. И кажется, что лозунг «Все знания — каждому! Всегда и бесплатно!» уже вполне возможен и сейчас. Но что будет с нашим миром через несколько десятков лет?

2035 год. Жизнь Роба, 25-летнего литературного агента, сотрудника корпорации «Ультрасеть», предсказуема и безопасна. Искать вместе с напарником немногочисленных читателей, уговаривать их продать потрепанный томик, сдать томик для сканирования — получить соответствующее количество денег на свой счет. Деньги можно потратить на виртуальные развлечения в парк-холле, где всегда царит искусственное лето. Но главная задача каждого — обеспечить себе спокойную старость, чтоб как можно дольше не попасть в зону С, «территорию, где закон перестает действовать». И все же одна неожиданная встреча может полностью изменить не только размеренное течение жизни Роба и его систему ценностей, но и повлиять на судьбу всего человечества…

Роман «Сканеры» принадлежит перу Роберта М. Зоннтага (род. в 2010 г.). Эта книга — не только детективная антиутопия о мире, который помешан на информации и уничтожает ее бумажные носители. Это еще и блестящий рассказ о дружбе во времена глобальных цифровых открытий, и проницательный комментарий для наших современников. На русском языке публикуется впервые.

Роберт Стоун. Дамасские ворота

Впервые на русском — интеллектуальный бестселлер современного американского классика, друга и соратника Кена Кизи.

Журналист Кристофер Лукас получает заказ на книгу о так называемом иерусалимском синдроме — том виде мании величия, когда паломнику мнится, что он владеет божественными силами, что на него возложена пророческая миссия по спасению мира. А на пороге нового тысячелетия Иерусалим стал полем битвы за возвращение святынь — битвы, в которой участвуют ортодоксы всех религий, самозваные мессии, разномастные спецслужбы и даже суфийские дервиши. Игра в кошки-мышки в подземном лабиринте и хитросплетение заговоров, гонки по охваченным мятежом улицам и бред любовного очарования — еще не известно, что опаснее для души и тела в вечном городе…

Глава из книги:

Совсем молодая, невозмутимая и прелестная Сильвия Чин была сотрудницей американского консульства в Западном Иерусалиме. Американских консульств в городе было два, и, насколько было известно журналистам, их ближневосточная политика резко различалась. То, что находилось на улице Саладина в здании, когда-то принадлежавшем Иорданскому Королевству, ежедневно имело дело с палестинцами и считалось произраильским. Второе, в центре города, в Еврейском квартале, якобы благоволило палестинцам.

Сильвия была калифорнийская китаянка, которую Слифорд избавил от замашек «девушки из Долины», вице-консул, в чьи дополнительные обязанности входило вытаскивать редких заблудших американских соотечественников из неприятностей, в которые их заводили разнообразные безумные духовные подвиги. Она была осведомлена о религиозных фанатиках в городе и вообще о культах. Но при этом ей была свойственна скрытность и присущее юристам нежелание высказывать свое мнение. В то же время она испытывала нежные чувства к Лукасу, в котором видела верного поклонника.

Татьяна Луганцева. Маньяк и русалка – не пара

Диану Асколкову обожала вся страна. В актрису, исполнившую роль сказочной Русалочки, влюблялись все мужчины. Сама же красавица выбрала в супруги режиссера Потапова. А дальше были Золушки, Принцессы и Феи – муж снимал Диану во всех своих фильмах. В кино Диана постоянно изображала влюбленных героинь, никто не знал, насколько неудачна ее личная жизнь… Убив опротивевшего супруга-развратника, звезда кино попала в тюрьму. И вот, отсидев срок, Асколкова оказалась не у дел – кто-то позаботился, чтобы она не смогла устроиться ни в один театр. Но однажды судьба смилостивилась над Дианой – ее пригласили снова исполнить роль Русалочки, правда, теперь на частной вечеринке. В хозяине дома Диана с удивлением узнала бывшего коллегу по съемочной площадке. Актер Захар, а ныне богатый бизнесмен Лев в сильном подпитии напал на красивую Русалочку и попытался добиться ее благосклонности, и все могло бы закончиться прескверно, если бы поблизости не оказался частный детектив Герасим…

Глава из книги:

Шумное застолье, веселье и обильные возлияния людей, которые уже не чувствовали холода, подогретые горячительными напитками, были прерваны жутким женским криком. Все замерли и повернули головы в направлении пронзительного крика. К ним приближался Лев Русланович с озверевшим выражением лица. К тому же оно все было расцарапано. В руках он нес сопротивляющуюся Диану, одетую только в хвост Русалки, то есть женщина была полуголой, да и хвост был практически прозрачным.

– Отпусти! Не смей! Не трогай! Подонок! Я на такое не соглашалась! – извивалась она.

Народ просто оцепенел.

Ксения Любимова. Пуаро должен умереть

Симпатичный островок, который можно обойти за двадцать минут, свободный от мобильной связи и других благ цивилизации, – именно сюда известный сыщик, внук самого Эркюля Пуаро, Эрик Петров пригласил свою помощницу Маришу на короткий, но очень приятный отдых. Девушка была на седьмом небе от счастья, ведь это первое совместное путешествие с мужчиной ее мечты. Однако уже в первый день отпуска на острове стали происходить пугающие события: начали умирать один за другим отдыхающие. Сначала погиб Аркадий, затем Виталий, вслед за ним Андрей… Кто и, главное, зачем убивает мужчин? Сами постояльцы? Но ведь все они встретились на этом острове впервые и не могли за столь короткий срок затаить друг на друга смертельную обиду. Самое странное, все погибшие получили письма, где был намек на их скорую смерть. Причем такое же письмо подкинули и Эрику Петрову. Неужели он станет следующей жертвой?..

Глава из книги:

– Мамочка! – жалобно пропищала Мариша. – Это что, шутка такая? Он притворяется?

– Нужно быть потрясающим актером, чтобы так притворяться, – мрачно произнес Эрик. – К сожалению, это не притворство. Аркадий действительно мертв.

– А как же вторая записка? – растерянно пролепетала Мариша.

– Ты можешь ее поискать, если все еще хочешь продолжать игру, – невозмутимо ответил сыщик. – Только смотри, не затопчи следы.

– Какие следы?

– Обыкновенные. Которые оставляет убийца.

Кирилл Юрченко. Грозный. Пес, который искал человека

Реализован самый страшный сценарий ближайшего будущего: на свободу вырвался смертоносный вирус, выкашивающий города и страны. Опустели населенные пункты, люди выживают кто как может, повсеместно свирепствуют банды мародеров…

В результате рискованных медицинских экспериментов на свет появился не только вирус, но и собака-телепат по кличке Грозный. Собака не может обходиться без человека. Но и те люди, к которым прибьется пес, вскоре уже не смогут обходиться без него. Грозный способен вытащить своих друзей-хозяев из самых гибельных передряг, способен почуять то, что недоступно человеку.

Отрывок из книги:

Сухая земля хорошо сохраняла запахи, а след того большого существа, которое утащило Андрея, был заведомо свежее остальных. Иногда он становился сильнее – так было, если грузовик снижал скорость и запах от колес крепче въедался в почву, да еще оставались следы масла, подтекающего с картера, их тоже ни с чем нельзя было спутать.

Однажды Грозный почувствовал запах Андрея там, где чинили грузовик и где отряд провел ночь. Это открытие придало ему сил и решимости. Он старательно обследовал то место и оставленные Андреем следы – возле реки, рядом с догоревшим костром. Заинтересовал Грозного и запах четырехлапого существа, который имел какой-то родственный оттенок. Этих следов тоже было много, и Грозный с интересом обследовал весь недолгий маршрут чужой собаки, которая почти всегда держалась рядом с одними и теми же человеческими следами.

Юрий Круглов. Кремль 2222. Юго-Запад

Змей был лучшим бойцом своей общины, но даже это не спасло его от сурового Закона клана. Он был приговорен к смерти, но выжил – один, среди жутких порождений Москвы будущего, в мире, больше похожем на войну.

Лучший из лучших, Змей стал изгоем. Он был любим, но потерял всех, кого знал.

Теперь он привык хранить тайны – слишком дорого обходится правда.

Змей жаждет мести – но сможет ли он в гневе отличить друзей от врагов? Он не похож на других – кто примет его таким, каков он есть?

Одно ясно точно – в этой войне ему не выжить в одиночку.

Глава из книги:

После посещения Квана отправились на рынок. Установили дежурство парами. Марьян бессменно торговал, а вот охрана менялась: Змей с Николаем, Левша с Орестом, а Третий с Искрой. Кроме того, где-то в окрестностях рынка засела группа Клина. Для безопасности прикрывающих их расположения не знала даже команда Марьяна, но торговавшие были уверены – в случае нападения те поспешат на помощь и прикроют огнем из-за пределов Мертвой зоны, не подставляясь под правило Размена. Главное в этом случае – не заявиться потом на территорию рынка, чтобы зона не взяла своё с убийц.

Змей, оценивая возможные позиции для засады, был почти уверен, что лучшей является высотка неподалеку, наклонившаяся под неестественным углом, но так и не рухнувшая. Этим она была обязана многочисленным мутировавшим растениям, обвившим ее. Переплетения корней и стеблей удерживали развалины здания от разрушения и делали его похожим на большое зеленое дерево. На Юго-Западе к высотке давно прилипло название «Пизанская башня». Для Змея это был пустой набор слов, пока Третий не объяснил, что так в древности именовалось похожее сооружение где-то очень далеко отсюда – даже дальше, чем кольца МКАД. То сооружение тоже падало, падало, но так и не упало. Разве что Война помогла ему в этом. Еще кио рассказал о том, откуда взялся кольцевой холм вокруг рынка.

Алексей Фомичев. Империя под ударом

Говорят, что беда не приходит одна. Не успел императорский двор Скартиса перевести дух после нападения на одну из провинций старых врагов, отбитого с большими потерями, как гонцы несут новые, еще более страшные вести: из доминингов в империю вторгается огромное войско. Приграничные города потеряны, Шестой легион разбит. Кто именно посмел напасть, так до сих пор и не ясно. Впервые с момента основания Скратис попадает под столь мощный натиск извне. Судьба империи висит на волоске.

Но, как обычно, происходящее на Асалентае – лишь отзвук большой игры, ведущейся на Земле. Ведь группа «ковбоев» до сих пор не обнаружена, а значит, создание врагами России аппаратуры прорыва времени – вопрос ближайшего будущего…

Отрывок из книги:

Нет шанса на спасение

О появлении под Келарагом отряда чужих воинов префект и кавекер узнали одновременно. Они как раз сидели в доме префекта и обсуждали последние новости, а также письмо, доставленное птичьей почтой от первого советника императора Согнера.

Это письмо донельзя удивило и расстроило префекта. Он-то ждал послания императора. По статусу и по всем писаным и неписаным правилам на письма префектов всегда отвечает император. Это и уважение к тем, кто олицетворяет его власть в провинциях, и напоминание всем, что Его Богоподобие внимательно следит за делами вдалеке от столицы и держит все под контролем.

Павел Марушкин. Зимние убийцы

Я чувствую – все это кончится чем-то по-настоящему жутким… Позвольте представиться: Эдуар Монтескрипт, частный детектив. Я – местный уроженец и, по здешним законам, полноправный гражданин королевства Пацифида, хоть и принадлежу к иному биологическому виду. Я – человек, а коренные жители – фроги, раса амфибий. Многие из фрогов зимой погружаются в спячку. Сейчас их начали убивать – спящих, прямо во льду. Кто, зачем, откуда такая бессмысленная жестокость, – чтобы выяснить все это, меня и наняли. Ведь если кому-то вдруг понадобится хороший сыщик, первым делом вспоминают обо мне…

Если бы я знал, во что впутываюсь и чем это обернется… если бы только знал…

Глава из книги:

Утро выдалось солнечным – но не принесло ничего, кроме боли в натруженных мышцах и душевных терзаний. Эльза по-прежнему была в руках негодяев, а отпущенное мне время убывало с каждой минутой. Наскоро приведя себя в порядок, я отправился искать Югбена Нехабу – он единственный из всех моих знакомых претендовал на звание кладезя информации. Так и получилось: не представляю, к кому ещё можно было бы обратиться с такой проблемой.

– Резиденция Хеллисентиса? О! Вижу, ты всерьёз им заинтересовался, Эд! Что, есть новости? Он каким-то боком причастен к убийствам?

– Пока ничего определенного, – буркнул я. – Но согласись, он фигура в высшей степени подозрительная.

– О, да! Я даже полагаю, он сознательно культивирует такой образ.

Стивен Кинг. Страна радости

Студент Девин Джонс, решивший подработать в парке развлечений «Страна радости», внезапно словно попадает в своеобразный параллельный мир.

Здесь живут по своим правилам, говорят на особом языке и очень не любят, когда кто-то задает «лишние» вопросы. Особенно – если они касаются убийства молодой девушки Линды Грей, тело которой было обнаружено в парке, в павильоне «Дом ужасов».

Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Девин понимает: за ярким фасадом парка развлечений скрываются опасные тайны, а если разворошить прошлое обитателей «страны радости», то его собственная жизнь может непостижимым образом измениться раз и навсегда…

Отрывок из книги:

Во второй половине августа несколько старожилов – Папаня Аллен, Дотти Лассен и другие – посоветовали мне помолиться о том, чтобы в День труда зарядил дождь. Но дождя не было, и уже в субботу пополудни я понял, о чем они толковали. Кролики в огромном количестве пошли на последний приступ, и «Страна радости» опять накачалась. К этому времени многие летние сотрудники разъехались по своим колледжам, что только усугубило ситуацию. Оставшиеся носились, как собаки, вывалив язык на плечо.

А некоторые не просто носились, но и изображали собак, точнее, одну собаку. Большую часть этого праздника я видел через сетчатые глаза Хоуи, Счастливого пса. Только в воскресенье залезал в этот чертов меховой костюм дюжину раз. После предпоследнего, когда я уже преодолел три четверти Бульвара под авеню Радости, мир поплыл у меня перед глазами, застилаемый серыми тенями. Тенями Линды Грей, помнится, подумал я.

Человейник

Район-город-крепость Коулун в Гонконге был самым свободным местом в мире. Пока его не снесли. Так добро и порядок опять победили хаос, и с тех пор мир стал еще чуть более скучным местом.

Когда в 1898 году Британия и Китай договорились о сдаче Гонконга в аренду, в многостраничном соглашении имелся один на первый взгляд незначительный пункт. Старый форт Коулун на полуострове с одноименным названием должен был остаться китайским. Эта маленькая, сто на двести метров, крепость, обнесенная невысокой стеной, должна была стать своеобразным посольством, из которого Китай мог бы приглядывать за тем, как англичане хозяйничают в Гонконге.

Узники консервной банки

Начнем издалека. Представь, что ты застрял в лифте на 72 часа. Казалось бы, экстремально? А теперь представь, что вместо лифта - раскаленный танк, из напитков в твоем распоряжении только техническая вода из радиатора, лицо у тебя разнесло шрапнелью, а еще тебе надо сдерживать наступление немецкого фронта с помощью пулемета Льюиса! Вот это мы называем «экстремально».

Ночь на 22 августа 1917 года около деревушки Пашендаль была сырой и холодной. Две армии, немецкая и союзная, стояли напротив друг друга. Военные действия на этих проклятых богом болотах продолжались уже месяц: союзники под британским командованием прорывались к базам немецких подводных лодок у берегов Северного моря. Когда-то тут были бескрайние аккуратные зеленые поля, осушенные многолетним трудом бельгийских фермеров. Однако дренажные каналы были давно заброшены, к тому же дождь этим летом шел почти не переставая, так что сухая холмистая местность превратилась в непроходимые топи, в которых бесследно исчезали трупы людей и лошадей. Тысячи человек уже погибли здесь в июле, когда немцы впервые применили иприт. Десятки тысяч еще погибнут до ноября, когда союзники отступят, так и не сумев взять холмы. Само место казалось отравленным...

Анна Князева. Ключ от проклятой комнаты

Участники новогоднего карнавала закружились в танце. И вдруг праздничный шум перекрыл женский крик. Танцующие расступились. В центре вестибюля лежал мужчина в костюме Дракулы. Из-под тела натекла лужа крови, рядом валялся брошенный пистолет...

Лера не понимала, что происходит в их бизнес-центре «Пресня Палас»: сначала несчастный случай с подругой Ритой, теперь убийство ее шефа Шостока... Имелась лишь одна зацепка: клочок старых обоев, зажатый в руке мертвой Риты. Лет тридцать назад подобные обои встречались в московских квартирах...

Дом на Трехгорном валу оказался почти необитаемым. Одна из его последних жительниц рассказала: много лет назад в комнате с зелеными обоями повесилась женщина, у которой похитили ребенка. Неужели гибель Риты и Шостока — следствие этой всеми забытой истории?.. А вскоре Лера получила конверт с клочком темно-зеленых обоев...

Отрывок из книги:

Отсюда, с высоты, ей видно все...

Кружащийся тихий снег, у главного входа — елка. Фургон, карниз и трещины в нем, горбатые крыши домов и дальние новостройки, строительный кран за башнями Сити-центра, холодное небо и облака и белое пятно солнца.

Она видит все, каждую мелочь, изгиб или деталь. Пространство ожило, задвигалось, завертелось вокруг нее: окно, карниз, фургон, у главного входа — елка. И снова: небо, фургон, карниз.

О чем люди думают перед смертью? О том, как хочется жить? Или о том, почему так страшно? А может, о том, что со смертью уйдет страх?

Аризонская мечта

Эмма Стоун играет подружку Питера Паркера в фильме «Новый Неловек-паук: Высокое напряжение», но сама не готова примерить костюм супергероини.

«Он кажется таким тесным! — Стоун задумчиво смотрит на постер: Человек-паук в красно-синем латексе уворачивается от молний. — Я согласна быть разве что таким особенным супергероем в простыне. Как привидение. Идеально мне подходит».

Эмма Стоун — как почти все звезды, в жизни пугающе хрупкая и еще более пугающе милая — прославилась как «та рыженькая из «Super-Перцев»». В рыжий блондинку Стоун уговорил перекраситься Джуд Апатоу, как раз для «Super-Перцев», и у восемнадцатилетней уроженки Аризоны тут же задалась карьера комедийной актрисы.

В «Высоком напряжении», продолжении перезагруженного в 2012-м «Нового Человека-паука», Стоун играет Гвен Стейси, девушку Питера Паркера, героиню лирическую, а значит, волосы ее из имбирнорыжих снова стали просто светлыми. Она говорит, что скоро перекрасится обратно: «Мне нравится быть рыжей».

Стоун переехала в Лос-Анджелес в пятнадцать. За плечами у нее уже были годы в молодежном театре, опыт импровизационной комедии и твердое желание бросить школу ради кинопроб. «Однажды на прослушивании кастинг-директор начала орать на меня, потому что я напутала текст, который мне вообще-то только что дали. Она орала, что меня никогда никто не возьмет на работу, а я начала рыдать: «Вы же только что дали мне эти страницы!» Мне было шестнадцать, а она была сумасшедшая».

Мы разбиваемся

Рядом со мной усаживается огроменный верзила. Он настолько большой и страшный, что, вероятно, время от времени вызывает полицию, увидев собственное отражение в зеркале. Я откладываю в сторону «Божественную комедию» Данте, но, к сожалению, не успеваю надеть наушники. Воспользовавшись этой моей оплошностью, здоровяк заводит разговор:

— Ну че? Боишься летать?

Гораздо больше я боюсь людей, которые сразу переходят на «ты», думаю я, но не говорю об этом.

— Раньше боялся. Теперь нет.

За нами не занимать

Небывалых размеров очередь, выстроившаяся в январе у храма Христа Спасителя, заставила вспомнить о других небывалых московских очередях: по соцсетям расползлись фотографии с Пушкинской площади 1990 года или с площади Красной года 1980-го, как бы сличающие очереди к «Макдоналдсу» и Мавзолею с нынешней, к Дарам волхвов, и намекающие на то, что, мол, такой у нас народ: что с ним ни делай, все равно найдет повод выстроиться в ту или иную очередь, и желательно такую, чтоб на весь день.

Саму по себе длину очереди вряд ли можно считать национальным достоянием — в МоМА на перформанс Марины Абрамович или там в Apple Store за новым айфоном тоже сутками стоят; тут удивительно другое — наши очереди, возникающие примерно раз в десятилетие, состоят более-менее из одних и тех же людей. Американский бутерброд, мощи коммунистического вождя и древняя смесь ладана и смирны — прямо скажем, не очень совместимые объекты поклонения, однако нетрудно себе представить соотечественников, которые по мере наступления новой исторической эпохи с равным рвением и надеждой встают в хвост очередной очереди - разочаровавшись в предыдущей. Стороннему наблюдателю эта преемственность очередей послужила бы еще одним доказательством относительности всех идеалов и верований — не стоит раздражаться на людей, которые по десять часов на холодном ветру стоят, чтоб приложиться к непонятного происхождения предметам сомнительной исторической ценности, потому что и это пройдет. Но обычный человек из очереди никакой относительности не чувствует, именно эта, сегодняшняя очередь является для него единственно верной, укорененной в веках и овеянной традициями (даже «Макдоналдс» воспринимался отчасти как символ возвращения к общечеловеческим ценностям, в семью «нормальных стран», откуда Россия вывалилась в 1917-м) — и одновременно отрицающей все прежние. Поскреби любого консервативно-православного идеолога - и обнаружишь, что в 1990 году он ночевал у Стены Цоя, а чуть раньше его принимали в пионеры в музее Ленина, и чем громче звучала клятва юного ленинца, чем слаще был портвейн в арбатской подворотне, тем крепче сегодня любовь к исконно-корневым державности и духовности.

Русская мечта

В девяностые национальной идеей для народа России была свобода обогащения. Двухтысячные годы она держалась на телевизионном самодержавии Владимира Путина, на извечной рабской тоске по порке и на ощущении собирания земель. Однако естественный процесс старения самодержца и окончательный разрыв между виртуальным миром и реальностью подрывают телецаризм.

Дабы заново загипнотизировать народ, на роль национальной идеи были опробованы еще два мифа: Победа и Олимпиада.

Победа в Великой Отечественной войне, являясь, по сути, единственным триумфом России/СССР за последние полтора века, остается непревзойденной в своем влиянии на умы и сердца. Проблема в том, что взывать к мифу о Победе можно лишь с апреля по май; после ракетно - бронетанковой кульминации на Красной площади 9 мая возбуждение и духоподъем естественным образом проходят.

Сочинская Олимпиада, которую власти пытались преподнести народу как символ новой современной России (что сработало с пекинскими Играми в другом квазитоталитарном государстве), как очередной временный эрзац национальной идеи, как объединяющее народ единое дело, всеобщее строительство (что сработало с БАМом), превратилась в распил самого крупного бюджета в истории Олимпийских игр узким кругом принадлежащих к властной касте олигархов. Общенационального дела не получилось: строили таджики, пилила тусовка, так что Олимпиада действительно стала символом новой России — но реальной, а не глянцевой сколковской, приснившейся Дмитрию Медведеву.