вторник, 5 ноября 2013 г.

Ольга Володарская. Две половинки темной души

У Тани была большая семья, но ни с кем из родственников она не общалась: родители давно умерли, а братья-сестры после интерната разъехались кто куда. И вдруг в городе появился старший брат Илья, а следом и остальные – средний брат Ромка и близнецы Мэри и Дэн, которых когда-то усыновили американцы. Однако вместо радостной встречи случилось нечто невообразимое…

Дэн не сразу понял, что произошло с лицом женщины. Оно напоминало ритуальную маску, испещренную линиями. Но это оказались порезы. И в них прослеживалась система. Вроде бы они складывались в буквы. Он помнил русский алфавит и с трудом прочел: П Р О С Т И… На лице вырезано слово «прости»! И только тут до Дэна дошло – женщина мертва…

Отрывок из книги:

Он не был влюбчивым. За всю жизнь всерьез увлекался только двумя девушками: в четырнадцать и двадцать. Первая любовь была старше на три года. Разница в возрасте считалась бы ерундовой, если бы Роме и его избраннице Саше было за тридцать. Или хоть бы за двадцать. Но ученик восьмого класса и выпускница – это люди хоть и одного поколения, но как будто из разных миров. Поэтому Рома не мечтал о взаимности. Хотя нет… мечтал! Но как о чем-то несбыточном. Все равно что о Дженнифер Энистон. Она очень ему нравилась. Почти так же, как Саша. И когда вечером Ромка смотрел сериал «Друзья», ночью он фантазировал, что произошло бы, если бы он был постарше, жил в Голливуде, снимался в фильмах и встретился на съемочной площадке с Дженнифер…

Призрак Царьграда. Византия в реальности и фантастике


Что мы знаем о Византии? Да почти ничего. Вроде было когда-то давным-давно за тридевять земель такое тридесятое царство. И вроде князья наши плавали туда, чтобы прибить зачем-то щит к воротам Царьграда. Потом, правда, как люди порядочные, женились на тамошних царевнах. И совсем уж непонятно, почему страна наша восприняла как свою собственную не только религию Византии, но и её культуру, обычаи и даже государственное устройство. На самом деле ничего удивительного в этом нет, особенно если вспомнить, что Византия была одной из наиболее могущественных, развитых и долгоживущих империй, которые когда-либо знало человечество. Этой империи нет уже более пятисот лет, но миф о Византии оказался бессмертным, как и положено настоящему мифу.

Призрак бродит по Европе, призрак Византии. «Второй Рим» в качестве медиа-проекта победно шествует по миру, переживающему очередную эпоху перемен. Византия и в пору своего процветания вызывала у современников состояние, описанное Пелевиным как «вау-импульс». Очевидцы с восхищением писали о блеске и роскоши Константинополя, о его несметных богатствах, и с ужасом - об изощрённых интригах императорского двора, о жестоких распрях, терзавших империю, и о феноменально скандальных нравах византийцев.

Страньше. Города и страны мира Бас-Лаг


Если бы Иероним Босх жил и творил в наши дни, он наверняка взялся бы иллюстрировать романы Чайны Мьевиля. Хотя Нью-Кробюзон и стал самым влиятельным городом-государством Бас-Лага, только лишь по нему впечатление об этой вселенной не составить. Скучных или непримечательных мест в морях и на континентах мира, созданного воображением Чайны Мьевиля, не найдётся — даже если не принимать во внимание народы, их населяющие. Впрочем, любителям расслабляющего пляжно-экскурсионного отдыха Бас-Лаг противопоказан, — а вот искатели приключений, бунтари, исследователи и авантюристы вряд ли захотят вообще когда-нибудь его покинуть.

Михаил Щукин. Ямщина

Велика и необъятна Сибирь. Третью сотню лет русские переселенцы осваивают, изучают, обживают ее бескрайние и щедрые земли. Много всякого люда отправилось сюда в разное время – кто за свободой, кто за счастьем, кто за богатством. Неспешны и рассудительны сибиряки, со всеми находят общий язык – и с пришлыми, и с коренными. Любое дело миром решают. А если и случаются здесь лихие люди, недолго им удается зло творить – будь ты хоть ямщик, хоть купец…

Новый роман известного сибирского писателя Михаила Щукина безусловно доставит удовольствие всем любителям художественной исторической прозы.

Отрывок из книги:

Срочное совещание руководящей пятерки «Освобождения» проводили на загородной даче Никольского. Во-первых, Андрей Христофорович был человеком публичным – как репортер он сотрудничал с двумя петербургскими газетами, никоим образом не касаясь в своих писаниях политических тем, – только уголовщина, забавные городские случаи и семейные скандалы – и, следовательно, вокруг него всегда собирались самые разные люди, во-вторых, он был хорошо известен как хлебосольный хозяин и любитель шумных дружеских пирушек. Вот и в этот раз на даче еще загодя натопили печи, завезли изрядное количество провизии и вин, прибрали-помыли и накрыли столы.

К назначенному часу, помимо Хайновского, подъехали Борис Фильштинский, сын известного петербургского аптекаря; Александр Горелов, выходец из мастеровых, проживающий сейчас под чужим паспортом на фамилию Глинского, и Адам Прасек, поляк, успевший уже побывать на каторге, вернувшийся оттуда с нажитой чахоткой и нервным расстройством.

Норберт Гштрайн. Британец

Норберт Гштрайн (р. 1961) - известный австрийский прозаик, автор романов "Регистр" (1992), "Ремесло убийцы" (2003), нескольких повестей и сборника рассказов. Роман "Британец" увидел свет на немецком языке в 1999 году, в том же году был удостоен премии имени Альфреда Дёблина. Переведён на 16 иностранных языков.

Героиня романа оказывается вовлеченной в расследование загадки, которая окружает имя знаменитого британского писателя. Воспоминания его бывших жен, знакомых, очевидцев восстанавливают истинный портрет человека, австрийского эмигранта, изменившего свое имя, национальность, судьбу.

Писатель-миф, писатель-легенда, на поиски "пропавшей" автобиографии которого отправляется героиня, обретает в рассказах свидетелей странный, двоящийся облик, за чертами которого угадывается тайна прошлого. Из современного Лондона - в северную Атлантику 1940 года, в фильтрационный лагерь на острове Мэн и дальше - на родину "британца", в Австрию, тянется нить расследования.

Отрывок из книги:

Айлингтон наверняка понравился бы Максу, будь он со мной в ту субботу, когда я отправилась к Кэтрин; приехав раньше времени, я прошлась по Ап-пер-стрит и затем вернулась по Ливерпуль-стрит, эти улицы Кэтрин указала в качестве ориентира. Выйдя из метро, Макс жадно, глубоко вдохнул бы, и на его лице появилось бы детское выражение согласия со всем окружающим, — выражение, за которое он так презирал других людей; наверное, он даже схватил бы меня за руку, не догадываясь, что все дело в здешнем воздухе и свете, в неожиданной легкости, которую ощущаешь, когда где-нибудь в городе спустишься под землю и через десять-двадцать минут вынырнешь в другом районе, и все вокруг окажется другим, скажем, только что собиралась гроза, прохожие ускоряли шаги, автобусы, точно разрывая невидимые сети, с урчаньем отъезжали от остановки, а тут чудится, что, стоит подняться на пригорок, можно увидеть вдали, за крышами, море и облака, вихрем мчащиеся по небу, как на космическом снимке в телевизионном прогнозе погоды. Он шел бы рядом со мной и подпрыгивал, как марионетка или ребенок со скакалкой, позабыв про нескончаемые монологи, которыми еще недавно донимал меня, только и знал бы подпрыгивать да болтать о своем восхищении, и уж доболтался бы до совершеннейшей чепухи, и еще он заметил бы здешние площади, со всех сторон окруженные домами, вроде того, как в старину ставили в круг повозки и получалась крепость на колесах, заметил бы здания — понятия не имею, какое из них в георгианском стиле, какое — викторианской эпохи, да сказать по правде, мне это безразлично; он бы любовался коваными оградами крохотных садиков — как будто мы поселимся тут с первого числа следующего месяца — показывал бы лестницы и крылечки, квартиры в подвалах, где даже днем горит электричество, — да что угодно, что там еще пришло бы ему в голову, а если бы я обратила его внимание на обшарпанные многоэтажки, сказал бы, что я просто вредничаю.

Раиса в стране чудес


Спустя 25 лет после визита в Москву президента США Рональда Рейгана публикуем материал американского обозревателя, который, разглядывая перестроечный СССР, открыл тайну советско-русской души.

Переговоры Рейгана и Горбачева были объявлены символом «Московской весны» — раскрепощения советского общества. Однако многие вещи остаются на своих местах.

Добро пожаловать на шоу «Международная семейная ссора»! Сегодняшние участиики — семья Рейганов, Нэнси и Рон, из Вашингтона, США. Рон — собирающийся уходить на пенсию президент Соединенных Штатов, любящий вздремнуть после обеда и подарить пару «стингеров» моджахедам. Нэнси — домохозяйка, увлеченная наркотиками. Они будут соревноваться с семьей Горбачевых из Москвы, Советский Союз. Майк Горбачев работает генеральным секретарем престижной Коммунистической партии. В свободное время он любит приглашать друзей на вечеринки под девизом «Гласность или последствия». Очаровательная жена Майка Раиса любит выставлять Нэнси Рейган безмозглой дурой.